просмоленными бортами, слегка покачиваясь, шел к северу по
суровому Абескунскому морю*. Ветер надувал паруса, сшитые из серых
и красных квадратов, напоминавших шахматную доску. Истощенные,
полуголодные гребцы с цепями на ногах неподвижно лежали на скамьях
возле длинных обсохших весел.
налегал на рукоять руля и, щурясь, пристально всматривался далеко
вперед, мимо высоко поднятого корабельного носа, вырезанного в
виде головы хищной птицы.
тучами протянулась тонкая полоса камышей. Там многочисленными
руслами вливалась в Абескунское море великая река Итиль.
верхом негритенок, прислушиваясь к окрикам рулевого:
между камышами?
его не видишь, змееныш? Протри глаза!
сидел молодой араб в красной полосатой одежде, перетянутой цветным
матерчатым поясом. Широкие синие шаровары были всунуты в грубые
башмаки из желтой кожи. Ветер трепал его черные кудри и конец
белоснежной чалмы, свисавший над левым ухом, как знак учености.
Надо найти главное из них. Пройдя в неверное устье, корабль
затеряется между островами в камышах и завязнет на отмелях... Ищи,
Саид, каменного бога!
бог!
усмехнулся араб. - В одряхлевшей вселенной царствуют новые боги,
прилетевшие вместе с грозным татарским ханом. Это они приносят
удачу мунгалам.
Скорей налегай на весла! Приглядись к воде, шейх Абд ар-Рахман! -
продолжал рулевой, обращаясь к арабу. - Мы уже идем не по соленому
морю, а по сладкой воде великого Итиля. Видишь, как плывут косяки
серебристых рыб. Над ними вьются чайки... Скорей гребите! Итиль
близко!
в красной истрепанной чалме, дремавший на связке канатов. Он стал
ловко щелкать плетью с очень длинным ремнем, стегая по голым
спинам устало поднимавшихся гребцов, и застучал по доске
деревянным молотком.
принимайтесь за работу. Не дам обеда лентяям!
не доедешь!
опускаясь под все ускорявшийся стук молотка надсмотрщика. Гребцы
напрягались изо всех сил, то наклоняясь вперед, то откидываясь
назад, почти падая на спину.
под слабыми порывами ветра.
мачты негритенок.
корабельщика. - Хаджи-Тархан близко!
пронзительный женский визг.
оттуда же хриплый голос. - Никого не пускай на палубу! Отгоняй
лодочников! Иди вверх по Итилю.
корабль в сторону.
богатая хазарская столица. У берега виднелись лачуги, прикрытые
побуревшим камышом, поставленные над водой на бревенчатые сваи.
Люди выбегали на помосты, выступавшие далеко в реку, кричали,
размахивая цветными лоскутами. Многие садились в узкие длинные
челны и торопливо гребли, направляясь к кораблю.
всякого, кто вздумает взобраться на палубу.
большой лодке с несколькими гребцами.
здоров ли Ислам-ага? Я его давнишний друг и странноприимец. Уже
много раз я плавал на "Любимце ветров". Скажите хозяину, что я -
Абдул-Фатх из Багдада.
постучал:
и должен говорить с ним.
толстый владелец корабля Ислам-ага, в темно-синей рубахе до колен,
без пояса. Его распухшее измятое лицо с жесткой темной бородой и
заплывшие глаза говорили о пьяной ночи. Корабельщик почесал
веснушчатой пятерней живот, вдел босые ноги в ярко-желтые туфли с
загнутыми кверху носками и подошел к борту.
темноты выступила маленькая женщина с матово-бледным лицом.
Дымчато-серая одежда строгого монашеского вида, обшитая красной
тесьмой, имела византийский покрой. С тонкой, чуть-чуть
приоткрытой шеи (пускались жемчужные нити. Спокойные темные глаза,
подняв стрельчатые ресницы, на мгновение остановились, точно с
удивлением и вопросом, на молодом арабе. Красивая голова резко
повернулась к морю, и маленькие уста прошептали:
Дафни, тебе предстоит опять новая неволя!..
глаза, и маленькая женщина скрылась в темной каюте.
голубой степи в лучах утреннего солнца. Впереди широко разлилась
великая многоводная река Итиль. Бараны, рассыпавшись по береговой
тропе, вяло плелись, подгоняемые полуголыми смуглыми ребятишками.
Верблюды, привязанные друг к другу за хвосты и ноздри, растянулись
длинным караваном. Между их горбами, на вьюках хозяйского добра и
разобранных юрт, сидели темноликие изможденные старухи с грудными
детьми на руках.
свободной горделивой походкой шли по одну сторону каравана.
Мужчины шагали отдельно, говорили приглушенным голосом и в
волнении размахивали руками. Некоторые, согнувшись, поднимались на
песчаные бугры и быстро сбегали обратно. Все были охвачены ужасом.
останавливалось на тучных пастбищах родовое кочевье старого Нурали
Човдура. Раньше тут постоянно проносились стада желтых сайгаков,
иногда пасся табун пугливых, диких лошадей.
холме, как яркий степной весенний цветок, внезапно вырос
необычайный дом, блистающий золотом, с высокой узкой башенкой,
разукрашенной цветными изразцами. Да еще на всех тропах и вдали и
на ближних буграх стали проноситься диковинные всадники на
низкорослых и взлохмаченных, точно медведи, быстрых конях.
сыновья, и его крепконогие медногрудые внуки, и малые,
непоседливые правнуки, а всех насчитывалось девяносто девять
мужских имен, - да хранит их милость всемогущего и всезнающего! -
все из дружно спаянного рода Човдура в это светлое утро смотрели
друг на друга расширенными глазами. Старшие восклицали:
бывают такие золотые дворцы! Или здесь, в пустыне, выстроил для
себя сказочный дворец могучий Ифрит...* Кто может жить в таком