задрожала земля, послышался такой звук, словно рыгнул сам Гаргантюа, потом
шипение, и над жерлом Большой Берты вырос столб пара толщиной с доброе
дерево. Все громче шипя, струя продолжала вздыматься вверх, пока не
рассыпалась брызгами, как фонтан. Град жгучих капель заставил нас с Джеки
сломя голову обратиться в бегство. Если не считать того раза, когда меня
преследовал разъяренный гну, я не припомню, чтобы мне когда-либо приходилось
бегать с такой быстротой. Тяжело дыша, мы добежали до наших друзей, Крис и
Джим прыгали от восторга, а Брайен, стоя рядом, гордо улыбался, словно это
он самолично организовал извержение Большой Берты.
Просто великолепно! Лучше не придумаешь.
-- на нее.
такая интересная жизнь.
и чиркая отсыревшей спичкой, чтобы прикурить.
стороне.
извергается только раз в сто лет. Представь себе, что я из мальчишеского
озорства встал бы как раз над отверстием. Вот была бы клизма -- второй уже
не понадобится...
Джеки еще немного полюбовались грязевыми озерами. Наконец съемки были
закончены, мы уложили аппаратуру и выбрались из долины. Наверху я
остановился и на прощание еще раз поглядел на смятые, искореженные пласты,
на столбы шипящего пара, на лоснящиеся грязевые озера. Все тонуло в плотной
завесе тумана, вызванного извержением Большой Берты. Чем-то эта картина
напоминала рисунки Гюстава Доре, и я бы не удивился, если бы из-за скалы
вдруг вышел динозавр и спустился к грязевому озеру, чтобы искупаться.
нас не сварился в постели), мы на следующий день покатили дальше в сторону
Веллингтона, расположенного на самом юге Северного острова.
все одних только зябликов да завирушек, когда Брайен наконец свернул к
большому тихому озеру, на берегах которого высились могучие деревья, и здесь
мы впервые увидели новозеландских птиц. Разумеется, и тут не обошлось без
полчищ черных лебедей, но на этом озере они еще не успели полностью
вытеснить коренных обитателей. Вооружившись камерами и биноклями, мы живо
выскочили из лендровера. Каждый занялся своим делом: Крис и Джим снимали, а
Джеки, Брайен и я вели наблюдения за птицами, причем Брайен называл нам виды
и коротко рассказывал об их образе жизни и распространении.
или, как их еще называют, райские утки. Несколько пар этих птиц добывали
себе корм на мелководье в каких-нибудь десяти метрах от нас. Удивительно, до
чего непохожи друг на друга самец и самка; на первый взгляд казалось даже,
что перед нами представители двух разных видов. Селезень: голова, шея и
грудь черные с блестящим отливом, спинка тоже черная, но с тонкими белыми
полосками, живот ярко-рыжий, также расписанный белыми полосками. Утка:
спинка черная в белую полоску, грудь и живот рыжие с белыми полосками,
голова и шея чисто белые. Я впервые видел этих очаровательных уток и сначала
принял более нарядную самку за самца, пока Брайен не просветил меня. И
все-таки странно, что утка окрашена ярче селезня -- как-никак, ей
принадлежит опасная обязанность высиживать яйца, когда, казалось бы,
особенно важен камуфляж.
новозеландские чернети. Но они держались куда осторожнее, ходили стайками
вдалеке от берега, и мы только мельком, да и то в бинокль, видели этих
небольших, ладных птиц с коротковатым тупым клювом. Плавали чернети быстро и
как-то воровато. Голова и шея у них были черные с пурпурным отливом сверху и
зеленым снизу, и видимая часть тушки выше "ватерлинии" тоже черная. Этот
мрачноватый наряд красиво оттенялся белой полоской на крыле, серо-голубым
клювом и ярко-желтыми глазами.
лендровер и доехали до Веллингтона. Здесь нас разместили в гостинице,
которая, как и все новозеландские гостиницы на нашем пути, буквально во всех
отношениях оставляла желать лучшего. Уж очень разителен был контраст с
искренним, неподдельным радушием, с каким нас встречали повсюду.
настоял, чтобы мы, прежде чем покинуть Северный остров, непременно побывали
в птичьем заповеднике Капити. Устав от моего брюзжания по поводу неизменных
скворцов и дроздов, он поклялся, что там я увижу типичных представителей
пернатых Новой Зеландии.
небольшими бурунами. Прямо перед нами лежал длинный горбатый островок,
поросший густым лесом. В бледном утреннем свете Капити казался темным и
угрюмым, в нем не было ничего притягательного. Джим посмотрел на курчавые
волны и смерил взглядом расстояние до острова.
катере,-- ответил Брайен и поглядел на часы.-- Он будет с минуты на минуту.
готовность. Наконец от острова отделилась маленькая точка и запрыгала по
волнам в нашу сторону. Джим с растущей тревогой следил, как лихо скачет
лодка.
что тебя просто не успеет укачать.
через Рейн,-- важно сообщил Джим.
заявление.
я,-- но мне непонятно, как это может укачать на грузовике при переправе
через Рейн? Может быть, ты переправлялся на амфибии?
вверх-вниз, вверх-вниз.
грузовике по понтонному мосту, невзирая на морскую болезнь. Теперь понятно,
почему мы выиграли войну.
врезался килем в песок. Из крохотной рулевой рубки выбрался человек, прыгнул
через борт и зашагал по воде к нам. Невысокого роста, плечистый, смуглое
обветренное лицо и ясные голубые глаза... Это и был Джордж Фокс. Поначалу он
показался мне замкнутым и неразговорчивым, но потом я убедился, что Джордж
далеко не со всеми таков. Просто за последнее время в птичий заповедник
зачастили натуралисты, и большинство из них не отличалось учтивостью.
Неудивительно, что он подозрительно встречал каждую новую партию любителей
природы и киношников, пока не узнавал их ближе.
отделяют Капити от Большой земли. Джим сидел в рулевой рубке, и на его
угрюмом лице было написано недоброе предчувствие. Однако мы добрались до
маленькой пристани прежде, чем с ним успело случиться что-нибудь страшное.
скалы, отороченные глухим и пустынным на вид темно-зеленым буковым лесом. Мы
выгрузили аппаратуру, втащили ее по узкой тропе наверх, вошли в густой
сумрачный лес и тотчас услышали барабанную дробь.
от нас, тихонько что-то выстукивает на крохотном тамтаме. Дробь звучала
несколько секунд, потом прекратилась. После небольшого перерыва другой
пигмей, укрывшийся где-то справа, выбил ответный сигнал: короткая дробь -- и
опять тишина. Внезапно со всех сторон зарокотали тамтамы, как бы
подтверждая, что послание принято и понято. Дробь отзывалась на дробь, шел
сложный, непонятный разговор.
себе племя карликов, доведенное до неистовства речитативом военных тамтамов.
птиц,-- ответил он.-- Это уэки. Одна из самых любопытных птиц Новой
Зеландии. Им всегда надо знать, кто и зачем прибыл на остров. Вы их сейчас
увидите.
солнцем прогалине стоял чистенький домик Джорджа Фокса. Нас встретила его
сестра и сразу покорила наши сердца, предложив нам горячего кофе и домашнего
печенья. Сидя на солнышке, мы жадно уписывали пришедшееся очень кстати
угощение; вдруг из-за камня высунулась чья-то коричневая голова, с
любопытством обозрела меня большими темными глазами и снова исчезла.
какая-то коричневая птица.
все сюда пожалуют. Все новое неудержимо влечет их.
голова, окинула нас проницательным взглядом и тихонько скрылась. Несколько
минут продолжалась интенсивная разведка, птицы выглядывали то из-за камня,
то из гущи папоротников, наконец решили, что нас можно не опасаться, и в ту
же секунду мы оказались в окружении уэк. Это было похоже на волшебство,
Шилова Юлия
Березин Федор
Флинт Эрик
Лукин Евгений
Белогорский Евгений
Посняков Андрей