поблизости бродит омерзительный слепой нищий, который может вот-вот
вернуться, волосы мои вставали дыбом. Медлить было нельзя ни минуты. Надо
было что-то предпринять. И мы решили отправиться вместе в ближнюю
деревушку за помощью. Сказано - сделано. С непокрытыми головами бросились
мы бежать сквозь морозный туман. Уже начинало темнеть.
нескольких стах ярдах от нас, на противоположном берегу соседней бухты.
Меня очень ободряло сознание, что слепой нищий появился с другой стороны и
ушел, надо полагать, туда же. Шли мы недолго, хотя иногда останавливались,
прислушиваясь. Но кругом слышались привычные звуки: гудел прибой и каркали
в лесу вороны.
желтоватое сияние в дверях и окнах успокоило нас. Но в этом и заключалась
вся помощь, которую мы получили. Ни один из жителей деревни, к их стыду,
не согласился пойти с нами в "Адмирал Бенбоу".
своим углам. Имя капитана Флинта, мне до той поры незнакомое, было хорошо
известно многим из них и приводило их в ужас. Некоторые вспомнили, что
однажды, работая в поле неподалеку от "Адмирала Бенбоу", видели на дороге
каких-то подозрительных людей. Незнакомцы показались им контрабандистами,
и они поспешили домой, чтобы покрепче закрыть свои двери. Кто-то даже
видел небольшой люггер [небольшое парусное судно] в бухте, называемой
Логовом Китта. Поэтому одно упоминание о приятелях капитана приводило их в
трепет. Находились смельчаки, которые соглашались съездить за доктором
Ливси, жившим в другой стороне, но никто не хотел принять участие в охране
трактира.
способны внушить человеку храбрость. Когда все отказались идти вместе с
нами, мать заявила, что отнюдь не собирается терять деньги, которые
принадлежат ее осиротевшему сыну.
трусливого десятка. Мы вернемся той же дорогой, какой пришли. Мало чести
вам, дюжим и широкоплечим мужчинам с такими цыплячьими душами! Мы откроем
сундук, хотя бы пришлось из-за него умереть... Я буду очень благодарна,
миссис Кроссли, если вы разрешите мне взять вашу сумку, чтобы положить в
нее деньги, принадлежащие нам по закону.
это безумие. Однако никто, даже из мужчин, не вызвался нас проводить.
Помощь их ограничивалась тем, что они дали мне заряженный пистолет на
случай нападения и обещали держать наготове оседланных лошадей, чтобы мы
могли удрать, если разбойники будут гнаться за нами. А один молодой
человек поскакал к доктору за вооруженным подкреплением.
путь. Вечер был холодный. Всходила полная луна. Она уже поднялась над
горизонтом и краснела в тумане, с каждой минутой сияя все ярче. Мы поняли,
что скоро станет светло, как днем, и нас на обратном пути нетрудно будет
заметить. Поэтому мы заторопились еще больше. Мы крались вдоль заборов,
бесшумно и быстро, и, не встретив на дороге ничего страшного, добрались
наконец до "Адмирала Бенбоу".
в темноте, одни в пустом доме, где лежало мертвое тело. Затем мать
принесла из бара свечу, и, держась за руки, мы вошли в общую комнату.
Капитан лежал в том же положении, как мы его оставили, - на спине, с
открытыми глазами, откинув одну руку.
через окно... А теперь, - сказала она, когда я опустил шторы, - надо
отыскать ключ от сундука... Но хотела бы я знать, кто решится дотронуться
до него...
бумажный кружок, вымазанный с одной стороны чем-то черным. Я не
сомневался, что это и есть черная метка. Я схватил ее и заметил, что на
другой ее стороне написано красивым, четким почерком: "Даем тебе срок до
десяти вечера".
заставил нас сильно вздрогнуть. Но он и обрадовал нас, так как было только
шесть часов.
наперсток, нитки и толстая игла, кусок свернутого табаку, надкусанный с
краю, нож с кривой ручкой, карманный компас, огниво - вот и все, что я там
нашел. Я уже начал отчаиваться...
на просмоленной веревке, которую я сейчас же перерезал собственным ножом
капитана, висел ключ.
тесную комнату, где так долго жил капитан и где со дня его приезда стоял
его сундук.
была буква "Б", выжженная каленым железом. Углы были потерты и сбиты,
точно этот сундук отслужил долгую и трудную службу.
мгновение откинула крышку.
увидели новый, старательно вычищенный и выутюженный костюм, очень хороший
и, по словам матери, ни разу еще не надеванный. Подняв костюм, мы нашли
кучу самых разнообразных предметов: квадрант [прибор для измерения высоты
небесных тел], жестяную кружку, несколько кусков табаку, две пары изящных
пистолетов, слиток серебра, старинные испанские часы, несколько
безделушек, не слишком ценных, но преимущественно заграничного
производства, два компаса в медной оправе и пять или шесть причудливых
раковин из Вест-Индии. Впоследствии я часто думал, зачем капитан, живший
такой непоседливой, опасной, преступной жизнью, таскал с собой эти
раковины.
это нам было не нужно. На самом дне лежал старый шлюпочный плащ,
побелевший от соленой воды у многих прибрежных отмелей. Мать нетерпеливо
откинула его, и мы увидели последние вещи, лежавшие в сундуке: завернуты в
клеенку пакет, вроде пачки бумаг, и холщовый мешок, в котором, судя по
звону, было золото.
Я возьму только то, что он мне был должен, и ни фартинга [фартинг - мелкая
английская монета] больше. Держи сумку миссис Кроссли!
которую я держал. Это было трудное дело, отнявшее много времени. Тут были
собраны и перемешаны монеты самых разнообразных чеканок и стран: и
дублоны, и луидоры, и гинеи, и пиастры, и еще какие-то, неизвестные мне.
Гиней было меньше всего, а мать моя умела считать только гинеи.
вдруг схватил ее за руку. В тихом морозном воздухе пронесся звук, от
которого кровь застыла у меня в жилах: постукиванье палки слепого по
мерзлой дороге. Стук приближался, и мы прислушивались к нему, затаив
дыхание. Затем раздался громкий удар в дверь трактира, после этого ручка
двери задвигалась и лязгнул засов - нищий пытался войти. Наступила тишина
внутри и снаружи. И наконец опять послышалось постукиванье палки. К нашей
неописуемой радости, оно теперь удалялось и скоро замерло.
подозрительной, и побоялся, что он приведет сюда весь свой осиный рой.
бы понять только тот, кто знал этого страшного слепого.
монетой больше того, что ей следовало, и в то же время упрямо не желала
взять меньше. Она говорила, что еще нет семи часов, что у нас уйма
времени. Она знает свои права и никому не уступит их. Упорно спорила она
со мной до тех пор, пока мы вдруг не услыхали протяжный тихий свист,
раздавшийся где-то вдалеке, на холме.
ноги.
завернутых в клеенку бумаг.
сундука. Я отворил дверь, и мы вышли на дорогу. Нельзя было терять ни
минуты. Туман быстро рассеивался. Луна ослепительно озаряла холмы. Только
в глубине лощины и у дверей трактира клубилась зыбкая завеса туманной
мглы, как бы для того, чтобы скрыть наши первые шаги. Но уже на половине
дороги, чуть повыше, у подножия холма, мы должны были неизбежно попасть в
полосу лунного света.
фонарь.
сейчас упаду в обморок...
Как сердился я на свою бедную мать и за ее честность, и за ее жадность, за