лии, однако обе сестры стали известны как наследницы Бебстеров. Их опе-
куны прекрасно разбирались в финансовых вопросах, но ничего не смыслили
в воспитании детей. Они знали одно: их племянницы должны будут со време-
нем занять подобающее положение в обществе - и готовили их к этому. Сна-
чала им нанимали гувернанток, а когда девочки подросли, отправили
учиться в элитарную частную школу, затхлая атмосфера которой угнетала
любого ребенка, но для Клаудии, с ее бунтарским южным темпераментом,
оказалась совершенно невыносимой. Тихая, послушная Амелия довольно быст-
ро приспособилась к новой среде, но Клаудия буквально задыхалась в чо-
порном, замкнутом мирке. Дядюшки сами выбирали им друзей, указывали, ка-
кие книги читать и какие фильмы смотреть. Их готовили к легкой, безза-
ботной жизни. Они должны были навсегда остаться теми, кем были, - бога-
тыми наследницами респектабельной семьи.
она считала их настоящими динозаврами. Они никак не могли взять в толк,
что их племянница хочет чего-то добиться, приносить пользу обществу, и
оставались глух ко всем ее мольбам. Однажды она попросила дать ей ка-
кую-нибудь работу в семейном бизнесе, неб старики лишь весело рассмея-
лись. "Никто не понимал ее, даже Амелия. Для Вебстеров не существовало
понятия "работающая женщина". То, что Клаудия унаследовала от отца прак-
тичность и цепкий ум, в расчет не принималось. Какие бы планы она ни
строила, все они с ходу отвергались. Это злило ее и приводило в отчая-
ние.
ном Петерсоном. Ей польстили ухаживания красивого обходительного англи-
чанина, и, изголодавшись по вниманию и человеческому теплу, Клаудия ув-
леклась им со всем пылом юности. Позднее она поняла, что приняла за лю-
бовь жгучую потребность любить и быть любимой. Когда она сообщила опеку-
нам, что выходит замуж, они пришли в ужас, обозвали Гордона авантюристом
и охотником за приданым, но Клаудия ничего не желала слышать. Гордон ну-
жен был ей как воздух. Никто не мог ей воспрепятствовать, так как к тому
времени ей уже исполнилось восемнадцать.
досторожности, составив брачный контракт. Поскольку Клаудия воспитыва-
лась в семье, где юридической стороне придавалось большое значение, она
не усмотрела в этом ничего особенного ее радовало, что старики дали сог-
ласие на брак и ей не придется воевать с ними, - но Гордон был вне себя
от ярости и обвинил Клаудию в том, что ее семья не доверяет ему. Ей бы
насторожиться в этот момент, но куда там! Она стала уверять его, что он
ошибается, объяснила, что это всего лишь формальность, и вздохнула с об-
легчением, когда Гордон сменил гнев на милость и подписал контракт.
сотнями. Это был незабываемый день, Клаудия вся светилась от радости и
счастья. Преисполненная самых радужных надежд, она отправилась с Гордо-
ном на Сейшельские острова, чтобы провести там медовый месяц. Обстановка
была самая что ни на есть романтическая, но, увы, идиллия быстро кончи-
лась. Первая брачная ночь на многое открыла Клаудии глаза.
ла. Поцелуи Гордона понемногу ослабили нервное напряжение, в котором она
находилась, смущенная своей неопытностью. Однако, когда Гордон вдруг пе-
ревернул ее на спину и грубо раздвинул ее ноги, Клаудия испугалась. Она
заранее приготовилась к некоторому дискомфорту, но никак не ожидала та-
кой ужасной, раздирающей все тело боли. Приятное возбуждение мгновенно
пропало, Клаудия пыталась остановить мужа, просила его немного подож-
дать, не делать ей больно, но Гордон и внимания не обратил на ее робкие
мольбы, стремясь только к одному: удовлетворить собственную похоть. Кла-
удия неподвижно лежала под ним, кусая губы, чтобы не закричать. Наконец
пытка кончилась. Когда он скатился с нее, пробормотав: "Потрясающе!", и
тут же заснул, Клаудия расплакалась от обиды и разочарования.
что он не хотел причинить ей такую боль, но к концу "медового" месяца
перестала притворяться. Розовые очки, сквозь которые она смотрела на му-
жа, разбились вдребезги. Она любила не реального Гордона Петерсона, а
некий идеал, созданный ее воображением. Настоящий Гордон оказался эгоис-
том во всем, включая любовь. Он заботился только о собственном удо-
вольствии, забывая о жене. Когда она решилась сказать, что он причиняет
ей боль, Гордон пришел в ярость. "Никто никогда не жаловался, - кричал
он, - ты сама виновата, потому что ты фригидна. С тобой спать все равно
что с ледяной статуей!"
удия словно очнулась от долгого сна и посмотрела на Гордона холодным,
трезвым взглядом. Ее начали одолевать сомнения: а он-то как к ней отно-
сится? Любит ли он ее? Ей никогда не забыть ту ночь, когда, получив свое
и оставив ее, как обычно, неудовлетворенной и обиженной, Гордон обозвал
ее фригидной стервой. Клаудия не выдержала и спросила напрямик, почему
он на ней женился.
деньгами, который теперь принадлежит мне. Ты красива, но это так, необя-
зательное, хотя и приятное дополнение. Честно говоря, я женился бы на
тебе, даже если бы ты была страшна как смертный грех. Будь это так, я
возбудился бы от одной мысли о твоем богатстве. Деньги - лучшее приво-
ротное зелье. - Он самодовольно засмеялся. - Понятно? Ну, хватит разго-
воров, Клаудия, иди ко мне и постарайся доказать, что ты женщина.
темноте спальни и глотая слезы, она почувствовала, что в ней пробуждает-
ся дух сопротивления. Хотя она всей душой презирала Гордона, ничто на
свете не заставило бы ее сбежать от него домой и признать свою ошибку.
Вебстеры никому не позволяли унижать себя и выставлять на всеобщее пос-
мешище. В ней заговорила наследственная гордость, о существовании кото-
рой она и не подозревала. Да, она совершила ужасную ошибку, но не хотела
ни жалости, ни снисходительных улыбок, ни понимающих взглядов. Все что
угодно, только не это! Даже брак с Гордоном казался меньшим злом.
тала огромное облегчение и вскоре с удивлением поняла, что почти счаст-
лива. Гордон целыми днями отсутствовал, и она могла заняться домом и са-
дом, почувствовать себя хозяйкой. Если бы вдобавок муж оставил ее в по-
кое, она была бы вполне довольна жизнью, но, к сожалению, его страсть к
ней не уменьшалась, несмотря на ее равнодушие и пассивность. Исполнение
супружеских обязанностей стало для нее тяжкой повинностью, и это унижало
ее достоинство.
ворит о деньгах. И вот однажды он явился домой полный грандиозных пла-
нов: скупить близлежащие земли и построить на них элитарный клуб. Клау-
дия осторожно спросила, сколько ему нужно денег. Названная мужем сумма
потрясла ее.
вестно.
смогу распорядиться только после того, как мне исполнится двадцать один
год.
ей кузины, а значит, деньги твои.
семье. Ты женился не на той сестре. Главная наследница - Амелия, а не я,
- сообщила Клаудия, не скрывая злорадства. Наконец-то ей представилась
возможность отплатить за непрерывные оскорбления той же монетой. Просто
бальзам на душу!
мстить за обманутые ожидания. Сначала он надолго пропал, а вернувшись,
стал открыто изменять ей с кем попало. Однажды Клаудия упрекнула его в
неверности, и его лицо исказилось в язвительной усмешке.
мой, к своим родственничкам? Не-ет, ты слишком горда, дорогая, чтобы
вернуться, поджав хвост, правда? Бедняжка Клаудия, никто тебя не любит.
вать раны, она взбунтовалась. С какой стати она должна жить с человеком,
которого ненавидит? Он беспрерывно оскорбляет ее словами и действиями!
Из ложной гордости она хранила ему верность, проявила слабость, позволив
безнаказанно издеваться над собой, но теперь с нее хватит. Она разведет-
ся с Гордоном и начнет новую жизнь.
Гордон наверняка начнет чинить ей препятствия. Ей надо тщательно подго-
товиться к разводу, а это невозможно, пока она находится с Гордоном под
одной крышей. Клаудия сказала мужу, что хочет поехать куда-нибудь отдох-
нуть, и он почему-то не стал возражать. Клаудия подозревала, что его
сговорчивость объясняется появлением новой любовницы.
ся после смерти матери, она узнала имена ее родственников и связалась с
ее родной сестрой. Тетя Лючия с радостью приняла племянницу, отметив,
разумеется, отсутствие обручального кольца на ее руке. Клаудия сняла его
еще до того, как самолет взлетел с лондонского аэродрома Хитроу. Лючия
не задавала лишних вопросов, но, когда Клаудия сама завела откровенный
разговор, сочувственно выслушала ее.
Шилова Юлия
Жюль Верн
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Шилова Юлия