плакать. Я еще не видел ее в такой растерянности.
еще недавно омывавшей берега далекого Перу. Но слесарь наконец отряхнулся от
грез, вспомнил, зачем его позвали, и пошел на кухню, где прохудилась труба.
воду, и та перестала течь. Вода капнула раз-другой и затихла. А
слесарь-водопроводчик только еще вошел во вкус.
у бабушки.
бабушка его разочаровала, сказав:
ножа, чтобы не сглазить.
показалось, что он был слегка обижен. Я догнал его на лестнице и сказал, что
бабушка говорила сущую правду.
раз так. значит, все в порядке, - сказал я, открывая ему наши домашние
секреты.
подмигнул мне и бодро пошагал вниз.
при этом удалые матросские песни. Потому что это была особенная вода - она
качала на волнах корабли всего лишь в нескольких кабельтовых от
Дар-эс-Салама.
ребенок и потому должен устать, уложила в постель. В другое время я бы
сопротивлялся изо всех сил. Но сегодня мне было это на руку. Я добровольно
залез под одеяло и сразу притворился уснувшим.
задумал, а? Я угадала? Вдруг без всяких уговоров взял да уснул. Так угадала
я или нет?
мне удалось только ценой невероятных усилий.
свет, ушла на кухню.
Тихоновича, затем включил фонарик и погрузился в удивительное чтение.
жизни Базиля Тихоновича. Я привожу их полностью.
деле
говорило о незаурядных способностях. И судьбе было угодно так распорядиться,
что этим ребенком оказался я.
знаменитый роман "Три мушкетера" с моего рождения. Но, увы, по причине его
полного неведения, в котором он совершенно не был виноват, действия в книге
развернулись с опозданием почти что в восемнадцать лет.
профессию на земле, стал слесарем-водопроводчиком. Казалось, что тебе еще
нужно теперь? Но мне не сиделось на месте. Дело в том, что, хотя отец и мать
мои были чистые французы, я родился русским человеком и меня все время
тянуло на родину.
коня забавной окраски, распростился и я со своими родителями.
они со вздохом. - Мучает вас эта самая ностальгия. Ступай, сынок. Только
возьми с собой дядю Васю. Он, кстати, русский кот. Отбился некогда от
посольства из Московии. Он и дорогу укажет тебе, и даст мудрый совет.
тот указал лапой в сторону города Менга. Именно этим путем он прибежал в
свое время в дом, где жили мои родители.
образом я очутился в городе Менге в тот самый момент, когда хозяин трактира
"Вольный мельник" и его слуги бросились на отважного д'Артаньяна.
д'Артаньяна одолели хозяин и слуги. Если бы не уважение к нему, я бы так и
сказал: "Что же ты, Дюма, взялся писать книгу о д'Артаньяне, а сам еще не
знаешь, какой это парень?" Ну конечно же, это ясно любому, даже читателю
младшего школьного возраста, что хозяину и его слугам самим ни в жизнь бы не
одолеть отважного д'Артаньяна. Такой искусный боец был под силу только
настоящему слесарю-водопроводчику.
сказал себе: "Ох уж мне этот феодализм! Еще один размахался тут. Вот я его
сейчас".
и сказал, чтоб все отошли, оставили нас с дядей Васей один на один с
задирой.
поделаешь, придется его проучить, воспитать, пока не поздно, пока он не
покатился по дурной дорожке. Мне тогда еще ничего не было известно про
миледи и незнакомца из Менга Рошфора, и я думал, что д'Артаньян первым
нарушил порядок на улице.
по душе. "Но ничего не поделаешь, - сказал он себе с грустью. - Придется
этого славного парня вырвать из-под влияния плохих людей, пока тот не пропал
вовсе". Мой будущий друг решил, что я заодно с его оскорбителем.
сожалению, есть, - сказал благородный и мужественный д'Артаньян.
романа "Три мушкетера", которое тут же куда-то исчезло. Он признавался, что
самым искусным его противником - и к счастью, на короткий срок, - был некий
слесарь-водопроводчик Базиль Тихонович Аксенушкин и что он не встречал более
ловкого фехтовальщика за всю свою жизнь.
славный напильник и услышал, как проскрежетало острие, тупясь о его
ребристую поверхность. И так повторялось несколько раз. Д'Артаньян нападал
на меня, а я подставлял под его шпагу напильник. Причем дядя Вася сидел на
моем плече, даже не шелохнувшись. Горячая кровь ударила в голову моего
будущего друга. Он бросался на меня, распаляясь от неудачи. И с каждым его
выпадом острие тупилось все больше и больше. Наконец я решил, что шпага
стала достаточно безопасной, и при следующем ударе д'Артаньяна оставил грудь
свою незащищенной.
изогнувшись, с густым струнным звуком. Она была безнадежно тупа.
и скрестил на груди руки в ожидании своей судьбы.
конторы, считающий д'Ар-таньяна армянином, утверждал, что славный мушкетер
не знал, что такое поражение и с чем его едят. Но, как видите. Рафик
все-таки ошибался. И его судьбу разделили многие читатели.
оно первое время портило ему настроение. Он нервничал, грубя гвардейцам
кардинала, и даже впадал в меланхолию. Но позднее, когда мы познакомились
ближе, д'Артаньян успокоился, поняв, что недостатков во мне нет и в сущности
ему нечего было дырявить, и заметно повеселел.
знамени-тым достоинство, но, сказать между нами, вид у него был самый
разнесчастный. Шутка ли, не успел начать самостоятельную жизнь, как - на
тебе - поражение.
в себе сочувствие, и, подняв с земли свой чемоданчик, зашагал прочь.
достойно проигрывать.
"Трех мушкетеров" потому, что писатель Дюма, как и Рафик. ничего не знал о
единственном поражении своего героя. Поэтому я спешу порадовать
многомиллионную армию поклонников д'Артаньяна новыми сведениями об их
любимце.
слесарем-водопроводчиком!
известны только три его заповеди. Увы, точно так же заблуждался и Дюма-отец.
Теперь мне выпала честь довести до всеобщего сведения и заповедь четвертую.