Чтение 5–й страницы книги ~Удачи капитана Блада~

рыцарственный дон Иларио твердо настаивал на том, что слово надо держать.

Мнение Волверстона о совести испанцев ни в коей мере не изменилось к
лучшему, и он продолжал выражать свое презрение к доверчивости Блада.
Предохранительные меры, состоявшие в новом размещении пушек (только шесть
орудий продолжали контролировать Пасть Дракона, остальные держали под
обстрелом гавань), он считал явно недостаточными. Но лишь через три дня -- в
пятницу утром, когда они уже отремонтировали мачту и были почти готовы к
выходу в море, его единственный глаз заметил тревожные признаки, о которых
он поспешил сообщить капитану Бладу, стоящему на полуюте[1] "Сан-Фелипе".

1 Полуют -- надстройка на юте (кормовой части палубы).

-- В этом нет ничего сложного, -- ответил Блад. -- Команды сходят на
берег.

-- Обрати внимание, что уже больше получаса между испанской эскадрой и
молом все время снуют лодки. Причем к молу они направляются переполненными,
а назад возвращаются пустыми. Ты догадываешься, что это значит?

-- Так я и предполагал, -- сказал Волверстон. -- Но, может быть, ты
объяснишь мне, с какой целью они это проделывают? То, что не имеет смысла,
обычно грозит опасностью. Было бы неплохо к вечеру выставить на островок
вооруженных часовых,

Облачко, мелькнувшее на челе Блада, свидетельствовало о том, что его
лейтенанту удалось пробудить в нем подозрения.

-- Действительно, это чрезвычайно странно. И все же... Нет, я не верю,
что дон Иларио способен на предательство.

-- Я думаю не о доне Иларио, а об этом разжиревшем грубияне доне
Клементе. Это не тот человек, которому данное слово может помешать
удовлетворить свою злобу. А Риконете, по-видимому, мало чем от него
отличается.

-- Но у власти сейчас дон Иларио.

-- Возможно. Но сломанная нога вывела его из строя, и эта парочка может
легко с ним справиться, зная, что король Филипп охотно простит их
впоследствии.

-- Но если они решили нарушить перемирие, зачем же ссаживать команду на
берег?

-- Вот я и рассчитывал, что ты, Питер, об этом догадаешься.

-- Сидя здесь, я ни о чем не догадываюсь. Попробую разобраться во всем
на месте.

К борту корабля только что подошла барка, груженная фруктами. Капитан
Блад склонился над перилами.

-- Эй, ты! -- крикнул он торговцу.-- Принеси-ка бататы на борт.

Сделав знак рукой стоявшим на шкафуте пиратам, Блад отдал им краткие
распоряжения, пока торговец карабкался по трапу, держа на голове корзину с
бататами. Его пригласили в капитанскую каюту; ничего не подозревающий
торговец принял приглашение, после чего он на весь день исчез из поля
зрения. Его помощника-мулата, оставшегося в барке, также заманили на борт и
присоединили к хозяину, запертому в трюме. Вслед за этим загорелый босоногий
субъект в грязной рубахе, широких ситцевых брюках и с забинтованной головой
спустился в барку и направил ее в сторону испанских кораблей, провожаемый
беспокойными взглядами с корсарского фрегата.

Причалив к борту флагмана, торговец начал громогласно рекламировать
свой товар, но это не дало никакого результата. Гробовое молчание на корабле
казалось весьма многозначительным. Наконец, на палубе послышались шаги, и
часовой в шлеме, склонившись над фальшбортом, приказал торговцу убираться к
дьяволу со своими фруктами.

-- Если бы ты не был таким дураком, то давно бы понял, что на борту
никого нет, -- добавил он весьма неосторожную, хотя и уже излишнюю
информацию.

Замысловато выругавшись в ответ, торговец направил барку к молу, вылез
на берет и зашел подкрепиться в придорожную таверну, битком набитую
испанцами с адмиральской эскадры. Держа в руке кружку с виной, он незаметно
затесался в группу испанских моряков, жалуясь на близкое соседство пиратов и
злобно критикуя адмирала за то, что он позволил корсарам остаться иа
островке у входа в гавань вместо того, чтобы вышвырнуть их вон.

Беглая испанская речь торговца не вызвала ни у кого подозрений, а его
горячая ненависть к пиратам сразу же завоевала ему симпатии.

-- Адмирал здесь ни при чем, -- заверил его старшина. -- Он бы и
разговаривать не стал с этими собаками. Во всем виноват этот рохля --
губернатор Эспаньолы. Он разрешил ремонтировать им здесь свой корабль.

-- Если бы я был адмиралом Кастилии, -- заявил торговец, -- то, клянусь
Пресвятой Девой, я бы действовал на свой страх и риск.

Раздался дружный хохот, и толстый испанец хлопнул торговца по спине.

-- Адмирал того же мнения, приятель,

-- Несмотря на нерешительность губернатора, -- подхватил другой морях.

-- Потому-то мы и торчим на берегу, -- закончил третий.

Собрав отдельные фразы в единое целое, торговец получил полную картину
агрессии, которая готовилась против корсаров.

Испанцам так пришелся по душе собеседник, что прошло немало времени,
прежде чем он выбрался из таверны и возобновил торговлю. Когда же он наконец
причалил к борту "Сан-Фелипе", то его барка тащила на буксире другую, весьма
вместительную. Быстро вскарабкавшись по трапу, он увидел Волверстона,
который облегченно вздохнул и сердито посмотрел на него.

-- Какого черта тебе понадобилось на берегу, Питер? Ты слишком часто
суешь голову в петлю.

-- Результат стоил риска, который, кстати, был не так уж велик, --
улыбнулся капитан Блад. -- Я убедился в справедливости своего доверия к дону
Иларио. Только благодаря тому, что он -- человек слова, нам не перережут
глотки сегодня ночью. Если бы он дал согласие нанять людей из гарнизона, как
того желал дон Клементе, мы бы ничего не узнали до тех пор, пока бы не было
слишком поздно. Но так как он отказал, дон Клементе заключил союз с таким же
лживым негодяем, как он сам, -- с маркизом Риконете. И они вдвоем, составили
ловких план тайком от дона Иларио. Поэтому маркиз и вызвал свои команды на
берег, чтобы держать их наготове.

Они намерены проплыть в лодках через западный пролив, высадиться на
незащищенный юго-западный берег островка, а затеи втихомолку пролезть на
борт "Сан-Филипе" и перерезать нам глотки, пока мы спим. Этим займутся по
крайней мере четыреста человек -- практически каждый маменькин сынок с
эскадры. Адмирал хочет обеспечить себе значительный перевес.

-- А вас здесь всего восемьдесят ребят! -- Волверстон бешено вращал
едииствевным глазом. -- Но мы предупреждены. Мы можем повернуть пушки и
разнести их вдребезги.

Блад покачал головой.

-- Этого нельзя сделать незаметно. А если они увидят, как мы двигаем
пушки, то поймут, что мы что-то пронюхали и изменят планы, что меня ни в
коей мере не устраивает.

-- Не устраивает? Интересно, что же тогда тебя устраивает?

-- Если я разглядел ловушку, то наиболее логично использовать ее против
самого ловца. Ты заметил, что я привел вторую барку? По сорок человек можно
спрятать на дне каждой барки; остальные могут плыть в четырех лодках,
которыми мы располагаем.

-- Плыть? Куда плыть? Ты намерен удирать, Питер?

-- Да, но не дальше, чем того требует мой замысел.

Блад четко продумал свой план. До полуночи оставался только один час,
когда он погрузил в лодки своих людей. И даже после этого они не спешили
отчаливать. Капитан ждал до тех пор, пока тишину ночи не нарушил отдаленный
скрип уключин, означающий, что испанцы двинулись по узкому проливу к
западному берегу островка. Когда наконец Блад дал сигнал к отплытию, и
"Сан-Фелипе" был оставлен врагу, готовящемуся захватить его под покровом
ночи.

Час спустя испанцы высадились на островок. Одни поспешили завладеть
пушками, другие двинулись к трапам. Испанцы хранили гробовое молчание, пока
не очутились на борту "Сан-Фелипе", где они начали громкими возгласами
подбадривать друг друга. К их удивлению, шум не разбудил этих пиратских
собак, которые оказались настолько доверчивыми, что даже не выставили
часовых.

Полное отсутствие признаков жизни на захваченном корабле сбило испанцев
с толку. Внезапно темноту ночи разорвали языки пламени со стороны гавани, и
бортовой залп двадцати пушек обрушился на "Сан-Фелипе".

Оглашая воздух проклятиями, перепуганные испанцы бросились прочь с
корабля, который начал тонуть. Охваченные безумной паникой перед этой
непонятной атакой, оии устроили драку около мостиков, стремясь как можно
скорее очутиться в относительной безопасности на островке и даже не думая о
том, кем был произведен этот смертоносный залп.

Маркиз Риконете, высокий тощий человек, изо всех сил старался
восстановить порядок.

-- Прекратите это безобразие, вы, собаки!

Его офицеры бросились в толпу и с помощью ударов и брани в какой-то
мере привели матросов в чувство. К тому времени, как "СанФелипе" погрузился
на восемь саженей, испанцы, высадившиеся на берег и наконец очнувшиеся,
стояли наготове, ожидая дальнейших событий. Но чего именно ожидать, нс знали
ни они, ни маркиз, который в бешенстве громогласно требовал у неба и ада
объяснения происходящего.

Вскоре его требования были удовлетворены. В ночной тьме показались
неясные очертания огромного корабля, который медленно двигался по
направлению к Пасти Дракона. Плеск весел свидетельствонал о том, что судно
верповали[1] из гавани, а послышавшийся вскоре скрип блоков -- о том, что на
нем поднимают паруса.

Вглядывавшиеся в темноту маркиз и дон Клементе сразу же все поняли.
Пока они повели моряков эскадры захватывать корабль, на котором, как они
думали, находились все корсары, последние, в свою очередь, захватили судно
адмирала, предварительно выяснив, что на нем никого нет, и обратили его