талантливейший старик, неизбывная гроза новоявленных специалистов,
сопляков, путающих перитонит с перитонизмом и забывающих в операционных
ранах салфетки. Он умер в прошлом году, старый труженик и мученик, с
закрытыми глазами и довольной улыбкой: должно быть, рад был уйти от
кошмара, от фантастического дела Кима Волошина.
благосклонностью самого Давыдовского Ипполита Васильевича, главного
патологоанатома Советского Союза. Того самого, добавляю для непосвященных,
который был инициатором и автором знаменитого Указа от 35-го года о
непременном вскрытии всех больных, умерших в лечебных учреждениях. Войну
Моисей Наумович прошел от звонка до звонка. Служа под знаменами
генерал-лейтенанта Кочина главным патологоанатомом армии, удостоился
Красной Звезды и именного оружия за предупреждение возникшей в войсках
эпидемии менингита, обнаруженной и блокированной им на основании
материалов вскрытия. Надо полагать, отчетливая была работа.
него отобрали, а тут подоспели и настоящие неприятности, и Моисей Наумович
стремглав покатился вниз. И докатился, на наше счастье, до Ольденбургского
облздрава, который и стряхнул его в Ташлинск. И стал он патологоанатомом
больницы, а также - по совместительству и по бедности нашей -
судмедэкспертом. И все четверть века, всю оставшуюся жизнь, прожил в
комнатушке, отведенной ему судебным ведомством (!) в так называемом
районном пансионате. Впрочем, насколько я знаю, был он совершенно одинок,
без единого родственника на всем белом свете.
нейтралитета. Но, слава Богу, никаких претензий к моей работе у него не
случалось, и понемногу стал он захаживать ко мне домой - сыграть в
шахматы, попить чайку, а то и отобедать. Я к нему привязался, а Алиса
(жена моя) просто души в нем не чаяла. Но у нас с ним такие отношения
сложились, повторяюсь, не сразу, а вот с так называемыми простыми людьми,
в частности, со страдальцами, которых пользовала наша больница, он
сходился необычайно легко. Конечно, доброе слово для больного - великое
подспорье, но не одни только добрые слова имелись в бездонном арсенале
Моисея Наумовича. Его, "лекаря мертвых" высочайшего класса, вызывали
проконсультироваться в сложных случаях и к живым, - вызывали, разумеется,
те из моих коллег, что были постарше и поумнее. "Я - старый врач, Алексей
Андреевич, - говаривал он мне с усмешкою. - А покойник - тот же больной,
только в лекарствах больше не нуждается и в сочувствии тоже". Так или
иначе, за четверть века своего служения городу он обрел множество добрых
знакомых, особенно людей пожилых, и его охотно приглашали на семейные
праздники, даже и на крестины всевозможных внуков и правнуков ("несмотря
что еврей"), а уж на похороны и поминки - непременно. К слову,
популярности ему немало прибавляло и то, что он никогда не волынил с
выдачей родственникам усопших патологоанатомических справок, без которых,
как известно, предание земле у нас категорически не допускается.
тот день, в первое, кажется, воскресенье после похорон Нины Волошиной, мы
с ним сидели у меня дома в кабинете и играли в шахматы. И вдруг
задребезжал телефон.
правды".
поговорить с тобой. И срочно. Полчасика не можешь уделить?
Наумович. Редактор хорошо знал Моисея Наумовича - он несколько раз
выступал в газете на медицинские и гигиенические темы.
Деликатнейший Моисей Наумович сорвался было уйти, но я свирепо его
остановил. Еще чего! Чтобы в мой законный выходной в моем собственном доме
моих друзей - и так далее.
тридцати, румяной с морозца, с милыми ямочками на щеках, одетой, я бы
сказал, по-столичному. Оправившись от секундного шока, я кинулся
освобождать гостью от роскошной меховой шубки. Шатеночка действительно
оказалась приезжей из столицы, журналисткой по имени Екатерина Федоровна.
Тут и Алиса моя вышла в прихожую, и запахло уже не полчасиком, а банальным
нашим гостевым чаепитием часа на три. Всех загнали в столовую и рассадили
вокруг самовара. Я взглянул на Моисея Наумовича: вид у него был
благодушный и даже довольный - во-первых, он любил чаевничать, а
во-вторых, партия была отложена в тяжелом для него положении. Я едва
удержался, чтобы не хихикнуть.
как-то вдруг помрачнев, спросила меня, правильно ли ей сообщили в
больнице, что я присутствовал при смерти Нины Волошиной и говорил с ее
мужем. Игривость, овладевшая мною, тут же пропала, и я осведомился, почему
ее это интересует. Старый редактор пустился было в заверения, что все
здесь, дескать, в порядке, но Екатерина Федоровна остановила его движением
белой ручки и сказала, что все объяснит сама.
дружила также с Кимом. Когда случилась катастрофа, она всеми силами
поддерживала Нину, она даже взяла ее к себе жить, хотя это было, сами
понимаете, довольно рискованно, и они расстались только в середине
прошлого года, когда Ким вернулся и увез ее сюда, в Ташлинск. В прошлый
понедельник она получила от Кима телеграмму, сразу кинулась на самолет,
однако вылет задержался из-за погоды, и на похороны она опоздала. Вчера
она была в "Заре" у Кима. Как всегда, рассказать толком он ничего не
пожелал, но кое-что рассказали соседки, очень милые и добрые женщины, так
что по возвращении она сразу же направилась в больницу, и там одна очень
милая особа, видимо медицинская сестра, любезно вывела ее на меня...
мог отнестись к ней, если бы она свалилась как снег на голову. И она
прибегла к помощи собрата-журналиста, у которого Нина в свое время - как
давно это было! - проходила практику. Нина всегда отзывалась о нем с
восхищением. (Лик нашего старичка идет багровыми пятнами от похвалы,
скорбно опущенные углы губ непроизвольно приподнимаются. Моисей же
Наумович вне себя от восхищения.) Она изложила редактору свою просьбу, и
вот она здесь.
периодами. Мне пришла в голову мысль, что выступление свое она продумала и
подготовила заранее. И еще одно было ясно: она считала, что мне хорошо
известны обстоятельства, выбросившие Волошиных из Москвы в захолустный
Ташлинск, обстоятельства, видимо, не просто трагические, но и зловещие.
подруге, даже и ближайшей?
некоторые подозрения. Я кашлянул и сказал:
во-первых, как Нина умерла. И второе, не говорила ли она что-нибудь перед
смертью. И если говорила, то что именно.
он сообщил, что Нина истекла кровью, она была до предела истощена, ее
привезли в больницу в бессознательном состоянии, и она скончалась не
приходя в сознание. Так что говорить она ничего не могла.
вот еще что. Мне сказали, что вы разговаривали с Кимом. Не могли бы вы
изложить... Мне он ничего не рассказал, но, может быть, вам...
Березин Федор
Лукьяненко Сергей
Ильин Андрей
Прозоров Александр
Сапковский Анджей
Посняков Андрей