Чтение 5–й страницы книги ~Двадцать лет спустя~

вой.

III

ДВА СТАРИННЫХ ВРАГА

Когда д'Артаньян подъехал к Бастилии, пробило половину девятого.

Он велел доложить о себе коменданту тюрьмы, который, узнав, что офи-
цер приехал с приказом от кардинала по его повелению, вышел встречать
посланца на крыльцо.

Комендантом Бастилии был в то время г-н дю Трамбле, брат грозного лю-
бимца Ришелье, знаменитого капуцина Жозефа, прозванного "Серым Кардина-
лом".

Когда во времена заключения в Бастилии маршала Бассомпьера, просидев-
шего ровно двенадцать лет, его товарищи по несчастью, мечтая о свободе,
говорили, бывало, друг другу: "Я выйду тогда-то", "А я тогда-то", - Бас-
сомпьер заявлял: "А я, господа, выйду тогда, когда выйдет и господин дю
Трамбле". Он намекал на то, что после смерти кардинала дю Трамбле неми-
нуемо потеряет свое место в Бастилии, тогда как он, Бассомпьер, займет
свое - при дворе.

Его предсказание едва не исполнилось, только в другом смысле, чем он
думал; после смерти кардинала, вопреки общему ожиданию, все осталось
по-прежнему: г-н Трамбле не ушел, и Бассомпьер тоже чуть не просидел в
Бастилии до конца своей жизни.

Господин дю Трамбле все еще был комендантом Бастилии, когда д'Ар-
таньян явился туда, чтобы выполнить приказ министра. Он принял его с
изысканной вежливостью; и так как он собирался как раз сесть за стол,
Яго пригласил и д'Артаньяна отужинать вместе.

- Я и рад бы, - сказал д'Артаньян, - но, если не ошибаюсь, на конвер-
те стоит надпись: "Очень спешное".

- Это правда, - сказал дю Трамбле. - Эй, майор, пусть приведут номер
двести пятьдесят шесть.

Вступая в Бастилию, узник переставал быть человеком и становился но-
мером.

Д'Артаньян невольно вздрогнул, услышав звон ключей; ему не захотелось
даже сойти с лошади, когда он увидел вблизи забранные решетками окна и
гигантские стены, на которые он глядел раньше только с той стороны рва и
которые однажды так напугали его лет двадцать тому назад.

Раздался удар колокола.

- Я должен вас оставить, - сказал ему дю Трамбле, - меня зовут подпи-
сать пропуск заключенному. До свидания, господин д'Артаньян.

- Черт меня побери, если я захочу еще раз с тобой свидеться! - про-
ворчал д'Артаньян, сопровождая это проклятие самой сладкой улыбкой. -
Довольно пробыть в этом дворе пять минут, чтобы заболеть. Я согласен
лучше умереть на соломе, что, вероятно, и случится со мной, чем получать
десять тысяч ливров и быть комендантом Бастилии.

Едва он закончил этот монолог, как появился узник. Увидев его, д'Ар-
таньян невольно вздрогнул от удивления, но тотчас же подавил свои
чувства. Узник сел в карету, видимо не узнав д'Артаньяна.

- Господа, - сказал д'Артаньян четырем мушкетерам, - мне предписан
строжайший надзор за узником, а так как дверцы кареты без замков, то я
сяду с ним рядом. Лильбон, окажите любезность, поведите мою лошадь на
поводу.

- Охотно, лейтенант, - ответил тот, к кому он обратился.

Д'Артаньян спешился, отдал повод мушкетеру, сел - рядом с узником и
голосом, в котором нельзя было расслышать ни малейшего волнения, прика-
зал:

- В Пале-Рояль, да рысью.

Как только карета тронулась, д'Артаньян, пользуясь темнотой, царившей
под сводами, где они проезжали, бросился на шею пленнику.

- Рошфор! - воскликнул он. - Вы! Это действительно вы! Я не ошибаюсь!

- Д'Артаньян! - удивленно воскликнул Рошфор.

- Ах, мой бедный друг! - продолжал д'Артаньян. - Не видя вас пятый
год, я думал, что вы умерли.

- По-моему, - ответил Рошфор, - мало разницы между мертвым и погре-
бенным, а меня уже похоронили или все равно что похоронили.

- За какое же преступление вы в Бастилии?

- Сказать вам правду?

- Да.

- Ну, так вот: я не знаю.

- Вы мне не доверяете, Рошфор!

- Да нет же, клянусь честью! Ведь невозможно, чтобы я действительно
сидел за то, в чем меня обвиняют.

- В чем же?

- В ночном грабеже.

- Вы ночной грабитель! Рошфор, вы шутите.

- Я вас понимаю. Это требует пояснения, не правда ли?

- Признаюсь.

- Дело было так: однажды вечером, после попойки у Рейнара, в Тюильри,
с Фонтралем, де Рие и другими, герцог д'Аркур предложил пойти на Новый
мост срывать плащи с прохожих; это развлечение, как вы знаете, вошло в
большую моду с легкой руки герцога Орлеанского.

- В ваши-то годы! Да вы с ума сошли, Рошфор!

- Нет, попросту я был пьян; но все же эту забаву я счел для себя не-
гожей и предложил шевалье де Рие быть вместе со мной зрителем, а не ак-
тером и, чтобы видеть спектакль как из ложи, влезть на конную статую.
Сказано - сделано. Благодаря шпорам бронзового всадника, послужившим нам
стременами, мы мигом взобрались на круп, устроились отлично и видели все
превосходно. Уж пять плащей было сдернуто, и так ловко, что никто даже
пикнуть не посмел, как вдруг один менее покладистый дуралей вздумал зак-
ричать: "Караул!" - и патруль стрелков тут как тут. Герцог д'Аркур,
Фонтраль и другие убежали; де Рие тоже хотел удрать. Я его стал удержи-
вать; говорю, что никто нас здесь не заметит; не тут-то было, не слуша-
ет, стал слезать, ступил на шпору, шпора пополам, он свалился, сломав
себе ногу, и, вместо того чтобы молчать, стал вопить благим матом. Тут
уж и я соскочил, но было поздно. Я попал в руки стрелков, которые отвез-
ли меня в Шатле, где я и заснул преспокойно в полной уверенности, что
назавтра выйду оттуда. Но миновал день, другой, целая неделя. Пишу кар-
диналу. Тотчас за мной приходят, отвозят в Бастилию, и вот я здесь пять
лет. За что? Должно быть, за дерзость, за то, что сел на коня позади
Генриха Четвертого, как вы думаете?

- Нет, вы правы, мой дорогой Рошфор, конечно, не за это. Но вы, по
всей вероятности, сейчас узнаете, за что вас посадили.

- Да, кстати, я и забыл спросить вас: куда вы меня везете?

- К кардиналу.

- Что ему от меня нужно?

- Не знаю, я даже не знал, что меня послали именно к вам

- Вы фаворит кардинала? Нет, это невозможно!

- Я фаворит! - воскликнул д'Артаньян. - Ах, мой несчастный граф! Я и
теперь такой же неимущий гасконец, как двадцать два года тому назад,
когда, помните, мы встретились в Менге.

Тяжелый вздох докончил его фразу.

- Однако же вам дано поручение...

- Потому что я случайно оказался в передней и кардинал обратился ко
мне, как обратился бы ко всякому другому; нет, я все еще лейтенант муш-
кетеров, и, если не ошибаюсь, уж двадцать первый год.

- Однако с вами не случилось никакой беды; это не так-то мало.

- А какая беда могла бы со мной случиться? Есть латинский стих (я его
забыл, да, пожалуй, никогда и на знал твердо): "Молния не ударяет в до-
лины". А я долина, дорогой Рошфор, и одна из самых низких.

- Значит, Мазарини по-прежнему Мазарини?

- Больше чем когда-либо, мой милый; говорят, муж королевы.

- Муж!

- Если он не муж ее, то уж наверное любовник.

- Устоять против Бекингэма и сдаться Мазарини!

- Таковы женщины! - философски заметил д'Артаньян.

- Женщины - пусть их; но королевы!..

- Ах, бог ты мой, в этом отношении королевы - женщины вдвойне.

- А герцог Бофор все еще в тюрьме?

- По-прежнему. Почему вы об этом спрашиваете?

- Потому что он был хорош со мной и мог бы мне помочь.

- Вы-то, вероятно, сейчас ближе к свободе; скорее вы поможете ему.

- Значит, война?

- Будет...

- С Испанией?

- Нет, с Парижем.

- Что вы хотите сказать?

- Слышите ружейные выстрелы?

- Да. Так что же?

- Это мирные горожане тешатся в ожидании серьезного дела.

- Вы думаете, они на что-нибудь способны?

- Они подают надежды, и если бы у них был предводитель, который бы их
объединил...

- Какое несчастье быть взаперти!

- Бог ты мой! Да не отчаивайтесь. Уж если Мазарини послал за вами,
значит, он в вас нуждается; а если он еще нуждается, то смею вас поздра-
вить. Вот во мне, например, уже давно никто не нуждается, и сами видите,
до какого положения это меня довело.

- Вот еще, вздумали жаловаться!

- Слушайте, Рошфор, заключим договор...