кабинет - 3. Смотровая - 4. Операционная - 5. Моя спальня - 6 и комната
прислуги - 7. В общем, не хватает... Да, впрочем, это неважно. Моя
квартира свободна, и разговору конец. Могу я идти обедать?
смотровой мы и пришли поговорить. Общее собрание просит вас добровольно, в
порядке трудовой дисциплины, отказаться от столовой. Столовых нет ни у
кого в Москве.
нежно побагровело и он не произнес ни одного звука, выжидая, что будет
дальше.
можно соединить с кабинетом.
же я должен принимать пищу?
голосом, - в смотровой читать, в приемной одеваться, оперировать в комнате
прислуги, а в столовой осматривать. Очень возможно, что Айседора Дункан
так и делает. Может быть, она в кабинете обедает, а кроликов режет в
ванной. Может быть. Но я не Айседора Дункан!.. - вдруг рявкнул он и
багровость его стала желтой. - Я буду обедать в столовой, а оперировать в
операционной! Передайте это общему собранию и покорнейше вас прошу
вернуться к вашим делам, а мне предоставить возможность принять пищу там,
где ее принимают все нормальные люди, то-есть в столовой, а не в передней
и не в детской.
взволнованный Швондер, - мы подадим на вас жалобу в высшие инстанции.
подозрительно вежливый оттенок, - одну минуточку попрошу вас подождать.
он их сейчас, ох, тяпнет. Не знаю еще - каким способом, но так тяпнет...
Бей их! Этого голенастого взять сейчас повыше сапога за подколенное
сухожилие... Р-р-р..."
так:
пожалуйста. Профессор Преображенский. Петр Александрович? Очень рад, что
вас застал. Благодарю вас, здоров. Петр Александрович, ваша операция
отменяется. Что? Совсем отменяется. Равно, как и все остальные операции.
Вот почему: я прекращаю работу в Москве и вообще в России... Сейчас ко мне
вошли четверо, из них одна женщина, переодетая мужчиной, и двое
вооруженных револьверами и терроризировали меня в квартире с целью отнять
часть ее.
Я не охотник до бессмыслиц. Достаточно сказать, что они предложили мне
отказаться от моей смотровой, другими словами, поставили меня в
необходимость оперировать вас там, где я до сих пор резал кроликов. В
таких условиях я не только не могу, но и не имею права работать. Поэтому я
прекращаю деятельность, закрываю квартиру и уезжаю в Сочи. Ключи могу
передать Швондеру. Пусть он оперирует.
Александрович! О нет. Больше я так не согласен. Терпение мое лопнуло. Это
уже второй случай с августа месяца. Как? Гм... Как угодно. Хотя бы. Но
только одно условие: кем угодно, когда угодно, что угодно, но чтобы это
была такая бумажка, при наличии которой ни Швондер, ни кто-либо другой не
мог бы даже подойти к двери моей квартиры. Окончательная бумажка.
Фактическая. Настоящая! Броня. Чтобы мое имя даже не упоминалось. Кончено.
Я для них умер. Да, да. Пожалуйста. Кем? Ага... Ну, это другое дело.
Ага... Хорошо. Сейчас передаю трубку. Будьте любезны, - змеиным голосом
обратился Филипп Филиппович к Швондеру, - сейчас с вами будут говорить.
извратили наши слова.
правилам... Так у профессора и так совершенно исключительное положение...
Мы знаем об его работах... Целых пять комнат хотели оставить ему... Ну,
хорошо... Раз так... Хорошо...
слово, что ли, такое знает? Ну теперь можете меня бить - как хотите, а я
отсюда не уйду.
загораясь румянцем, - я бы доказала Петру Александровичу...
спросил Филипп Филиппович.
заведующий культотделом дома...
ярких и мокрых от снега журналов, - взять несколько журналов в пользу
детей Германии. По полтиннику штука.
журналы.
клюквенным налетом.
бы вы не были европейским светилом, и за вас не заступались бы самым
возмутительным образом (блондин дернул ее за край куртки, но она
отмахнулась) лица, которых, я уверена, мы еще разъясним, вас следовало бы
арестовать.
Филиппович и нажал кнопку. Где-то прозвенело. Открылась дверь в коридор.
господа?
переднюю и слышно было, как за ними закрылась тяжело и звучно парадная
дверь.
какой-то намаз.
лежала тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованные угри. На тяжелой
доске кусок сыра со слезой, и в серебряной кадушке, обложенной снегом, -
икра. Меж тарелками несколько тоненьких рюмочек и три хрустальных
графинчика с разноцветными водками. Все эти предметы помещались на
маленьком мраморном столике, уютно присоединившемся к громадному резного
дуба буфету, изрыгающему пучки стеклянного и серебряного света. Посреди
комнаты - тяжелый, как гробница, стол, накрытый белой скатертью, а на ней
два прибора, салфетки, свернутые в виде папских тиар, и три темных
бутылки.
от блюда шел такой, что рот пса немедленно наполнился жидкой слюной. "Сады
Семирамиды"! - подумал он и застучал по паркету хвостом, как палкой.
Борменталь, умоляю вас, оставьте икру в покое. И если хотите послушаться
доброго совета: налейте не английской, а обыкновенной русской водки.
- передернул широкими плечами, вежливо ухмыльнулся и налил прозрачной.
Петровна сама отлично готовит водку.
- 30 градусов.
во-вторых, - бог их знает, чего они туда плеснули. Вы можете сказать - что
им придет в голову?
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Жюль Верн
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Соломатина Татьяна