Чтение 5–й страницы книги ~Сердцеед~

вого цвета, башмаки, подбитые гвоздями, и, несмотря на жару, гнусный
картуз из кротовой кожи. От него плохо пахло, а от стариков еще хуже.
Многие из них сидели неподвижно, опираясь на отполированные ладонями
палки, все без исключения в засаленных лохмотьях, небритые, с морщинами,
забитыми засохшей грязью, и со слипшимися от долгой подсолнечной работы
веками. Шамкали беззубые рты, вонял зубной перегной.

- Итак, - приступил барышник, - вот этот стоит совсем недорого и мо-
жет еще хорошо послужить. Ну как, Жавруняк, неужели не возьмешь его для
своих ребятишек? Он еще может от них как следует огрести.

- А он еще может им как следует показать?

- Ах, это? Еще как! - заверил барышник. - Ну-ка, иди сюда, старый
хрен!

Он подозвал старика. Тот, согнувшись в три погибели, шагнул вперед.

- Покажи-ка им хорошенько, что там у тебя между ног!

Дрожащими руками старик принялся расстегивать замусоленную до блеска
ширинку. Зрители расхохотались.

- Вы только посмотрите! - воскликнул Жавруняк. - Оказывается, у него
действительно еще что-то есть!

Он склонился над стариком и, корчась от смеха, пощупал жалкий комо-
чек.

- Ладно! Беру за сто франков.

- Продано! - крикнул барышник.

Жакмор знал, что в деревне такие ярмарки - дело привычное, но сам он
при этом присутствовал в первый раз, и зрелище его поразило.

Старик застегнул ширинку и застыл в ожидании.

- Пшел, старая шепеля! - прикрикнул Жавруняк, пнув старика так, что
тот зашатался. - Развлекайтесь, ребята.

Старик засеменил по дороге. Двое детей отделились от толпы. Один из
них принялся подстегивать старика прутиком, а другой повис у него на
шее, стараясь опрокинуть на землю. Тот шлепнулся лицом в грязь. На них
никто не обращал внимания. Один Жакмор, как зачарованный, наблюдал за
ними. Старик встал на колени; из разбитого носа потекла кровь, изо рта
что-то вывалилось. Жакмор отвернулся и присоединился к толпе. Барышник
расхваливал толстую коротенькую женщину лет семидесяти с редкими сваляв-
шимися волосами, выбивающимися из-под черной косынки.

- Ну что, эта в хорошем состоянии, - продолжал он. - Есть желающие?
Зубов нет вовсе. Так, глядишь, даже сподручнее.

Жакмора слегка покоробило. Он вгляделся в окружающие его лица. Одни
мужчины, лет тридцати пятисорока, крепкие, коренастые, с залихватски
нахлобученными картузами. Народец стойкий, несгибаемый. Некоторые - аж с
усами. Верный признак.

- Шестьдесят франков за Адэль! - подзадоривал барышник. - За такую
цену - да еще и без зубов. Почти даром. Ты, Христунок? Или ты, Кувши-
нюк?

Он треснул старуху по спине.

- Вставай, старая кляча, пускай на тебя полюбуются! Товар что надо.

Старуха поднялась. Качнулась омерзительная масса жира в сеточке на-
бухших вен.

- Повернись! Покажи народу свои ляжки. Загляденье!

Жакмор старался не смотреть. От старухи чудовищно воняло; он по-
чувствовал, что его сейчас вытошнит насмерть.

- Пятьдесят, - раздался чей-то фальцет.

- Забирай, она - твоя! - прокричал барышник. Старуха даже не успела
оправить холщовую юбку, как он дал ей увесистую оплеуху. Огромный темно-
волосый битюг, стоящий рядом с Жакмором, добродушно рассмеялся. Жакмор
положил ему руку на плечо.

- Что же вы смеетесь? Неужели вам не стыдно?

Тот сразу же перестал смеяться.

- Неужели мне что?

- Вам не стыдно? - мягко повторил Жакмор. - Это же старики.

Сокрушительной силы удар пришелся в губу, Жакмор даже не успел увер-
нуться. Губа лопнула, он ощутил соленый привкус крови. Психиатр покач-
нулся и упал. На него никто не смотрел. Аукцион продолжался.

Он поднялся и отряхнул брюки от пыли. За его спиной возвышалась стена
мрачных враждебных спин.

- А у этого, - донесся лающий голос старьевщика, - деревянная
культяпка! Нравится? Сто десять франков для начала! Сто десять!

Жакмор пошел прочь. Удаляясь, площадь выходила на улицу, обещающую
большую лавочную активность. Жакмор направился в ту сторону. Он чувство-
вал себя в полной растерянности, ему было не по себе. Через несколько
минут он вошел в столярную лавку. Дверь захлопнулась за его спиной. Ему
оставалось только ждать.

XII

В комнате для посетителей, скорее походившей на уборную, хозяина не
было. Обстановка располагала: пол из зашарканных, изрядно почерневших
еловых досок, стол черного дерева, два стула с вылезающей соломой, ста-
рый календарь на стене и сажа на месте печи в самом углу. Дощатые пере-
городки. В глубине - приоткрытая дверь в мастерскую, откуда доносились
мастерские звуки: два прерывистых постукивания, которые накладывались
одно на другое, но не сливались.

Жакмор подошел к двери.

- Есть кто живой? - тихо спросил он.

Постукивания продолжались, он прошел в мастерскую, которая оказалась
длинным и довольно просторным сараем, загроможденным досками, брусьями,
наспех сколоченными перекладинами. Свет проникал в помещение откуда-то
сверху; Жакмор разглядел три или четыре верстака, маленькую ленточную
пилу, дрель, фрезерный станок на расколотом чугунном основании. На сте-
нах угадывались различные инструменты. Справа, у двери, через которую
только что вошел Жакмор, - огромная куча щепок и опилок. Стоял густой
запах столярного клея, исходивший предположительно от липкого ведра, что
разогревалось на маленькой угольной печке в самом конце сарая перед дру-
гой дверью, в сад. На прогнувшейся балке висели раздолбанные приспособ-
ления для столярных работ, винтовые зажимы, старые полотна для пил, при-
соседившаяся ни с того ни с сего зеленая мышь, всякий хлам, разное ба-
рахло.

Тут же слева на двух крепких подпорках во всю длину растянулось ог-
ромное дубовое бревно. Сидя на нем верхом, крохотный подмастерье в лох-
мотьях тюкал топором, пытаясь вытесать из бревна прямоугольную балку.
Худые ручонки едва удерживали тяжелую рукоятку. Чуть дальше возвышалась
странная конструкция из белого дуба, внутри которой работал хозяин мас-
терской; он обивал кожей кромки этой кабинки-ложи, снабженной толстыми
ставнями на петлях, поскрипывающих при каждом ударе молотка.

Мужчина колотил, ребенок долбил. На Жакмора никто не обращал внима-
ния; он растерянно постоял в Дверях и наконец решился прервать их заня-
тия.

- Здравствуйте! - громко произнес он.

Хозяин оторвался от своих гвоздей и поднял голову. Показалось уродли-
вое лицо с большим ртом, отвислыми губами и утюгообразным носом; высуну-
лись крепкие жилистые руки, мохнатые толстым рыжим волосом.

- Чего тебе? - спросил он.

- Мне нужны кроватки, - сказал Жакмор. - Для детей, которые родились
в доме на скале. Надо сделать две кроватки. Одну двухместную, а другую
побольше - одноместную.

- Одну сделаю, - буркнул столяр. - Трехместную, два места по ходу
движения.

- А еще одну, побольше... - вставил Жакмор.

- Еще одну побольше... Там видно будет, - решил столяр. - Ручной ра-
боты или на станке?

Жакмор посмотрел на щуплого подмастерья, который колошматил словно в
забытьи; жалкий механизм, намертво прикованный к рабочему месту.

- Вручную будет дешевле, - пояснил столяр. - Станки - дорогое удо-
вольствие, а этих недоносков - навалом, что десяток, что дюжина.

- Суровое здесь воспитание, - заметил Жакмор.

- Так вручную или на станке? - переспросил столяр.

- На станке, - решился Жакмор.

- Ну, конечно, - проворчал столяр. - А все из вредности, специально,
чтобы мои станки износились...

- До завтра, - сказал Жакмор.

Затем, желая польстить хозяину, он сделал вид, что интересуется его
работой.

- А это что у вас? - спросил он.

- Амвон, - ответил мужчина. - Для церкви.

Он казался гордым и смущенным одновременно. С каждым словом из хляби
рта моросил слюнявый дождик.

- Амвон? - удивился Жакмор.

Он подошел поближе, чтобы получше рассмотреть конструкцию. Это был
действительно амвон. Кафедра с крышкой. Престранная модель. Ничего по-
добного Жакмор раньше не видел.

- Я никогда не был в деревне, - сказал он. - И знаете, в городе их
делают несколько иначе. Вот почему мне захотелось взглянуть.

- В городе, - сказал столяр, злобно посмотрев на Жакмора, - и в Бо-
га-то уже не верят.

В этот момент маленький подмастерье выронил топор и рухнул, уткнув-
шись лицом в дубовое бревно. Внезапная тишина ужаснула Жакмора, он подо-
шел к ребенку. Тем временем мастер отошел в сторону, вновь появился,
держа в руках ржавую консервную банку, до краев наполненную водой, и
плеснул содержимым в мальчика. Видя, что ребенок не поднимается, он за-