сельчак, болтун и добрый малый. Он рассказал множество историй об ок-
рестных жителях, сделал вид, будто и не заметил, что обе его прихожанки
еще ни разу не побывали у обедни, - баронесса от лености и маловерия, а
Жанна от радости, что вырвалась из монастыря, где ей прискучили религи-
озные церемонии.
аббатом обошелся вежливо и оставил его обедать.
костью, какую привычка руководить душами дает даже людям недалеким, ког-
да они по воле случая имеют власть над себе подобными.
жающее людей одного типа: полнокровие и одышка толстяка были сродни ее
пыхтящей тучности.
рил, как полагается подвыпившему кюре в конце веселой пирушки.
непременно представить его вам!
ся в прошлом году.
вопросами и узнала, что после уплаты отцовских долгов и продажи родового
поместья молодой человек временно устроился на одной из трех своих ферм
в Этуванской общине. Эти владения давали в общей сложности от пяти до
шести тысяч ливров дохода; но виконт был бережливого и рассудительного
нрава; он рассчитывал" скромно прожив два-три года в своем домишке, ско-
пить денег, чтобы занять достойное положение в свете, не делая долгов и
не закладывая ферм, и найти невесту с приданым.
Только невесело живется ему здесь.
заметил барон.
гостиную, священник попросил разрешения пройтись по парку, так как он
привык гулять после еды. Барон вызвался сопровождать его. Они медленно
шагали взад и вперед вдоль белого фасада дома. Их тени, одна длинная,
другая круглая и как будто накрытая грибом, бежали то впереди них, то
позади, в зависимости от того, шли ли они навстречу луне или в обратную
сторону. Кюре вынул из кармана нечто вроде папиросы и сосал ее. С дере-
венской откровенностью он объяснил ее назначение:
изрек:
своему кюре, отправились в церковь.
четверг.
по-приятельски державшим его под руку. Увидев дам, кюре воскликнул с
жестом радостного удивления:
соседа вашего, виконта де Ламар!
принялся болтать с непринужденностью бывалого светского человека. У него
была счастливая наружность, неотразимая для женщин и неприятная для всех
мужчин. Черные волнистые волосы бросали тень на гладкий загорелый лоб, а
ровные, широкие, словно нарисованные брови придавали томность и глубину
карим глазам с голубоватыми белками.
что волновал горделивую красавицу в гостиной и заставлял оборачиваться
девушку в чепце, идущую по улице с корзинкой.
что каждое слово приобретало особую значительность.
люсть.
же утро под большим платаном напротив окон гостиной. Барон хотел, чтобы
поставили ей парную под липой, а маменька, противница симметрии, не хо-
тела.
вописной", так как обнаружил во время своих одиноких прогулок немало
"чудеснейших видов". По временам глаза его, будто случайно, встречались
с глазами Жанны; и ее непривычно тревожил этот быстрый, ускользающий
взгляд, в котором можно было прочесть вкрадчивое восхищение и живой ин-
терес.
близким другом г-на де Кюльто, маменькиного отца; после того как было
установлено это знакомство, завязался нескончаемый разговор о свойстве,
родстве и хронологии. Баронесса обнаруживала чудеса памяти, устанавливая
восходящие и нисходящие родственные связи знакомых семейств и безошибоч-
но лавируя по запутанному лабиринту родословных.
Варфлера? Их старший сын Гонтран женился на девице де Курсиль из семьи
Курсилей курвильских, младший же - на моей кузине, мадемуазель де ла
Рош-Обер, которая была в свойстве с Кризанжами. А господин де Кризанж
был приятелем с моим отцом, а потому, вероятно, знавал и вашего
рый эмигрировал, а сын его разорился?
д'Эретри, но она ему отказала, потому что он нюхал табак. Кстати, не
знаете, что сталось с Вилуазами? Они выехали из Турени около тысяча во-
семьсот тринадцатого года, после того как семья их разорилась, и посели-
лись в Оверни; но больше я о них ничего не слыхала.
шибся насмерть После него остались две дочери - одна замужем за англича-
нином, а вторая за неким Бассолем, коммерсантом, богатым человеком Он,
говорят, соблазнил ее.
всплывали в разговоре. Брачные союзы между родовитыми семьями станови-
лись в их воображении событиями общественной важности. О людях, которых
не видели никогда, они говорили так, словно коротко знали их; а эти лю-
ди, в других местах, точно так же говорили о них самих, и на расстоянии
они чувствовали себя близкими, чуть не друзьями, чуть не родными только
потому, что принадлежали к одному классу, к одной касте, были одинаковой
крови.
верованиям и предрассудкам своей среды, а потому мало знал своих соседей
и решил расспросить о них виконта.
же тоном, каким сказал бы, что на побережье почти не водится кроликов, и
тут же привел подробности. Поблизости проживало всего три семейства:
маркиз де Кутелье, глава нормандской аристократии; виконт и виконтесса
де Бризвиль, люди очень хорошего рода, но довольно необщительные, и, на-
конец, граф де Фурвиль, - этот слыл каким-то чудовищем, будто бы жестоко
тиранил жену и жил у себя в замке Лаврийет, построенном на пруду, прово-
дя все время на охоте
комство между собой Виконт с ними не знался.
говоря ей особое прости, более сердечное и более нежное
согласился:
постоянным гостем.
менькину аллею" и предлагал баронессе руку, чтобы сопутствовать ей во
время "ее моциона". Когда Жанна была дома, она поддерживала маменьку с
другой стороны, и так, втроем, они медленно бродили из конца в конец по
длинной прямой аллее. Виконт почти не разговаривал с девушкой Но глаза
его, глаза как из черного бархата, часто встречались с глазами Жанны,
будто сделанными из голубого агата.
рта трубки, отсутствие которой было бы, пожалуй, удивительнее, чем ис-
чезновение у него носа, заявил: