Все же правильней, чтобы мне помогли не чужие, а родичи. Ну, а если не
сойдемся, постараюсь, чтобы не по моей вине.
ли мы холодной овсянкой, ужинали - горячей: мой дядя никаких разносолов,
кроме овсянки и легкого пива, не признавал. Говорил он мало, и все на
прежний манер: помолчит-помолчит, да и стрельнет в меня вопросом; а ког-
да я попробовал завести разговор о моем будущем, он и на этот раз
увильнул. В комнате по соседству с кухней, где мне дозволено было уеди-
ниться, я обнаружил видимо-невидимо книг, латинских и английских, и не
без удовольствия просидел над ними весь день. В этом приятном обществе
время летело так незаметно, что я уже готов был примириться со своим
пребыванием в замке Шос, и только при виде дядюшки Эбенезера и его глаз,
упорно играющих в прятки с моими, недоверие пробуждалось во мне с новой
силой.
То был тоненький сборник баллад
минуту вышел за дверь, взглянул, какая погода на дворе, а я б их тебе
достал и кликнул тебя обратно.
так легко обвести вокруг пальца. Ночь была темная, низко над краем земли
мерцали редкие звезды; я слышал, стоя на пороге, как с заунывным воем
носится ветер меж дальних холмов. Помню, я отметил, что погода меняется
и, будет гроза, но мог ли я знать, как это важно окажется для меня еще
до исхода ночи...
лотых гиней; но когда у него оставалась лишь пригоршня золотой и сереб-
ряной мелочи, сердце его не выдержало, и он ссыпал ее себе в карман.
более с чужими, но слово мое нерушимо, и вот тому доказательство.
я онемел от столь внезапной щедрости и даже не сумел толком его поблаго-
дарить.
свой долг; я не говорю, что всякий поступил бы так же, но мне (хоть я и
осмотрительный человек) только приятно сделать доброе дело сыну моего
брата и приятно думать, что теперь между нами все пойдет на лад, как и
должно у таких близких друзей.
временем гадал, что будет дальше и чего ради он расстался со своими не-
наглядными гинеями: ведь его объяснение не обмануло бы и младенца.
бом, и выжидающе замолчал, предвидя какое-нибудь чудовищное требование.
Однако когда он наконец набрался духу открыть рот, то лишь для того,
чтобы сообщить мне (вполне уместно, как я подумал), что становится стар
и немощен и рассчитывает на мою" помощь по дому и в огороде.
объявил он. - Этот ключ от лестничной башни в том крыле замка. Попасть
туда можно только снаружи, потому что та часть дома недостроена. Ступай,
поднимись по лестнице и принеси мне сундучок, что стоит наверху. В нем
хранятся бумаги, - добавил он.
прибавил: - Держись ближе к стене, перил нету. Но сами ступеньки хоть
куда.
замка Шос не долетало ни единого дуновения. Кругом стало еще непрогляд-
ней; хорошо хоть, что до двери лестничной башни, замыкавшей недостроен-
ное крыло, можно было пробраться ощупью вдоль стены. Я вставил ключ в
замочную скважину и не успел его повернуть, как внезапно, в полном без-
ветрии и гробовой тишине, по всему небу ярым светом полыхнула зарница -
и снова все почернело. Я должен был закрыть глаза рукой, чтобы привык-
нуть к темноте, но все равно вошел в башню наполовину ослепленный.
переступал с великой осторожностью, вытянув вперед руки, и вскоре пальцы
мои уперлись в стену, а нога наткнулась на нижнюю ступеньку. Стена, как
я определил на ощупь, была сложена из гладко отесанного камня, лестница,
правда, узковатая и крутая, была тоже каменная с гладко отполированными,
ровными, прочными ступенями. Памятуя напутствие дяди насчет перил, я
держался как можно ближе к стене и в кромешной темноте, с бьющимся серд-
цем, нащупывал одну ступеньку за другой.
мере того как я взбирался все выше, мне казалось, что на лестнице стано-
вится все легче дышать, а мрак чуточку редеет, и я только дивился, отче-
го бы это, как вдруг опять сверкнула зарница и тотчас погасла. Если я не
вскрикнул, то лишь оттого, что страх сдавил мне горло; если не полетел
вниз, то скорей по милости провидения, а не из-за собственной ловкости.
Свет молнии ворвался в башню со всех сторон сквозь бреши в стене; оказа-
лось, что я карабкаюсь вверх как бы по открытым лесам; мало того: этой
мимолетной вспышки было довольно, чтобы я увидел, что ступеньки разной
длины и в каких-нибудь двух дюймах от моей правой ноги зияет провал.
злобная отвага вселилась мне в душу. Мой дядя заведомо послал меня сюда
навстречу грозной опасности, может быть, навстречу смерти. И я поклялся
установить "может быть" или "бесспорно", даже если сломаю себе на этом
шею. Я опустился на четвереньки и с черепашьей скоростью двинулся дальше
вверх по лестнице, нащупывая каждый дюйм, пробуя прочность каждого кам-
ня. После вспышки зарницы тьма словно сгустилась вдвое; мало того, на-
верху, под стропилами башни, подняли страшную возню летучие мыши, шум
забивал мне уши, мешал сосредоточиться; вдобавок гнусные твари то и дело
слетали вниз, задевая меня по лицу и по плечам.
пеньки, на которой сходились два марша, была шире и другой формы, чем
остальные. Поднявшись до одного такого поворота, я продолжал нащупывать
дорогу, как вдруг моя рука сорвалась в пустоту. Ступеней дальше не было.
Заставить чужого человека подняться по такой лестнице в темноте означало
послать его на верную смерть; и, хотя вспышка зарницы и собственная ос-
торожность спасли меня, при одной мысли о том, какая меня подстерегала
опасность и с какой страшной высоты я мог упасть, меня прошиб холодный
пот, и я как-то сразу обессилел.
же, ползком, спускаться, а сердце мое было переполнено гневом. Когда я
был примерно на полпути вниз, на башню налетел мощный порыв ветра, стих
на мгновение - и разом хлынул дождь; я не сошел еще с последней сту-
пеньки, а уже лило как из ведра. Я высунулся наружу и поглядел в сторону
кухни. Дверь, которую я плотно притворил уходя, была теперь открыта, из-
нутри сочился тусклый свет, а под дождем виднелась, кажется, фигура че-
ловека, который замер в неподвижности, как бы прислушиваясь. В эту се-
кунду ослепительно блеснула молния - я успел ясно увидеть, что мне не
почудилось и на том месте в самом деле стоит мой дядя, - и тотчас грянул
гром.
го падения, глас ли господень, обличающий убийцу, - об этом я предостав-
ляю догадываться читателю. Одно было несомненно: его обуял панический
страх, и он бросился обратно в дом, оставив дверь за собою открытой. Я
как можно тише последовал за ним, неслышно вошел в кухню и остановился,
наблюдая.
бутыль виски и сидел у стола спиной ко мне. Его поминутно сотрясал жес-
токий озноб, и он с громким стоном подносил к губам бутыль и залпом Гло-
тал неразбавленное зелье.
обеими руками по плечам.
во грохнулся наземь. Я немного оторопел; впрочем, прежде всего следовало
позаботиться о себе, и, недолго раздумывая, я оставил его лежать на по-
лу. В посудном шкафчике болталась связка ключей, и пока к дядюшке вместе
с сознанием не вернулась способность строить козни, я рассчитывал добыть
себе оружие. В шкафчике хранились какие-то склянки, иные, вероятно, с
лекарствами, а также великое множество учетов и прочих бумаг, в которых
я был бы очень не прочь порыться, будь у меня время; здесь же стояли
разные хозяйственные мелочи, которые мне были ни к чему. Потом я перешел
к сундукам. Первый был до краев полон муки, второй набит мешочками монет
и бумагами, связанными в пачки. В третьем среди вороха всякой всячины
(по преимуществу одежды) я обнаружил заржавленный, но достаточно грозный
на вид шотландский кинжал без ножен. Его-то я и спрятал под жилет и
только потом занялся дядей.