коленям. - Молчи! Старшие говорят.
смотрел в века и говорил от будущих, скрытых завесою времен, обратился к
братьям-князьям, которые, он уже знал, выберут великим князем Ярослава:
веча народного?
задирая бороду, и собрание одобрительно зашумело.
жидам да бесерменам на откуп подавали грады русские!
в Орду Александра, отвратившего расплату за эту резню, не стоило при нем,
даже при мертвом. Только митрополит спокойно сказал, паки умиротворяя:
повис без ответа. Все хотели, чтобы прошло. Не хуже Александра знали, что
только тот князь, кто сам собирает доходы с мужиков, с кем бы он потом
этими доходами ни делился. <Будем сами собирать ордынские выходы и сами
отвозить в Орду!> - ответило молчание.
бы по-прежнему собирать дани и выходы, а там - что потребуют из Орды:
серебро ли, меха ли, хлеб, лес, людей работных, силу ратную... Лишь бы
усидеть, лишь бы по-прежнему собирать дани-выходы. Померкла пышная слава
Киевской Золотой Руси!
Сить и погиб под Шеренским лесом, смертную чару прия, чашу позора не
испив... Счастье тем, кто не пережил собственной гордости и прадедней
славы не развеял, кто лег со славою в землю отчизны своей!
Ярослава, что, впрочем, отлагалось до ханского решения, князья заговорили
о своем кровном - земле и уделах.
собою детей и внучат.
роду точно так, как переделялась земля в большой семье крестьянской.
Только вместо пашни да пожен, сараев и житниц делили тут села и города,
волости и доходы с волостей.
уже рязанские и муромские пределы, - на западе упираясь в Смоленское
княжество, и, далеко перехлестнувши Волгу, уходила к северу, ко владениям
Господина Великого Новгорода, до Галича Морского, до Устюга, Белозерска -
то все была та же Всеволодова земля. Земля была, как шубою, укрыта лесами,
всхолмлена, извилисто перечерчена полноводными реками. В лесах водился
зверь всякий: и дорогой соболь, и бобры, и лисы, медведи, волки, вепри и
лоси; птица озерная и боровая. В лесах были грибы, ягоды, дикий бортный
мед. В реках и озерах - рыба. Земля под лесом почти не знала засух, на
пожогах хлеб подымался стеной. Земля была богатая. Бабы по праздникам
ходили в серебре. Богатством был хлеб, который шел отсюда и на юг и на
север, в Новгород. Золотое зерно, Золотая Русь. За землю эту стоило
драться, и владеть ею хотели все.
или отымать земли, налагать и взымать дани. У всех князей и княгинь были,
как и у бояр, свои, личные села, города, земли - опричь тех, что входили в
княжение. Сел и земель этих могло быть немного (помнят в Смоленске
князя-книголюба, до того истратившегося на покупку книг, что и похоронить
его было не на что). Но кроме того - они были князья. И права их,
княжеские, не принадлежали больше никому. И правами этими самый нищий
князь был сильнее самого богатого боярина, который даже право суда в своих
волостях получал не иначе, как от князя, по жалованной грамоте.
сила, когда страну разорили иноверцы! А преданием заповеданное, в сознании
народном сущее, что правит всегда князь.
вино да сидели в теремах, чаще мотались в седлах, в бронях, насквозь
пропахшие конским потом, и ели конину, едва обжаренную над огнем костра,
либо просто сырую, размягченную под седлом, на спине конской. Мотались
так, рубились, строили города, покоряли земли и языки, разбили хазар,
одолели печенегов, справились с варягами и создали это право, право
княжеское - судить и володеть. И стали великими, святыми, древлекиевскими.
Отсюда и волость - власть, земля и право в одном слове. И имя было
княжеское любимое Володимер, владеющий миром, то есть народом и землей.
кому в веках сородичи поклонялись, как духам дома, и кого при жизни
слушались беспрекословно. Старейшины решали, кому где охотиться и кому где
пахать. Изветшали, в войнах полегли вожди племен, и права их на землю и
власть на земле переняли князья - Рюриковичи.
Володетели. Ихними были право и суд. Даже дети, собранные тут матерями и
бабками, глядели как взрослые, супились. Им будет когда-то также спорить
об уделах, как спорят сейчас братья и отцы.
делить уделы - загомонили все разом. Никто ничего не хотел отдавать, а
потомки требовали дележа земель, и шум стоял неподобный. <Мое!>,
<Обчее!> - раздавалось и тут и там.
ее с нею! - возгласил Ярослав, надеясь хоть так порешить спор. Но вышло
еще хуже.
захохотал Михаил Стародубский, расхмылился сам Ярослав, улыбка тронула
строгое лицо митрополита Кирилла. Вдовы лукаво потупились. Ярослав
огляделся и увидел вдруг неотступные очи бояр Александровых, их каменные
скулы, литые бороды, руки, готовые сжаться в кулаки. Вспомнил, что
покойный брат сам назначал уделы детям, и уступил.
дышала, красная лицом. Молча прижимала Данилку к коленям.
поджала губы. (Как не обчие?! Без Александра что бы вы делали все тута! И
покойный, царство небесное, а грозу отвел!) Она вспомнила, что князя
больше нет, и всхлипнула в голос, стиснув ойкнувшего Данилку.
примирительно прогудел Василий Ярославич. Ярослав молчал, супясь.
Митрополит коротко глянул на него, скользом - на вдову и, словно повторяя
для вящего вразумления собравшихся князей, начал перечислять:
прежереченные грады по Клязьме, и по Волзе, и по Нерли волости, а такожде
псковская и новогородская дани, и черный бор, и иное многое...
Богу!> - подумал митрополит, возгласив:
великим князем, Ярослав не оставит его в покое.
ярлык, Дмитрию в самом деле пришлось оставить новгородский стол, причем
выслали его сами же новгородцы, не желая ссор с великим князем
владимирским. Через год после похорон Александра умер Андрей Ярославич.
Ярослав сразу же отрезал от суздальского княжения Городец с Нижним и дал
Городецкий удел племяннику Андрею. Дмитрий сидел теперь на Переяславле уже
как владетельный князь и ждал своего часа. И хотя был жив брат Василий и
еще дядя Василий Ярославич сидел на Костроме, Дмитрий не без основания
ждал, что после дяди Ярослава выбор падет на него.
неустроенным. Речи о Москве не подымали до времени, хотя и не раз
вспоминали смешной возглас Александры: <Чада не мои, чада обчие> - и звали
мальчика полушутя <князем московским>.
татарского>. Ханом сел Менгу-Тимур, который увяз в войне с иранскими
Хулагидами и был доволен спокойствием на Руси. Страна могла жить и
строиться, хоть и хирели низовские города, хоть и уплывало серебро в Орду,
хоть и подрывала персидскую торговлю далекая южная война.
При взрослых детях женился в Новгороде на молодой боярышне с Прусской
улицы, дочери боярина Юрия Михайловича, Ксении Юрьевне. Александра сильно
сдала со смерти мужа, располнела, состарилась, стала похожа на купчиху.
Дети переставали слушать мать, отмахивались от нее. Александра терялась,
плакала и все суетилась, все ездила: во Владимир, Городец, Ростов,
Ярославль...
восемнадцатый год. Воротясь в Переяславль и сев на княжение, он женился, и
Данилке, еще плохо понимавшему, что это за тетя у брата Мити, которая
иногда играет с ним и дарит игрушки, скоро показали маленькую девочку с
забавным красным личиком, объяснив, что это его племянница, Машенька.
Впрочем, играть с племянницей, как ему ни хотелось, Данилке не позволяли.
Якубенко Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей