двадцать лет назад он Голованами занимался, и с большим успехом.
убежден, что ему следует стать зоопсихологом. Когда комиссия по
распределению направила его в школу Прогрессоров, я протестовал, как мог,
но меня не послушались... Впрочем, там было все сложнее, может быть, если
бы я не стал протестовать...
человек. Никаких возгласов, никаких "Лева! Как же! Это был такой
замечательный мальчишка!" Конечно, вполне может быть, что Лева не был
замечательным мальчишкой...
Павлович.
дружил. Чем славился в школе. Все, что вам запомнилось.
Попробую.
была первая его черта, которая бросалась в глаза. Впрочем, замкнутость эта
не была следствием чувства неполноценности, ощущения собственной
ущербности или неуверенности в себе. Это была скорее замкнутость всегда
занятого человека. Как будто он не хотел тратить время на окружающих, как
будто он был постоянно и глубоко занят своим собственным миром. Грубо
говоря, этот мир, казалось, состоял из него самого и всего живого вокруг -
за исключением людей. Это не такое уж редкое явление среди ребятишек,
просто он был ТАЛАНТЛИВ в этом, а удивляло в нем как раз другое: при всей
своей ранней замкнутости он охотно и прямо-таки с наслаждением выступал на
всякого рода соревнованиях и в школьном театре, особенно в театре. Но,
правда, всегда соло. В пьесах участвовать он отказывался категорически.
Обычно он декламировал, даже пел с большим вдохновением, с необычным для
него блеском в глазах, он словно раскрывался на сцене, а потом, сойдя в
партер, снова становился самим собой - уклончивым, молчаливым,
неприступным. И таким он был не только с Учителем, но и с ребятами, и так
и не удалось разобраться, в чем же тут причина. Можно предполагать только,
что его талант в общении с живой природой настолько преобладал над всеми
остальными движениями его души, что окружающие ребята - да и вообще все
люди - были ему просто неинтересны. На самом деле, конечно, все это было
гораздо сложнее - эта его замкнутость, эта погруженность в собственный мир
явились тысячью микрособытий, которые остались вне поля зрения Учителя.
Учитель вспомнил такую сценку: после проливного дождя Лев ходил по
дорожкам парка, собирал червяков-выползков и бросал обратно в траву.
Ребятам это показалось смешным, и были среди них такие, кто умел не только
смеяться, но и жестоко высмеивать. Учитель, не говоря ни слова,
присоединился к Леве и стал собирать выползков вместе с ним...
судьба червяков меня интересует на самом деле. А у него было еще одно
заметное качество: абсолютная честность. Я не помню ни одного случая,
чтобы он соврал. Даже в том возрасте, когда дети врут охотно и
бессмысленно, получая от вранья чистое, бескорыстное удовольствие. А он не
врал. И более того, он презирал тех, кто врет. Даже если врали
бескорыстно, для интереса. Я подозреваю, что в его жизни был какой-то
случай, когда он впервые с ужасом и отвращением понял, что люди способны
говорить неправду. Этот момент я тоже пропустил... Впрочем, вряд ли это
вам нужно. Вам ведь гораздо интереснее узнать, как проклевывался в нем
будущий зоопсихолог...
проклевывался в Леве Абалкине.
видом, в надлежащих местах вставлял: "Ах, вот как?", а один раз даже
позволил себе вульгарное восклицание: "Черт возьми, это как раз то, что
мне нужно!". Иногда я очень не люблю свою профессию.
виделся с ним с самого выпуска, но другие ребята из его группы говорили
мне, что он с ними тоже не встречается. Им неловко об этом рассказывать,
но, как я понял, он просто уклоняется от встреч.
семьдесят два человека. Почему вам из них понадобился именно Лев? Поймите,
я не считаю его своим учеником! Не могу считать! Это моя неудача!
Единственная моя неудача! С самого первого дня и десять лет подряд я
пытался установить с ним контакт, хоть тоненькую ниточку протянуть между
нами. Я думал о нем в десять раз больше, чем о любом другом своем ученике.
Я выворачивался наизнанку, но все, буквально все, что я предпринимал,
оборачивалось во зло...
великолепный специалист, ученый высокого класса, я лично встречался с
ним...
экспедиция к Голованам. Его все там ценили, сам Комов возлагал на него
такие надежды... и они оправдались, эти надежды, заметьте!
регионе. Попробуйте, прошу вас...
видите ли, я и сам знаю, что он талантлив. Только моей-то заслуги никакой
в этом нет...
что он вот сейчас, с минуты на минуту переведет разговор на меня. Он явно
не собирался больше говорить о Льве Абалкине, и простая вежливость
требовала теперь поговорить обо мне. Я быстро сказал:
интересного материала. Единственно только жаль, что у него не было друзей.
Я очень рассчитывал найти какого-нибудь его друга.
замолчал и вдруг сказал: - Вот что. Попробуйте найти Майю Глумову.
представить, что именно он сейчас вспомнил, какие ассоциации возникли у
него в связи с этим именем, но можно было поручиться наверняка, что самые
неприятные. Он даже весь пошел бурыми пятнами.
Майя Глумова. По-моему, она стала потом историком.
Не прошло и пяти минут, как информационная карточка лежала передо мной.
школы она окончила курсы персонала обеспечения при КОМКОНе-1 и сразу
приняла участие в печально знаменитой операции "Ковчег", а затем поступила
на историческое отделение Сорбонны. Специализировалась вначале по ранней
эпохе Первой НТР, после чего занялась историей первых космических
исследований. У нее был сын Тойво Глумов одиннадцати лет, а о муже она не
сообщала ничего. В настоящее время - о чудо! - она работала сотрудником
спецфонда Музея Внеземных Культур, который располагался в трех кварталах
от нас, на площади Звезды. И жила она совсем неподалеку - на Аллее
Канадских Елей.
личность со вздернутым облупленным носом, окруженным богатыми россыпями
веснушек. Несомненно, это был Тойво Глумов младший. Глядя на меня
прозрачными северными глазами, он объяснил, что мамы нет дома, что она
собиралась быть дома, но потом позвонила и сказала, что вернется завтра
прямо на работу. Что ей передать? Я сказал, что ничего передавать не надо,
и попрощался.
же это такой, Лев Абалкин, и затем, вспомнив, скажет со вздохом, что
ничего не слыхала о нем вот уже двадцать пять лет.
на которого, впрочем, никаких особых надежд я возлагать не осмеливался. В
конце концов, после четвертьвековой разлуки люди охотно встречаются с
родителями, очень часто - со своим Учителем, нередко - со школьными
друзьями, но лишь в каких-то особенных, я бы сказал - специальных случаях
память возвращает их к своему школьному врачу. Тем более, если учесть, что
этот школьный врач пребывает в экспедиции, в глуши, на другой стороне
планеты, а нуль-связь, согласно сводке, уже второй день работает
неуверенно из-за флюктуаций нейтринного поля.
и если уж вообще звонить, то звонить надо было сейчас.
связи, и я смог поговорить с нею немедленно, на что никак не рассчитывал.
Было у Ядвиги Михайловны полное, до блеска загорелое лицо с пышным темным
румянцем, кокетливые ямочки на щеках, сияющие синие глазки и мощная шапка
совершенно серебряных волос. Она обладала каким-то трудноуловимым, но
очень милым дефектом речи и глубоким бархатным голосом, наводившим на
совершенно неуместные игривые мысли о том, что совсем недавно эта дама
Андреев Николай
Корнев Павел
Якубенко Николай
Посняков Андрей
Куликов Роман
Лукин Евгений