достигла неприятных размеров. - Слушайте. Сегодня, во втором часу ночи,
почистив все сапоги, проходил я мимо 137-го и, заметив, что дверь не
заперта, а притворена, - постучал; не за делом, а так. Мало ли что может
быть. Было там тихо. Я вошел, убедился, что жильца нет, запер ключом дверь,
а ключ положил в карман, потом повесил его на доску. После того как я
задержался наверху минут пять, снова пошел вниз и, как дорога моя была мимо
того же 137-го, увидел, что дверная ручка качнулась. Кто-то изнутри пробовал
отворить дверь. Я тихо подошел к ней и замер, - еще раз дернулась ручка,
затем раздались шаги. Тут я заглянул в скважину. В передней был свет, и я
увидел спину отходящего человека. У портьеры, отведя ее, он остановился и
повернулся, - но это был не чужой, а тот самый Айшер, что там живет. Минут
через пять, не больше, он взошел в коридор по лестнице, снял ключ и попал к
себе.
раскрытые рты и прибавил: - Понимаете?
раз не закричал "вздор", а лишь горько покачал головой над куском бараньего
жира. - Как же он мог оказаться у себя дома?
коридорный, - даже мыши не пролезть в замочную скважину.
видел, как он с легкостью побежал наверх, должно быть затем, чтобы
посмотреть самому в дырку; а спускался он назад с лицом втрое длиннее, чем
оно было.
предпочел номер в верхнем этаже, хотя эта комната хуже свободных номеров
этажей нижних. Бетси пропела: - Степенный молодой человек, на редкость
кроткий и вежливый; никто еще не слышал от него замечаний, даже когда
забудешь пройтись по комнате щеткой или, стоя перед зеркалом, помедлишь
явиться на звонок.
как он разговаривает сам с собой, или, смотря в книгу, тихо смеется.
Бесполезно расставлять ему пепельницы, потому что окурки все равно валяются
на полу.
рассеяннее становилось его лицо, и все выше возводил он глаза к потолку, где
бодро жужжали мухи. Возможно, что эти насекомые сыграли для него роль
легендарного Ньютонова яблока, дав разрозненной добыче ума связь
кристаллическую; подняв руку, чтобы привлечь внимание, он уставился
нахмуренным взглядом в сизый нос повара и слабым голосом, за каким в таких
случаях стоит гордая уверенность, что сказанное прозвучит поразительнее
громовых возгласов, медленно произнес:
попадающий домой без ключа, кто он, именуемый Симеон Айшер? Да, кто он, -
знаете вы это? А если не знаете, то желаете знать или не желаете?
кривляется, а не говорит прямо.
стул и, протянув правую руку к сетке для процеживания макарон, крикнул: -
Человек, попадающий без ключа! Человек, требующий, чтобы ему непременно
отвели верхнее помещение! Человек, о котором никто не знает, кто он такой, -
этот человек есть тот, который полетел в цирке!
повара. В эту минуту вбежал тощий мальчуган, издали еще примахивая к себе
рукой Бетси и крича: - "Идите скорей, вас требует управляющий".
своих симпатиях, Бетси. - Это, может, вы летаете, а не Айшер!
холодного света - фонарь полиции. Когда коридорный донес управляющему
гостиницей, что изнутри номера 137 дергалась ручка двери, - луч фонаря
пристально остановился на лице управляющего и, сверкнув приказательно,
позвал к руке, державшей фонарь. Рука издали казалась обыкновенной рукой, в
обшлаге с казенными пуговицами, но вблизи выразила всего человека, который
владел ею. Ее пальцы были жестки и плоски. Она лежала, как каменная, на углу
большого стола. Фонарь исчез, его заменил свет яркой зеленой лампы.
котором Бетси предстала пытливым и равнодушным глазам управляющего
гостиницей. Он взял резкий тон крайнего неудовольствия:
Мне это не нравится. Я выслушал неприятные вещи. Приборы не чищены, мебель
расставлена неаккуратно, подаете тупые ножи, расплескиваете кофе и чай;
приносите мятые салфетки. До сих пор я не делал вам замечаний, считая это
простой оплошностью, но сегодня решил наконец покончить с ленью и
безобразием.
ничего ровно не понимаю. Грех вам, вы так меня обижаете... - Она подняла
передник, тыкая им в глаза. - Я так стараюсь, не покладая рук, что не имею
для себя свободной минуты. Вам, должно быть, насплетничали. Кто вам
жаловался? Кто? Кто?
истерикой. Не трудитесь оправдываться. Впрочем, я придумал взыскание,
которое одновременно проучит вас и даст мне возможность убедиться, верны ли
жалобы. С этого часа, прежде чем разнести что-либо по номерам, извольте
показать мне приборы, кушанья и напитки: я сам посмотрю, так ли вы делаете
то, что надо делать; а затем, прекращая наш разговор, предупреждаю, что в
следующий раз вы дешево не отделаетесь.
по-своему объясняя придирку.
толку и теперь мстит; будь он, однако, проклят, - я понесу ему на осмотр не
только приборы, а все ковры, и так тряхну перед его носом, что он съест
фунтов пять пыли".
поднялась наверх, преследуемая звонками. На сигнальной доске выпали три
номера и меж ними номер 137; осмотрев цифры, Бетси ощутила легкую, полную
любопытства жуть, навеянную кухонной болтовней. Два жильца потребовали счет
и извозчика; голос 137-го номера, осведомившись сквозь портьеру который час,
сообщил, что еще не одет, попросил кофе и рюмку ликера; затем Айшер зевнул.
номер несколько второпях. - Фальшивая душа, если обращаешься, словно ни в
чем не бывало; хорошо, я покажу тебе, как умею отвечать с достоинством".
уверенность.
его простить".
проглядывал скорбный упрек, ответила, что на часах половина восьмого, что
каждый одевается, когда хочет, а кофе она принесет немедленно.
доволен вами.
спросить, не Айшер ли накликал на нее эту беду, но в последних его словах
почудилось ей легкое издевательство. Она высунула язык и, довольная тем, что
акт мщения скрыт портьерой, кисло произнесла: - Я ужасно рада, господин
Айшер, если имею удовольствие вам угодить, - и вышла, твердо решив впредь
держать сердце назаперти.
облаков пара. Взяв поднос с кофе, Бетси завернула к буфетчику, капнувшему ей
в крошечную, как полевой колокольчик, рюмочку огненного жидкого бархата, и
понеслась к управляющему. Она решила наказать его оглушительными ударами в
дверь, но, к ее удивлению, управляющий открыл тотчас, едва она стукнула.
физиономия? Дайте сюда. Я рассмотрю посуду в свете окна. Подождите. - Он
удалился, двигая над кофейником пальцами, словно соля хлеб, и через минуту
вышел с улыбкой, передавая поднос горничной. - Ну так помните: опрятность и
чистота - лучшее украшение женщины.
Бетси, проворчав: "Наставляйте свою жену", - ушла и отнесла кофе в 137-й
номер.
занавесями в обольстительной чистоте и свежести раннего утра сверкал перед
ним яркий балкон.
этим стенам".
размышление сосредоточилось на сенсации. Хотя городские газеты обошли дело
полным молчанием, он еще не знал этого. Его внутреннее зрение посетило все
углы мира. Он видел, как несутся по телеграфным проволокам, в почтовых
пакетах, на красных языках и в серых мозгах, пучеглазые, вертлявые вести,
пища от нетерпения сбыть себя как можно скорее другой проволоке, другому
уму, пакету и языку и как, людоеду подобно, жадно глотает их Легенда,
окутанная дырявым плащом Путаницы, родной сестры всякой истории.
отрицания. Места подобные цирку не слишком авторитетны; любое впечатление
платного зрелища во времени и на расстоянии рассматривается как