Чтение 5–й страницы книги ~Королева Марго~

внимательный взгляд на кабинет, словно хотел разглядеть сквозь портьеру его
беспросветную темную глубину, затем перевел глаза на бледную от страха
красавицу жену.

- В таком случае поговорим, - сказал он самым спокойным тоном.

- Как будет угодно вашему величеству, - ответила молодая женщина, почти
падая в кресло, на которое указал ей муж.

Беарнец сел рядом с ней.

- Что бы там ни говорили, а по-моему, наш брак - счастливый брак, -
продолжал он. - Я - ваш, вы - моя.

- Но... - испуганно произнесла Маргарита.

- Следовательно, - продолжал король Наваррский, как бы не замечая ее
смущения, - мы обязаны быть добрыми союзниками, - ведь сегодня мы перед
Богом дали клятву быть в союзе. Не так ли?

- Разумеется.

- Я знаю, как вы прозорливы, и знаю, сколько опасных пропастей
разверзается на дворцовой почве; я молод, и, хотя я никому не сделал зла,
врагов у меня много. Так вот, к какому лагерю я должен отнести ту, которая
носит мое имя и которая клялась мне в любви перед алтарем?

- Как вы могли подумать...

- Я ничего не думаю, я лишь надеюсь и хочу убедиться, что моя надежда
имеет основания. Ведь несомненно, наш брак - или политический ход, или
ловушка.

Маргарита вздрогнула, возможно, потому, что эта мысль приходила в голову
и ей.

- Так на чьей же вы стороне? - спросил Генрих Наваррский. - Король меня
ненавидит, герцог Анжуйский ненавидит, герцог Алансонский ненавидит,
Екатерина Медичи так ненавидела мою мать, что, конечно, ненавидит и меня.

- Ах, что вы говорите?!

- Я говорю правду, - произнес король, - я не хочу, чтобы кое-кто думал,
будто я заблуждаюсь относительно убийства де Муи и отравления моей матери, и
поэтому я был бы не прочь, если бы здесь оказался кто-нибудь еще, кто мог бы
меня слышать.

- Вы прекрасно знаете, что здесь никого нет, кроме вас и меня, - ответила
быстро Маргарита, изо всех сил стараясь держаться как можно спокойнее и
веселее.

- Потому-то я и говорю так откровенно, потому-то и решаюсь вам сказать,
что я не обманываюсь ни ласками царствующего дома, ни ласками лотарингского
дома.

- Государь! Государь! - воскликнула Маргарита.

- В чем дело, душенька? - улыбнувшись, спросил Генрих.

- В том, что такие разговоры очень опасны.

- Нет, не опасны, коль скоро мы одни. Так я вам говорил... - продолжал
король.

Для Маргариты это было пыткой; ей хотелось остановить Беарнца на каждом
слове, слетавшем с его губ, но Генрих продолжал с показным добродушием:

- Я говорил, что опасность грозит мне со всех сторон: мне угрожает
король, мне угрожает герцог Алансонский, мне угрожает герцог Анжуйский, мне
угрожает королева-мать, мне угрожают и герцог де Гиз, и герцог Майеннский, и
кардинал Лотарингский - словом, угрожают все. Такие вещи чувствуешь
инстинктивно, вам это понятно. И вот от всех этих угроз, которые не замедлят
обратиться в действие, я могу защититься с вашей помощью, потому что именно
те люди, которые ненавидят меня, любят вас.

- Меня? - переспросила Маргарита.

- Да, вас, - с полнейшим добродушием ответил Генрих Наваррский. - Вас
любит король Карл; вас любит, - подчеркнул он, - герцог Алансонский; вас
любит королева Екатерина; наконец, вас любит герцог де Гиз.

- Государь... - пролепетала Маргарита.

- Ну да! Что же удивительного, что вас любят все? А те, кого я назвал, -
ваши братья или родственники. Любить же своих родственников и своих братьев
- значит жить в духе Божьем.

- Хорошо, но к чему вы клоните? - спросила совершенно подавленная
Маргарита.

- Я уже сказал, к чему: если вы станете моим - не скажу другом, но
союзником, - мне ничто не страшно: если же и вы будете моим врагом, я погиб.

- Вашим врагом? О нет, никогда! - воскликнула Маргарита.

- Но и другом - тоже никогда?

- Другом, быть может, и стану.

- А союзником?

- Несомненно!

Маргарита повернулась к королю и протянула ему руку. Генрих взял ее руку,
учтиво поцеловал и удержал в своих руках не столько из нежности, сколько
желая непосредственно ощущать душевные движения Маргариты.

- Хорошо, я верю вам и отныне считаю вас своим союзником, - сказал он. -
Итак, нас поженили, хотя мы друг друга не знали и не любили; женили, не
спрашивая тех, кого женят. Таким образом, у нас нет взаимных обязательств
мужа и жены. Как видите, я иду навстречу вашему желанию и подтверждаю то,
что говорил вам вчера. Но союз мы заключаем добровольно, к нему нас никто не
принуждает; наш союз - это союз двух честных людей, обязанных поддерживать и
не бросать друг друга; вы согласны с этим?

- Да, - отвечала Маргарита, пытаясь высвободить руку.

- Хорошо, - продолжал Беарнец, не спуская глаз с двери. - Так как лучшим
доказательством честного союза является полное доверие, то сейчас я расскажу
вам подробно, ничего не утаивая, план, который я составил, чтобы победить в
борьбе всех врагов.

- Государь... - пролепетала Маргарита, невольно оглядываясь в свою
очередь на кабинет, что вызвало скрытую улыбку у Беарнца, довольного успехом
своей хитрости.

- Вот что я собираюсь сделать, - продолжал он, притворяясь, будто не
замечает замешательства молодой женщины. - Я...

- Государь! - воскликнула она и, вскочив с места, схватила короля за
локоть. - Дайте мне передохнуть: волнение.., жара.., я задыхаюсь!

Маргарита действительно так побледнела и так задрожала, что, казалось,
вот-вот упадет на ковер.

Генрих подошел к окну в противоположной стороне комнаты и отворил его.
Окно выходило на реку.

Маргарита подошла к мужу.

- Молчите! Ради самого себя, государь, молчите! - чуть слышно произнесла
она.

- Сударыня, - сказал Беарнец, улыбаясь своей особенной улыбкой. - Ведь вы
же сказали мне, что мы одни!

- Да, но разве вы не знаете, что можно пропустить сквозь стену или
потолок слуховую трубку и услышать все?

- Хорошо, хорошо, - с чувством прошептал Беарнец. - Вы не любите меня,
это правда, но правда и то, что вы честная женщина.

- Что вы хотите этим сказать?

- Я хочу сказать, что будь вы способны на предательство, вы дали бы мне
договорить, потому что я выдавал только себя. Вы меня остановили. Теперь я
знаю, что в кабинете кто-то прячется, что вы неверная жена, но верная
союзница, а теперь, - с улыбкой закончил Беарнец, - надо признаться, для
меня гораздо важнее верность в политике, нежели в любви...

- Государь... - смущенно вымолвила Маргарита.

- Хорошо, хорошо, об этом поговорим после, когда узнаем друг друга лучше,
- сказал Генрих и уже громко спросил:

- Ну как, теперь вам легче дышится?

- Да, государь, - тихо ответила она.

- В таком случае, - продолжал Беарнец, - я не хочу вас больше утруждать
своим присутствием. Я почел своим долгом прийти, чтоб засвидетельствовать
вам мое уважение и сделать первый шаг к нашей дружбе; соблаговолите принять
и уважение и дружбу так же, как я их предлагаю, - от всего сердца. Спите
спокойно, доброй ночи.

Маргарита посмотрела на мужа с чувством признательности, светившимся в ее
глазах, и протянула ему руку.

- Согласна, - сказала она.

- На политический союз, искренний и честный? - спросил Генрих.

- Искренний и честный, - повторила королева. Беарнец пошел к дверям,
бросив на Маргариту взгляд, увлекший ее, как зачарованную, вслед за мужем.

Когда портьера отделила их от спальни, Генрих Наваррский с чувством
прошептал:

- Спасибо, Маргарита, спасибо! Вы истинная французская принцесса. Я ухожу
спокойным. Я обделен вашей любовью, зато я не буду обделен вашей дружбой.
Полагаюсь на вас, как и вы можете полагаться на меня... Прощайте!

Генрих нежно поцеловал руку жены, затем бодрым шагом направился по
коридору к себе, шепотом рассуждая сам с собой:

- Что за дьявол торчит у нее? Сам король, герцог Анжуйский, герцог
Алансонский, герцог де Гиз, - брат, любовник, тот и другой? По правде
говоря, мне теперь почти досадно, что я попросил свидания у баронессы, но
раз уж я дал слово и Дариола ждет меня.., все равно. Боюсь только, что
баронесса потеряет оттого, что по дороге к ней я побывал в спальне у моей
жены Марго, как называет ее мой шурин Карл Девятый, - прелестное создание.

Генрих Наваррский не очень решительно стал подниматься по лестнице,
ведущей к покоям г-жи де Сов.

Маргарита провожала его глазами, пока он не исчез из виду, и только тогда
вернулась в комнату. В дверях кабинета стоял герцог, и эта картина вызвала в
Маргарите чувство, похожее на угрызения совести.

Суровое выражение лица и сдвинутые брови герцога говорили о горьких
размышлениях.

- Сегодня Маргарита нейтральна, а через неделю Маргарита станет врагом, -
произнес он.

- Значит, вы подслушивали? - спросила королева.

- А что же мне было делать в этом кабинете?