ожидали, мать высоко выпрыгнула из воды, со страшным шумом упала снова в
воду и бросилась вперед, таща за собою до звонкости натянутый канат. Канат
уже стал похож на проволоку. Мы снова очутились на буксире. Наша лодка
летела по морю еще быстрее, чем в первый раз.
постепенно скрывался из глаз и, когда раненая самка соизволила
остановиться, совершенно исчез из поля нашего зрения.
осторожны. Мы все понимали, как велика опасность, зная, что нет ничего
ужаснее, чем самка, у которой убили детеныша.
неподвижна. Мы сочли ее мертвой, так как она потеряла много крови. Но она
не была мертва. Когда мы приблизились к ней настолько, чтобы поразить
копьем, мы заметили конвульсивные сокращения мускулов на спине, и тут же
ее хвост взвился вверх.
Берегитесь, чтобы она не разбила лодку!
заднюю часть тела и, быстро погрузившись головой вниз, исчез из глаз.
налегли на них, как люди, спасающие свою жизнь.
минуту мы почувствовали сильный толчок, сопровождаемый треском. Мне
показалось, что что-то рухнуло и я падаю, но только не вниз, а вверх. Едва
мелькнула у меня эта мысль, как я почувствовал, что лечу вниз, потом
погружаюсь в воду так глубоко, что уже задыхаюсь.
подброшен в воздух, но как я тонул и как выплывал, уже не помню. И вот я
очутился на поверхности. Протерев глаза, полные соленой воды, я огляделся
кругом, ища шлюпку.
воды не было видно признака ни шлюпки, ни живых существ, ни даже трупов.
Кашалот, разбив нашу лодку, тоже исчез в безднах моря. В безбрежном
просторе я был один. Так, по крайней мере, мне казалось.
там на гребнях волн показывалась пена.
уверен, что она разбита вдребезги, а мои товарищи сброшены в море. Все они
умели плавать, значит, они здесь, где-то рядом, борются с волнами. Я
закричал что было силы. Ответа нет. Большая морская птица с криком
пролетела надо мною.
голову и осмотреться вокруг. Я родился, так сказать, в глуши лесов, но
вблизи протекала большая река, и я сделался отичным пловцом. Поэтому я без
особенного страха взвешивал обстоятельства, надеясь, что увижу на волнах
какой-нибудь обломок нашей шлюпки и легко воспользуюсь им.
шлюпки. Надежда на их помощь тоже ободряла меня, и я поплыл в том
направлении, где рассчитывал найти "Летучее облако". Но скоро я понял, что
мои надежды были иллюзией: пока я плыл, то обдумывал свое положение и
понял, что достичь корабля вплавь невозможно. И в самом деле, даже когда
мы добивали кашалота, силуэты шлюпок были едва заметны, а потом и самка
увлекла нас очень далеко вперед. Мое искусство плавать было бесполезно.
"Летучее облако" было слишком далеко, я не смог бы достичь его, даже если
бы меня вела какая-нибудь небесная звезда или огни, зажженные на мачтах
"Летучего облака". Солнце заходило, и приближение ночи навело меня на эту
мысль о звездах и огнях.
Двенадцать миль! Я ни за что не смог бы их преодолеть! Я начинал
чувствовать что-то похожее на отчаяние.
Потом лег на спину, на этот раз полный отчаяния. Мне теперь было
безразлично, продолжать плыть или исчезнуть в пучинах океана.
неподвижен, изредка только делая необходимые движения, чтобы удерживаться
на воде. Но вскоре, считая смерть неизбежной, я решил прекратить свои
мучения и погрузиться с головой. Готов ли я был к самоубийству? Если да,
то разве ужас положения не смягчал моего греха? Не могу уверить вас, что в
эти минуты я предавался таким философским размышлениям. Я думал о доме, о
братьях, сестрах, особенно о матери. Никогда я не сознавал так ясно всей
правоты ее доводов и справедливости ее упреков, которыми она осыпала меня
за неповиновение. О, зачем я не послушал ее предостережений! Только теперь
я понял их мудрость.
как во сне, только инстинкт самосохранения заставлял меня двигаться, воля
здесь была ни причем. Но я хорошо, даже слишком хорошо, помню то, что
вывело меня из этого оцепенения. Это был труп человека с огромной раной,
нанесенной холодным оружием. Волна пронесла его передо мною, прямо перед
глазами, но я видел только его спину. Подхваченный волной, я обогнал его и
увидел его лицо: это был Билл, наш рулевой. В ужасе от этого страшного
зрелища, я быстро отвернулся и очутился лицом к лицу с другим потерпевшим
крушение. Но этот не был мертв, по грудь в воде, он держался прямо,
вероятно на каком-нибудь обломке. Высокая волна подняла его, и я увидел,
что он сидит верхом на толстом бревне. Бревно было явно обломком нашей
шлюпки. Что касается самого человека, то это был Коффен. Он еще держал в
руке копье, которым готовился ударить самку, когда был сброшен в море. Это
копье старинного образца, случайно попавшее в шлюпку, было так широко на
конце, что Коффен пользовался им как веслом. Я не мог удержать радостного
крика и, собрав все силы, поплыл прямо к Лиджу Коффену. Я считал себя
спасенным.
я подплыл настолько близко, что уже мог разглядеть выражение лица Коффена,
я увидел, что он стремится избежать встречи со мной, потому что он стал
усиленно грести, чтобы увеличить расстояние, разделяющее нас. Его лоб
омрачился, а на лице без труда читалось: "Тебе здесь делать нечего".
как и для него, стоял о спасении жизни, и я не хотел упустить единственный
шанс. Я еще раз напряг силы и поплыл к обломку. Он заметил это и, перестав
грести своим копьем, поднял его над головой. Если бы я не понял этого
угрожающего жеста, то его слова рассеяли бы все мои сомнения.
вы мертвец! Назад, в море, если дорожите жизнью!
красноречие жеста - все ясно говорило о его решимости ударить меня копьем,
если я приближусь к нему на расстояние удара. Нечто еще более убедительное
наглядно показывало мне ожидающую меня участь, если я не позабочусь о
себе. Капризная волна опять нанесла на меня труп Билла, бросив его между
мною и Коффеном. Когда Коффен заметил это, он резким жестом показал на
труп и сказал:
со мною. Но бревно может выдержать только одного, я принужден был сказать
ему об этом. Но нет, он настаивал, и я должен был спасать свою жизнь... Вы
поймете меня без слов, у вас есть глаза, чтобы видеть. Еще раз
предупреждаю, не приближайтесь!
признание заставило меня похолодеть от ужаса. Я перестал гнаться за ним и
удовольствовался тем, что лишь удерживался на поверхности.
какой-то инстинкт, чем воля, заставил меня издали следить за Коффеном,
хотя ни малейшей надежды на помощь не оставалось. Было очевидно, что он не
может помочь мне, не рискуя погибнуть сам. Я все еще видел его нахмуренный
лоб, суровое безжалоствное лицо, крепко сжатые губы. Он действительно мог
убить меня, если бы я к нему приблизился.
почтительном расстоянии от грозного оружия, которому он нашел такое
страшное употребление.
кое-как помогая себе копьем, и я следовал за ним с такой легкостью, что
иногда мне казалось, будто меня тащат на буксире. Мы продвигались вперед,
сохраняя между собою одно и то же расстояние. Мы не обменялись больше ни
единым словом, но каждый раз, когда он оборачивался ко мне, я видел на
лице его все то же холодное, неумолимое выражение.
дну. Я же, уверенный в своем искусстве плавать и в своей природной силе,
думал, что смогу плыть за ним до бесконечности. Но все чаще спрашивал
себя: для чего? Да, для чего? Однако словно какой-то необъяснимый магнит
влек меня помимо моей воли за человеком, который не мог и не хотел оказать
мне никакой помощи и, не моргнув глазом, убил бы меня, если бы я только
протянул руку, чтобы коснуться его бревна. Может быть, я действительно
находился под властью магнетизма и был зачарован Коффеном, как птичка
змеей.
то я предпочел бы умереть на глазах другого человеческого существа, а не в
Каргалов Вадим
Перумов Ник
Грабб Джеф
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Майер Стефани