просидеть у телефона весь воскресный день. В дождь и слякоть ничего не
было радостнее, чем знать, что жертва мокнет в самом неприятном месте,
например, на пляже в Зеленогорске. Но и это приедалось ей! Надо было
черпать где-то силы, чтобы продолжать жить. Тогда Морошкина вытирала пыль
в комнате, чисто умывалась, одевала вечернее платье, драгоценности и
беседовала с умными людьми, каковыми она считала известных писателей,
актеров и исторических деятелей. Спасительный иконостасик, составленный из
портретов этих людей, занимал целую стену ее комнаты. Здесь были: Жан
Марэ, Александр Блок, Леонардо да Винчи, Лоренс Оливье, Вилли Шекспир,
Буонапарте на Аркольском мосту и Джоконда.
допытывалась Вита. - Такое настроение, просто жить не хочется! У вас это
тоже бывало, Александр Александрович... Вот сидишь и спрашиваешь себя:
зачем, зачем жить?! А секунды уходят... мир стареет... Вы отдаляетесь от
нас, Александр Александрович... Ну, объясните, в чем загадка времени? Не
можете?
на Морошкину.
весенний?) как-то там глух... Тоска... А ну вас, Александр Александрович!
Скучный вы! Надменный.
Бонапарта.
Вселеннную!... Покажем всем кузькину мать!... Везучий вы человек,
Буонапарте. Знаменитый.
драматурга всегда раздражал Виту.
может быть, и не было! Уже все знают, что ты был безграмотный и порочный
человек! Это, кажется, ты написал: "Быть или не быть?" Незачем было
стараться. Враки, Вилли! Не верю ни в тебя, ни в твои писания! Принц
Датский...
номер и спрашивала Васеньку, Аскольда или Александра Васильевича.
помнишь? - Морошкина фыркала, подмигивала Вилли. - Ну, привет!
читают. Невнимательно.
впечатлением, снимала длинные сережки, кольца, браслет и залезала в
постель в вечернем платье. Назло. Уже из-под одеяла она сонно грозила
кулачком Джоконде:
мнется. Привет всей компании!
поклевала рокфор и залезла под плед. Было около двенадцати часов ночи.
Глухо урчала вода в батареях парового отопления. Отвратительный ветер
бесновался где-то за окном. Спать Морошкиной почему-то не хотелось. Она,
наоборот, ощутила странное желание встать и куда-то идти. Вита боролась с
собой долго, но в конце концов оделась и, не понимая, зачем она это
делает, пошла на улицу. На морозе ее удивление собственному поступку
прошло. Вита надела варежки и деловито, быстро зашагала в неизвестном ей
направлении.
кружевная пелена вокруг и мягкие кочки под ногами.
бормотала Морошкина.
открылось ей. Низко плыла луна, хрупкая, как яичная скорлупа.
руку. Она подала свою и пропала в сугробе.
шапку, - в чьи-то руки и взамен получила странный костюм.
Вита, послушно натягивая белые чулки, штаны до колен и какой-то шелковый
не то пиджак, не то полупальто.
руки оправили на ней костюм и нахлобучили на голову пудреный паричок с
косицей.
любовницы, Евдокии Никитичны. Она была на двадцать лет старше Паши и он
ласково называл ее "мамуля".
не везло. Никто не купил у него ни одного искусственного цветка - люди
предпочитали покупать живые. С одним рублем в кармане Павел, крепко держа
в руке деревянный чемодан, забрел в "Гастроном". С горя хотелось выпить.
Паша был горд и проситься третьим в компанию алкоголиков не желал. Слезы
наворачивались на глаза от злобы. Молодой, красивый, но никому не нужный
Трофимчук простоял два часа, сверля ненавидящим взглядом дебелую
продавщицу винно-водочного отдела и надеясь на чудо. Чемодан оттягивал
руку. Волосы взмокли под полотняной кепкой. Продавщица Дуся кидала в его
сторону заинтересованные взгляды - ярость всегда делала Пашу особенно
привлекательным. За пять минут до закрытия "Гастронома" Трофимчук
почувствовал, что умирает: душа горела! Он разлепил пересохшие губы,
дернул веком и негромко сказал Дуське:
его, выдавала деньги и обряжала в большие старомодные костюмы покойного
мужа. Ей хотелось верить, что Павел Петрович когда-нибудь женится на своей
"мамуле". Он казался ей таким нежным и беззащитным! Глядя на мягкое
девичье лицо Трофимчука, она вздыхала:
на выпуск. Он был бос. Мокрая его одежда висела на батарее. Евдокия
Никитична штопала ему носки. Перед Трофимчуком стояла бутылка водки и
стакан. Закусывать Паша не любил. Он пил, не пьянея, только глаза из синих
делались белыми, а губы краснели.
проговорил Паша.
бы отпуск, отдохнул!
поумнее была, тайну одну. А так... - он махнул мягкой рукой.
Василий Карпыч всегда советовался.
зубы.
кроме выручки. Да куда тебе больше знать. Деревенская баба... Дура...
Сразу скажи: "Не ровня ты мне, Дуся. Другую себе нашел. Помоложе". Нашел
ведь, Паша? Угадала?
женщина, Дуся, о которой я мечтаю. А мечтаю я, Дуся, об Лиле. Сам ей имя
выдумал. Белая такая. Ангельская. С картины "Неравный брак". Все во мне
переворачивается, как подумаю, что ангелочка этого за старика отдают!
Силы мне помогают. Привидения. Колдуна одного скрутил. Во он у меня где! Я
ему, главное, виду не показываю, что верю в него. Колдунов, главное, не
бояться. Главное, вид сделать, что не верую, мол, ни в бога, ни в черта.
я их кормлю, что-ли! Привидения, а пожрать любят, к дефициту тянутся,
Дуся. Ох как тянутся, доложу я тебе! Вот пришлось мне мебель продать.
Цветы по ночам клею, пальцы проволокой изранил. Пух голубиный для цветов
крашу. Главное, маманя, голубков-то жалко! А что поделаешь...
будет. И правильно. Не собака ведь я. Нет. Не собака! Человек. И
бессмертие дам, и смерть.
жить! Молодой, красавец, умный! Образованный, десятилетку кончил! Получить
много будешь, машину купишь!
для одного нужны. Памятник человеку одному поставить. Поэту. Сереге. Из
Доставалов Александр
Русанов Владислав
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Влодавец Леонид
Флинт Эрик