ли мних, то ли калика перехожий, то ли юродивый. Очень скудно живет,
бедует, а красно говорит про всякие земли и диковинные народы. Всюду он
побывал, все видел. Я его иной раз подкармливаю рыбешкой али сухарями,
чтобы не голодал. Там, на острову, в часовенке, ты его и найдешь.
сидя на дощечке-распорке, сильно и умело загребал широким веслом то
справа, то слева и покрикивал на Буяна, который увязался за ними, и
теперь, стоя на высоко выгнутом носу челнока, дрожал мелкой дрожью, видя
вблизи стаи диких уток, низко проносившихся над водой.
воды длинный бредень, и серебристые рыбки, захваченные сетью, бились и
трепетали, ярко поблескивая на солнце.
сам старшой с ними.
середине небольшой островок. Обомшелые скалы образовали причудливую груду,
похожую на развалины древнего рухнувшего храма. На берегу чернела старая
избенка с покосившимся крестом на очелье крыши. Неподалеку паслись
несколько белых и одна черная коза.
подряснике вышел из двери, с торжественным видом неся перед собой пустую
деревянную кадку. Он шел медленными шагами, высоко поднимая ноги, точно
переступал через порог.
всматриваясь, затем быстро поставил кадку на землю и, словно
переломившись, поклонился в пояс. Потом он стал неподвижно, сложив руки на
животе.
молельня. Солнечный луч через раскрытую дверь осветил несколько икон,
написанных на покоробившихся досках. Перед ними на трех шнурах висела,
коптя, глиняная лампадка с конопляным маслом.
развернутая книга с пожелтевшими, на углах замусоленными страницами.
боль и сдерживая стоны, опустился на колени перед образом и, широко
крестясь, трижды поклонился, коснувшись земляного пола, устланного свежими
еловыми ветвями. Шепотом он стал молиться:
покровом своим, ты уберегла меня от гибели под острыми копытами проклятого
теляти лосиного! Не оставь меня и дальше милостью своей и защити и от
зверя лютого, и от врага неведомого! Обещаю тебе, святая матерь божья,
сотворять милость без меры тому, кто попросит у меня жалости, правды и
защиты...
из молельни.
неизвестный снова переломился, поклонившись до земли.
пояс и остановился. Он увидел перед собой длинный нос с горбинкой,
мохнатые брови, впалые щеки и дрожащие сухие губы.
кости. Тем и аз вжадах милосердия твоего...
и, стараясь сдержать улыбку, глубже надвинул меховую шапку на правую
бровь.
каплями дождевыми, яко стрелами, пронизаема...
И о чем ты просишь?
от злости голос пожилого монаха с седой растрепанной бородой. Он быстро
подходил со стороны, придерживая рукой большой крест, висящий на груди. -
Это суеслов, великий грешник. Всех-то он осуждает! - продолжал монах,
задыхаясь от ходьбы. - Он прислан сюда для покаяния и должен в посте и
молитвах просить господа об изгнании из него духа гордыни и грешных
помыслов... Остерегайся его, княже, мой господине! - Монах, держа в руке
медный крест, выдвигал его, ожидая, что Александр приложится. - Отойди
отсюда, нечестивец! - махнул он рукой на просившего бедняка.
князя, не торопясь подошел к монаху и, перекрестясь, поцеловал его медный
крест. Затем отступил на шаг и сказал громко и резко:
черед придет... Ты кто? - обратился он снова к просителю. - Чернец или
послушник?
дарованное. Аз не в Афинех ростох, ни от философ научихся, но бысть падая,
аки пчела по различным цветам и оттуда избирая сладость словесную. Како
речеши, княже! Мне ли, недостойному, пострижчися в чернцы? Лучше мне тако
в скудности скончати живот свой, нежели, восприимше ангельский образ, богу
солгати! - И он направил указательный палец на монаха.
святой владыка наш допустит его к приятию сана? Ступай, ступай скорее
отсюда, мерзкий человек! - с яростью обратился монах к покорно стоявшему
просителю, пытаясь его оттолкнуть.
ты хотел, о чем просишь? - спросил Александр.
- Орел-птица - царь над всеми птицами, а осетер - над рыбами, а лев - над
зверьми. А твой отец, преславный князь Ярослав Всеволодович, - над
русичами. Но златом князь мужей добрых не добудет, а мужми и злато, и
серебро, и градов он добудет...
просить его призвать тебя к себе.
черные вороны. Лучше бы ми смерть, нежели здесь продолжен живот в нищете.
Возьми меня с собою! Молю тебя, сыне великого князя Ярослава!
- сказал вкрадчивым и ласковым голосом второй чернец, бесшумно подошедший
к говорившим.
его.
премудрость! Сможешь ли переписывать книги? В монастыре в Переяславле
хранятся древние книги. Смог бы ты переписать те, в коих описываются
деяния ратных мужей, преславных воителей?
проговорил:
сам я многое знаю. К примеру: прочел я всю книгу <Эллинского и Римского
летописца>, в коей помещено сказание об Александре, царе Македонском, его
же пестун и учитель бе Леонид - полководец и Аристотель - философ
премудрый, и како отпущаемый от школьного учения домови. Александр - отрок
учаще других отроков да ся биють, разделившиеся на дружины... И сам со
другие отроцы творяше брань* ту... Это сказание про Александра все для
тебя перепишу. Повели, княже, мой господине, да пойду за тобой следом, на
хвост коня твоего взирающе. А ежели отринешь мя здесь, то аз, аки пес
шелудивый, издохну и замерзну под вретищем...
поводя злыми глазами.
голову:
моего коня, в Переяславль на суд и на последний приговор княжий.
челны, наполовину вытащенные из воды. Все тело его болело и ныло, в ушах
шумело, но он старался, несмотря на это, сохранить гордую, торжественную
поступь и прошел к челну, как подобает сыну преславного князя.