логично, но едва ли следовало ожидать логического мышления от человека в
его положении.
плечом к плечу с тем самым Джереми Питтом, который в значительной степе-
ни был причиной его несчастий. Молодой моряк все время держался рядом с
Бладом. Июль, август и сентябрь они задыхались от жары и зловония в пе-
реполненной тюрьме, а перед отправкой их в суд они вместе были скованы
кандалами.
стены тюрьмы из внешнего мира. Кое-какие слухи умышленно распространя-
лись среди заключенных - к их числу относился слух о казни Монмута, по-
вергший в глубочайшее уныние тех, кто переносил все мучения ради этого
фальшивого претендента на престол. Многие из заключенных отказывались
верить этому слуху. Они безосновательно утверждали, что вместо Монмута
был казнен какой-то человек, похожий на герцога, а сам герцог спасся,
для того чтобы вновь явиться в ореоле славы.
воспринял известие о подлинной смерти Монмута. Однако одна позорная де-
таль не только задела Блада, но и укрепила его ненависть к королю Якову.
Король изъявил желание встретиться с Монмутом. Если он не имел намерения
помиловать мятежного герцога, то эта встреча могла преследовать только
самую низкую и подлую цель - насладиться зрелищем унижения Монмута.
восстание, купил себе полное прощение за сорок тысяч фунтов стерлингов.
Тут Питер Блад уже не мог не высказать вслух своего презрения к королю
Якову.
известно о нем столько, сколько я знаю сегодня, несомненно я дал бы по-
вод посадить меня в тюрьму гораздо раньше, - заявил он и тут же спросил:
- А как вы полагаете, где сейчас лорд Гилдой?
ратившее за несколько месяцев пребывания в тюрьме почти весь морской за-
гар, и серыми округлившимися глазами вопросительно посмотрел на товарища
по заключению.
видели его светлость в Оглторпе. Меня, естественно, интересует, где дру-
гие дворяне - истинные виновники неудачного восстания. Полагаю, что ис-
тория с Греем объясняет их отсутствие здесь, в тюрьме. Все они люди бо-
гатые и, конечно, давно уж откупились от всяких неприятностей. Виселицы
ждут только тех несчастных, которые имели глупость следовать за аристок-
ратами, а сами аристократы, конечно, свободны. Курьезное и поучительное
заключение. Честное слово, насколько же еще глупы люди!
презрения вошел в Таунтонский замок, чтобы предстать перед судом. Вместе
с ним были доставлены Питт и Бэйнс, ибо все они проходили по одному и
тому же делу, с разбора которого и должен был начаться суд.
ми, был убран пурпурной материей. Это была чванливая выдумка верховного
судьи, барона Джефрейса, жаждавшего крови. Он сидел на высоком председа-
тельском кресле. Пониже сутулились четверо судей в пурпурных мантиях и
тяжелых черных париках. А еще ниже сидели двенадцать присяжных заседате-
лей.
потребовал соблюдения полной тишины, угрожая нарушителям тюрьмой. Шум
голосов в зале стал постепенно затихать, и Блад пристально разглядывал
дюжину присяжных заседателей, которые дали клятву быть "милостивыми и
справедливыми". Однако внешность этих людей свидетельствовала о том, что
они не могли думать ни о милости, ни о справедливости. Перепуганные и
потрясенные необычной обстановкой, они походили на карманных воров, пой-
манных с поличным. Каждый из двенадцати стоял перед выбором: или меч
верховного судьи, или веление своей совести.
Джефрейса, о жестокости которого шла ужасная слава.
вым лицом. Синева под глазами, прикрытыми набрякшими веками, подчеркива-
ла блеск его взгляда, полного меланхолии. На мертвенно бледном лице рез-
ко выделялись яркие полные губы и два пятна чахоточного румянца.
лезни, которая уверенно вела его к могиле наиболее кратким путем. И док-
тор знал также, что, несмотря на близкий конец, а может, и благодаря
этому, Джефрейс вел распутный образ жизни.
повиновался, и клерк монотонным голосом стал читать многословное обвини-
тельное заключение: Блада обвиняли в измене своему верховному и законно-
му владыке Якову II, божьей милостью королю Англии, Шотландии, Франции и
Ирландии. Обвинительное заключение утверждало, что Блад не только не
проявил любви и почтения к своему королю, но, соблазняемый дьяволом, на-
рушил мир и спокойствие королевства, разжигал войну и мятеж с преступной
целью лишить своего короля короны, титула и чести, и в заключение Бладу
предлагалось ответить: виновен он или не виновен?
подскочил на своем месте. Это был военный прокурор Полликсфен.
которыми вас спрашивают.
ращаясь к судьям, сказал: - Я должен заявить, что не сделал ничего, о
чем говорится в обвинительном заключении. Меня можно обвинить только в
недостатке терпения во время двухмесячного пребывания в зловонной
тюрьме, где мое здоровье и моя жизнь подвергались величайшей опаснос-
ти...
даже жалобным голосом:
дебные нормы. Как я вижу, вы не знакомы с судебной процедурой?
Если бы это было возможно, я вообще с радостью воздержался бы от подоб-
ного знакомства.
судьи.
когда выступите в свою защиту. Однако то, что вам хочется сказать сей-
час, и неуместно и незаконно.
тельностью судьи, выразил согласие, чтобы его судили бог и страна [12].
Вслед за этим клерк, помолившись богу и попросив его помочь вынести
справедливый приговор, вызвал Эндрью Бэйнса, приказал ему поднять руку и
ответить на обвинение. От Бэйнса, признавшего себя невиновным, клерк пе-
решел к Питту, и последний дерзко признал свою вину. Верховный судья
оживился.
мантиях послушно закивали головами. - Если бы все упрямились, как вот
эти несомненные бунтовщики, заслуживающие казни, - и он слабым жестом
руки указал на Блада и Бэйнса, - мы никогда бы не закончили наше дело.
После этого поднялся Полликсфен. Многословно изложив существо дела, по
которому обвинялись все трое подсудимых, он перешел к обвинению Питера
Блада, дело которого разбиралось первым.
вал обстановку, в которой он нашел и арестовал трех подсудимых вместе с
лордом Гилдоем. Согласно приказу своего полковника, капитан обязан был
повесить Питта на месте, если бы этому не помешала ложь подсудимого Бла-
да, который заявил, что Питт является пэром и лицом, заслуживающим вни-
мания.
Блада:
что произошло.
шего типа. Должен сказать, что никакие увиливания вам здесь и не помогли
бы. В конце концов, мы всегда добьемся правды. Можете не сомневаться.
питана. Верховный судья, вздохнув с облегчением, заявил:
много дел. - Сейчас уже в его голосе не осталось и признаков мягкости. -
Я полагаю, господин Полликсфен, что, коль скоро факт подлой измены этих
трех мерзавцев установлен и, более того, признан ими самими, говорить
больше не о чем.
его дерзостью, но затем изумление его сменилось гневом. На неестественно
красных губах появилась неприятная, жесткая улыбка, исказившая его лицо.
своими бесполезными увертками?
шали, как это вы мне обещали, что я скажу в свою защиту.