Чтение 5–й страницы книги ~Илиада~

смущается тем, что им ничего не было сказано об их исцелении.

В VI песни "Илиады" (ст. 129) Диомед делает заявление, скорее всего
традиционное для героев еще догомеровского эпоса: "Я, пожалуй, не стану
сражаться с богами". Поэт здесь не видит противоречия с тем, что в
предыдущей песни он изобразил Диомеда в исключительной ситуации - ранящим с
соизволения Афины Афродиту и Ареса.

Разговор Елены с Приамом на троянской стене, когда она называет поименно
ахейских героев и рассказывает о них, а также поединок Париса с Менелаем,
изображенные в III песни, кажутся не совсем естественными на десятом году
войны: они были бы гораздо уместнее в начале осады Трои. Однако поэт не
считается с этим: эти эпизоды нужны ему для развития действия в его поэме,
и он смело вводит их, поддерживая интерес слушателя, заставляя его все
время оставаться в напряженном ожидании.

В IХ песни "Илиады" посольством к Ахиллу отправляются Феникс, Аякс, сын
Теламона, и Одиссей (стт. 168 - 169), но затем о них говорится в
двойственном числе (ст. 182 и далее), употреблявшемся в греческом языке
только по отношению к двум людям или двум предметам.

Эти и ряд других непоследовательностей в тексте "Илиады" и "Одиссеи", не
вполне однородный язык поэм объясняются, очевидно, тем, что они
складывались постепенно, на протяжении многих лет, с использованием
эпических песен предшественников Гомера, песен, восходивших к разным
ответвлениям эпической традиции.

Уже давно вызывающая недоумение исследователей Х песнь "Илиады" (так
называемая "Долония"), слабо связанная с основным содержанием и причудливо
сочетающая архаизмы с упоминанием верховой езды и с другими характерными
чертами близкой к Гомеру эпохи, очевидно, является вставкой самого Гомера в
более или менее готовый текст "Илиады". Видимо, поэт не смог удержаться от
того, чтобы сохранить от забвения песнь на троянскую тему, созданную им в
несколько иной манере, с использованием не тех песен его предшественников,
которые послужили ему основным материалом для создания "Илиады", а каких-то
других.

Герои Гомера живут в условно приподнятом эпическом мире. Характерными
чертами его художественного метода, сложившимися уже в фольклорном эпосе,
являются героизация и архаизация. Герои Гомера как подлинные эпические
герои больше всего стремятся к славе, при жизни и после смерти. Ахилл
предпочитает гибель, неизбежную вскоре после того, как он убьет Гектора,
бесславному существованию:

Я выхожу, да главы мне любезной губителя встречу,
Гектора! Смерть же принять готов я, когда ни рассудят
Здесь мне назначить ее всемогущий Кронион и боги!
Смерти не мог избежать ни Геракл, из мужей величайший,
Как ни любезен он был громоносному Зевсу Крониду;
Мощного рок одолел и вражда непреклонная Геры.
Так же и я, коль назначена доля мне равная, лягу,
Где суждено; но сияющей славы я прежде добуду!

( "Илиада", XVIII, 414 - 121)

Своему коню Ксанфу, заговорившему человеческим голосом и предупреждающему
его о грозящей ему гибели, Ахилл говорит:

Что ты, о конь мой, пророчишь мне смерть? Не твоя то забота!
Слишком я знаю и сам, что судьбой суждено мне погибнуть
Здесь, далеко от отца и от матери. Но не сойду я
С боя, доколе троян не насыщу кровавою бранью.

( "Илиада ", ХIХ, 420 - 423)

Гектор, вызывая ахейцев на поединок, предлагает в случае своей победы
выдать тело противника для погребения:

Пусть похоронят его кудреглавые мужи ахейцы
И на брегу Геллеспонта широкого холм да насыплют.
Некогда, видя его, кто-нибудь и от поздних потомков
Скажет, плывя в корабле многовеслом по черному понту:
- Вот ратоборца могила, умершего в древние веки:
В бранях его знаменитого свергнул божественный Гектор! -
Так нерожденные скажут, и слава моя не погибнет.

( "Илиада", VII, 85 - 91)

Гомеровские герои постоянно пытаются превзойти друг друга в доблести. и
дважды появляющаяся в "Илиаде" формула

Тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться ("Илиада", VI, 208;
ХI, 783)

отчетливо передает царящий в эпосе дух героического соперничества.

Приподнимая своих героев над обычными людьми - своими современниками или
рядовыми воинами героической эпохи, Гомер, следуя эпической традиции,
изображает сражение как серию поединков (Реальная тактика боя -
массированный натиск колесниц микенской эпохи, о которой Гомер знает из
эпической традиции, или сражение в сомкнутом пешем строю, характерное для
времени Гомера, - находит отражение в "Илиаде" в основном в рассказах и
советах Нестора ("Илиада", IV, 303 - 309; ХI, 747 слл.; II, 362 - 368).
Рядовые воины не принимаются в расчет, и исход всей войны зависит от того,
будет ли сражаться Ахилл, единственный из ахейских воителей, способный
одолеть Гектора. Именно в силу этого поединок Ахилла и Гектора делается
центральным эпизодом всей войны.

Время Гомера - время распространения железа как материала для изготовления
и орудий труда, и оружия. Гомер отлично знает, какова ценность железа для
изготовления различных хозяйственных инструментов ("Илиада", ХХIII, 826
слл.). Гомер, очевидно, сам видел, как действуют в бою стальным мечом:
бронзовым мечом невозможно так отрубить руку, как это наглядно изображено в
"Илиаде" (V, 79 - 83). Дух Ахилла ("Илиада", ХХII, 357) и сердце Приама,
решившего отправиться за телом сына в ахейский лагерь (ХХIV, 205, 521),
метафорически характеризуются в "Илиаде" как железные. Пандар стреляет
стрелами с железными наконечниками ("Илиада", VII, 141), и тем не менее на
всем протяжении "Илиады" герои сражаются бронзовым оружием: такова сила
тенденции к архаизирующей идеализации.

Рыба всегда была одним из основных продуктов питания в Греции. Однако герои
Гомера едят мясо и хлеб, но не рыбу, и в "Илиаде" лишь мимоходом
упоминается ужение рыбы (ХVI, 408; ср. еще ХХIV, 80 сл.) и ловля рыб сетью
(V, 487) .

Приметы современной Гомеру жизни проявляются больше всего в рассыпанных в
тексте поэм развернутых сравнениях, которые поражают разнообразием и
точностью деталей, неожиданностью ассоциаций. Упорная битва, не дающая
перевеса ни той ни другой стороне, сравнивается с весами "честной
рукодельницы", точно отвешивающей шерсть, которую она прядет, чтобы хоть
как-то прокормить себя и детей ("Илиада", ХII, 432 - 436). Воины,
сражающиеся за тело Сарпедона, сравниваются с мухами, роящимися вокруг
подойников с молоком ("Илиада", ХVI, 641 - 644). То со львом, то с ослом
сравнивается Аякс, сын Теламона:

Стал он смущенный и, щит свой назад семикожный забросив,
Вспять отступал, меж толпою враждебных, как зверь, озираясь,
Вкруг обращаяся, тихо колено коленом сменяя.
Словно как гордого льва от загона волов тяжконогих
Гонят сердитые псы и отважные мужи селяне;
Зверю они не дающие тука от стад их похитить,
Целую ночь стерегут их, а он, насладиться им жадный,
Мечется прямо, но тщетно ярится: из рук дерзновенных
С шумом летят, устремленному в сретенье, частые копья,
Главни горящие; их устрашается он и свирепый,
И со светом Зари удаляется, сердцем печальный, -
Так Теламонид, печальный душой, негодующий сильно,
Вспять отошел: о судах он ахеян тревожился страхом.
Словно осел, забредший на ниву, детей побеждает,
Медленный; много их палок на ребрах его сокрушилось;
Щиплет он, ходя, высокую пашню, а резвые дети
Палками вкруг его бьют, - но ничтожна их детская сила;
Только тогда, как насытится пашней, с трудом выгоняют, -
Так Теламонова сына, великого мужа Аякса,
Множество гордых троян и союзников их дальноземных,
Копьями в щит поражая, с побоища пламенно гнали.

( "Илиада", ХI, 545 - 565)

Возвращая слушателя эпической поэмы на какое-то время в реальный мир, в