АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Нет, мне хорошо! - ответил Святослав Николаевич. - Хорошо оттого, что я
осознал чувства, которые испытываю к вам. Я знал вас всего год, но не
забуду никогда... Никогда! Говорят, первая любовь - самая сильная, а я
думаю, что последняя!..
Мы были его последней любовью! Чувство законной гордости возникло в наших
сердцах.
Вместо Святослава Николаевича к нам пришла Нинель Федоровна.
Это было стройное существо лет двадцати пяти. Может быть, об учительнице
так говорить нельзя? Но она была совсем не похожа на учительницу. И когда
шла на переменке по коридору, ее вполне можно было принять за ученицу
десятого или даже девятого класса. Выражение лица у нее было такое, что
казалось, она вот-вот расхохочется. Я никогда не встречал на лицах учителей
такого странного выражения. За глаза ее никто не называл по имени-отчеству,
а все стали звать просто и коротко: Нинель.
Когда Нинель Федоровна пришла к нам в первый раз, она сразу обратила
внимание на стенд, который был между подоконником и классной доской.
Увидела огромную фотографию и спросила:
- А кто это такой, Гл. Бородаев?
Мы просто похолодели и приросли к своим партам. Только Миронова не
растерялась. Она любила подсказывать учителям. И тут тоже подняла руку,
встала и объяснила:
- Бородаев - наш знатный земляк. Он творил во второй четверти этого века.
- А что он творил? - спросила Нинель Федоровна.
- Разные произведения, - ответила Миронова. - У нас есть литературный
кружок его имени.
- Имени Бородаева? - Нинель Федоровна рассмеялась. Она была из другого
города, до которого слава нашего знатного земляка пока еще не докатилась.
Миронова подняла руку и объяснила:
- У нас в классе учится внук писателя Бородаева. Он сидит на самой
последней парте в среднем ряду. Он почетный член нашего литкружка.
- Почетный? Зачем такой громкий титул? Нинель Федоровна заглянула в журнал.
- Пусть Глеб меня извинит. Я не читала книг его дедушки. Это моя вина.
Когда выставка закроется, - она указала на стенд, - тогда я возьму все эти
книги и прочитаю. Так что ты, Глеб, меня извини.
Мы еще сильнее похолодели. Во-первых, ни одна учительница никогда не
просила у нас прощения. А во-вторых, она собиралась закрыть "Уголок
Бородаева"...
Мне стало тоскливо: "Неужели старшеклассники не будут больше забегать к
нам? И никто больше не скажет:
"В этом классе умеют чтить... В этом классе любят литературу!" Мы станем
самым обыкновенным классом. Как все... Неужели?"
Другие ребята тоже затосковали. Я чувствовал это: все словно замерли, даже
тетрадки не шелестели.
Миронова снова подняла руку.
- А мы готовим специальное собрание кружка, посвященное творчеству знатного
земляка...
Она очень хотела помочь новой учительнице поскорей во всем разобраться.
- В какой четверти нашего века творил Бородаев? - переспросила Нинель
Федоровна.
Миронова взметнула вверх руку и выпалила:
- Во второй!
Она любила подсказывать учителям.
- А мы давайте начнем с первой четверти прошлого века, - предложила Нинель
Федоровна. - С Пушкина, например... Потом пойдем дальше. И так постепенно
доберемся до Бородаева.
- У нашего кружка творческая направленность, - сказал Покойник. - Мы сами
сочиняем.
- Я тоже пишу стихи, - сообщила Нинель Федоровна. -
Когда-нибудь вам почитаю. Если наберусь храбрости. Что вам еще хочется
узнать обо мне? Я не замужем. Играю в теннис.
Учителя никогда не рассказывают о своей личной жизни. А узнать интересно!
Это я по себе знаю. Помню...
Она начинала мне нравиться. Опытный глаз мог почти безошибочно определить,
что и другие ребята ожили: они задвигались, зашевелились.
- В этом городе, - сказала она, - у меня нет ни родственников, ни знакомых,
ни близких. Теперь вот вы будете... Если получится...
Раньше, когда раздавался звонок, все сразу выскакивали из класса. А тут
стали медленно подниматься, будто отяжелели от разных дум и сомнений.
Я подошел к Нинель Федоровне и сказал:
- Знаете, у Бородаева есть повесть "Тайна старой дачи"... Потрясающий
детектив! Весь наш кружок хотел съездить на эту дачу. Походить по местам
событий... Это недалеко: всего час, если на электричке.
- Он писал детективы? - шепотом спросила Нинель Федоровна. И кивнула на
фотографию Бородаева.
- А вы любите их? - воскликнул я с плохо скрываемым волнением.
- Все любят. Только некоторые не сознаются. Стесняются!..
"У нас полное родство душ! - подумал я. - Она угадывает мои мысли!.."
Ребята начали выходить в коридор. Только Глеб остался сидеть на своем
месте, пригнувшись к парте. Рядом стоял Принц Датский.
Нинель Федоровна подошла к ним. И я подошел.
- Мы решили поехать на старую дачу, - сказала она. - В одно из ближайших
воскресений. Пока еще осень... Ты, Глеб, будешь нашим проводником?
- Я, пожалуйста... Если, конечно, вы... А я с удовольствием... - Он опять
перестал договаривать фразы.
Когда Нинель Федоровна отошла. Принц Датский пообещал Глебу:
- Я напишу к этому дню стихотворение! Может, тебе будет приятно?..
И погладил Глеба по голове. Острая наблюдательность давно подсказала мне,
что физическая сила сочеталась в Принце с детской застенчивостью и добротой.
В коридоре меня остановила Наташа Кулагина. Это случалось так редко, что я
буквально затрепетал.
- На твоем месте я бы в нее влюбилась, - сказала Наташа. И так пристально
посмотрела, что внезапная догадка озарила меня: "Испытывает! Ревнует!.."
О, как часто мы выдаем желаемое за действительное!
- Влюбиться? - громко переспросил я. - Ну, что ты? Какие для этого
основания?..
- Значит, у тебя нет вкуса. Она прелестна!
"Неужели и правда хочет, чтоб я влюбился? Неужели ей все равно?" С этой
тягостной мыслью я слонялся по коридору всю перемену.
Примерно через неделю Нинель Федоровна сказала:
- Я готовлюсь к теннисным соревнованиям. На первенство города... Кто хочет,
может прийти на тренировку. Я вас там встречу, на стадионе. Правда, это на
краю города. Но вы доберетесь: троллейбус, потом трамвай. Знаете?
Приехали почти все. Она бегала по корту в белой майке и в белых трусах.
Не многие классные руководители решились бы бегать перед своими учениками в
таком виде. А она решилась. Потому что она была молода и прелестна!
Все мы, выражая чувства, охватившие нас, орали: "Нинель Федоровна! Нинель
Федоровна!.."
- Никогда еще не слышал, чтобы болельщики называли своих кумиров по
имени-отчеству, - сказал пожилой человек в шляпе, который сидел впереди
меня.
Через несколько дней созвали родительское собрание. Мама и папа были в тот
вечер заняты. Пошел мой старший брат Костя. Он уже не первый раз ходил на
такие собрания.
Я не ложился спать, пока не дождался Костю: он всегда подробно пересказывал
мне, что говорили родители, а что учителя. Это было так интересно!
Когда Костя вернулся, мама с папой были уже дома.
- Ну что?! - набросился я на брата.
- Защищал вашу Нинель!
- На нее нападали?
- Еще как!
- Кто посмел?
- Ваши родители... Не все, конечно. Но некоторые.
- Что они говорили?
- Во-первых, она отобрала у вашего класса его лицо, его индивидуальность.
Во-вторых...
- Во-вторых, ему давно уже пора спать! - сказал папа. Он считал, что нельзя
в моем присутствии подрывать авторитет взрослых, особенно же учителей.
Костя махнул рукой.
- В общем, я ее защищал.
- Она ведь тебе понравилась? - спросил папа, тоном своим как бы подсказывая
брату ответ. - Ведь понравилась?
- Да, очень хорошенькая! - ответил Костя.
Острая наблюдательность давно подсказала мне, что люди в трудную минуту
хватаются за то, что у них болит: кто за голову, кто за сердце. Папа
схватился за бок.
- А что такое? - спросил Костя. И пошел спать.
ГЛАВА IV,
в которой мы отправляемся на старую дачу
На следующий день опытный глаз мог почти безошибочно определить: никто в
классе, кроме меня, не знал о том, что на собрании ругали Нинель.
"Все-таки лучше, когда на родительское собрание ходят не родители, а
братья, - думал я. - Если бы папа не остановил Костю, я узнал бы все до
конца!"
Утром я поймал брата в ванной.
- Скажи, за что они набросились на нее?
- Пожалуй, старик прав: ты разболтаешь об этом в классе. А она такая
хорошенькая! Хорошая, я хотел сказать...
- Никто не узнает! Никто!..
- Знаю тебя!
Костя полез под душ...
Страницы: 1 2 3 4 [ 5 ] 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
|
|