бы эпохе с ним ни заговорили, он поражает собеседника своими познаниями
или умением тут же привести множество вполне правдоподобных и интересных
суждений, проливающих новый свет на самые таинственные факты.
ти, - значит, он человек необыкновенно образованный и обладает к тому же
поразительной памятью.
чтобы объяснить историю. Очевидно, этот человек наделен могучим умом и
глубоким знанием человеческого сердца. Интересно бы узнать, какой порок
искалечил эту прекрасную натуру - желание ли сыграть исключительную
роль, приписать себе бессмертие и память о событиях, которые предшество-
вали существованию этого человека, или он просто заболел навязчивой иде-
ей вследствие глубоких размышлений и длительных научных занятий.
Пельниц, - в искренности и скромности нашего героя. Граф крайне неохотно
рассказывает о чудесных событиях, коих, как ему кажется, он был свидете-
лем. Ему стало известно, что его считают фантазером, шарлатаном, и, ви-
димо, это очень ему неприятно, так как теперь он отказывается обнаружить
свое сверхъестественное могущество.
шать его? - спросил Ламетри. - Я просто сгораю от нетерпения.
Зрелище безумия далеко не забавно.
не верит, закоренелый атеист, увлекается чудесами и уже готов поверить в
бессмертие господина де Сен-Жермена! Впрочем, это неудивительно - ведь
все знают, что Ламетри боится смерти, грома и привидений.
ри, - но что касается грома и всего, что может стать причиной смерти, -
тут мои страхи вполне обоснованны и разумны. Чего же нам бояться, черт
побери, если не того, что может угрожать безопасности нашей жизни?
рюэлю следовало бы завтра же пригласить его отужинать с нами.
своем уме, мой бедный друг. Стоит Сен-Жермену появиться у меня в доме,
как все суеверные лица, - а их так много вокруг нас, - мигом придумают
сотню небылиц и разнесут их по всей Европе. Нет, нам нужен разум, доро-
гой Вольтер. О, разум, да придет царствие твое! Вот молитва, которую мы
должны повторять каждый вечер и каждое утро.
когда он помогает мне оправдать и узаконить мои страсти, пороки... мои
желания, назовите это как хотите! Но когда он мне докучает, я хочу иметь
право выставить его за дверь. Мне не нужен такой разум - черт бы его
побрал! - который заставляет меня притворяться храбрецом, когда мне
страшно, стоиком, когда мне больно, смиренником, когда я вне себя от
гнева... Плевать мне на такой разум, я его не признаю. Это какое-то чу-
довище, химера, изобретенная старыми болтунами античности, которыми все
вы так восхищаетесь неизвестно почему. Пусть царствие его не придет ни-
когда! Я не поклонник неограниченной власти, в чем бы она ни проявля-
лась, и если бы кому-нибудь вздумалось принудить меня не верить в бога,
- а я не верую добровольно и совершенно искренно, - пожалуй, я бы тотчас
отправился на исповедь, просто из духа противоречия.
то, чтобы уверовать в философский камень графа де Сен-Жермена.
беззвучными карманами и выразительно глядя на короля. - О да, пусть при-
дет царствие его, и поскорей! Такую молитву я готов читать каждое утро и
каждый вечер...
подобным намекам. - Стало быть, ваш Сен-Жермен причастен также и к ис-
кусству делать золото? Этого я не знал!
завтра, - сказал Ламетри. - Думаю, что и вам не мешало бы проникнуть в
его тайну, господин Гаргантюа. У вас большие потребности и гигантские
аппетиты - и как у короля, и как у преобразователя.
лачен. Это дерзкий обманщик, и я прикажу установить за ним бдительный
надзор, ибо нам известно, что люди, владеющие этим прекрасным ис-
кусством, обычно вывозят из страны больше золота, нежели оставляют в
ней. Разве вы уже успели забыть, господа, знаменитого чародея Калиостро,
которого я велел выгнать из Берлина не более шести месяцев назад?
дьявол отнимет их у него!
вил д'Аржанс.
дурной шуткой.
роль.
ваше пантагрюэльское величество приказали великому Калиостро убираться
восвояси вместе с его кубами, ретортами, привидениями и дьяволами, в тот
самый день, ровно в двенадцать часов пополудни, он собственной персоной
проехал в своей коляске через все городские заставы Берлина одновремен-
но. Да, да, это могут засвидетельствовать более двадцати тысяч человек.
Каждый из сторожей, охраняющих заставы, видел его в той же шляпе, в том
же парике, в той же самой коляске, с тем же багажом, на тех же лошадях,
и вам никогда не удастся разубедить их в том, что в этот день существо-
вало пять или шесть живых Калиостро.
но интересовался успехами милого его сердцу разума, и проявления суеве-
рия, доставлявшие столько пищи для остроумия и веселости Вольтеру, вызы-
вали у него лишь возмущение и досаду.
вот он, народ! И это в то самое время, когда живете вы, когда яркий свет
вашего факела озаряет весь мир! Вас изгнали, подвергли преследованиям, с
вами боролись всеми возможными способами, а Калиостро - стоит ему
где-нибудь показаться, и все уже околдованы. Еще немного, и его будут
носить на руках!
так же верят в Калиостро, как и добрые кумушки из простонародья? Да бу-
дет вам известно, что эту историю мне передала самая хорошенькая из ва-
ших придворных дам.
минут до того вошедший в комнату.
мая заядлая фантазерка, самая ярая поклонница гороскопов и волшебства...
Надо проучить ее - пусть будет поосторожнее! Она сбивает с толку всех
наших дам и, говорят, заразила своим помешательством даже собственного
супруга: он приносит в жертву дьяволу черных козлов, чтобы разыскать
сокровища, зарытые в бранденбургских песках.
паша Пантагрюэль, - сказал Ламетри. - Неужели вам угодно, чтобы и женщи-
ны подчинились вашему угрюмому богу - Разуму? Женщины существуют, чтобы
развлекаться и развлекать нас. Право же, в тот день, когда они потеряют
свое безрассудство, мы сами окажемся в дураках! Госпожа фон Клейст очень
мила, когда рассказывает о магах и чародеях. И щедро угощает ими Soror
Amalia...
Ни для кого не секрет, что она всем сердцем предана магии и...
Вольтер, когда чело его дорогого Траяна омрачалось, умел искусно переме-
нить разговор и сгладить неприятное впечатление, невольно отражавшееся и
на остальных сотрапезниках. Однако в этот вечер Вольтер, печальный и
больной, сам испытывал глухой отголосок того прусского сплина, который
быстро овладевал всеми счастливыми смертными, призванными созерцать
Фридриха в ореоле его славы. Как раз сегодня утром Ламетри передал ему
роковую фразу Фридриха, которой суждено было преобразить притворную
дружбу этих двух выдающихся людей в весьма реальную вражду [4]. Поэтому
он не сказал ни слова. "Пусть он выбрасывает кожуру Ламетри, когда ему
вздумается, - думал Вольтер. - Пусть сердится, пусть страдает, только бы
поскорее кончился этот ужин. У меня резь в животе, и все его любезности
не облегчат моей боли".
рести свое философское спокойствие без посторонней помощи.
час, когда принято говорить о привидениях, я расскажу вам одну историю,
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Лукин Евгений
Лондон Джек
Афанасьев Роман