Чтение 5–й страницы книги ~Колыбель для кошки~

- Конечно. У нас и юношеской преступности очень мало.

- Прекрасно.

- У города Илиума интереснейшая история.

- Вот как? Интересно.

- Он был, так сказать, трамплином.

- Как?

- Для эмигрантов, уходящих на запад.

- А-а-а...

- Тут их снаряжали в дорогу. Примерно там, где сейчас научно-
исследовательская лаборатория, находилась старая эстакада.
Кстати, там и преступников со всего штата вешали публично.

- Наверное, и тогда преступления к добру не вели, как и
сейчас.

- Тут повесили одного малого в 1782 году, он убил двадцать
шесть человек. Я часто думал - надо бы кому-нибудь написать про
него книжку Его звали Джордж Майнор Мокли. Он пел песню на
эшафоте. Сам сочинил песню на такой случай.

- О чем же он пел?

- Можете найти текст в Историческом обществе, если вам
действительно интересно.

- Нет, я вообще спросил: о чем там говорилось?

- Что он ни в чем не раскаивается.

- Да, есть такие люди.

-Только подумать,- сказал доктор Брид,- что у него на совести
было целых двадцать шесть человек!

- Уму непостижимо!- сказал я.

14. КОГДА В АВТОМОБИЛЯХ ВИСЕЛИ ХРУСТАЛЬНЫЕ ВАЗОЧКИ

Голова у меня болела, шея затекла, а тут меня еще тряхнуло.
Блестящий "линкольн" доктора Брида опять зацепился за рельс.

Я спросил доктора Брида, сколько человек пытается добраться к
восьми утра на работу во Всеобщую сталелитейную компанию, и он
сказал: тридцать тысяч.

Полицейские в желтых дождевиках стояли на каждом перекрестке,
и каждый жест их рук в белых перчатках противоречил вспышкам
светофора.

А светофоры пестрыми призраками вспыхивали сквозь туман в
непрестанной шутовской игре, направляя лавину автомобилей.
Зеленый - ехать, красный - стоять, оранжевый - осторожно, смена.

Доктор Брид рассказал мне, что, когда доктор Хониккер был еще
совсем молодым человеком, он однажды утром просто - напросто
бросил свою машину в потоке илиумских машин.

- Полиция стала искать, что задерживает движение,- сказал
доктор Брид,- и в самой гуще обнаружила машину Феликса, мотор
жужжал, в пепельнице догорала сигара, в вазочках стояли свежие
цветы.

- В каких вазочках?

- У него был небольшой "мормон", величиной с коляску, и на
дверцах внутри были приделаны хрустальные вазочки, куда жена
Феликса каждое утро ставила свежие цветы. Вот эта машина и
стояла посреди потока машин.

- Как шхуна "Мари-Селеста",- подсказал я.

- Полицейские вывели машину. Они знали, чья она, позвонили
Феликсу и очень вежливо объяснили, откуда он может ее забрать. А
Феликс сказал, что они могут оставить машину себе, она ему
больше не нужна.

- И они ее забрали?

- Нет. Они позвонили его жене, она пришла и увела машину.

- Кстати, как ее звали?

- Эмили. - Доктор Брид провел языком по губам, и взгляд его
помутнел, и он снова повторил имя женщины, которой давно не было
на свете: - Эмили.

- Как вы думаете, никто не будет возражать, если я использую
эту историю в своей книге?

- Нет, если только вы не станете писать, чем это кончилось.

- Чем кончилось?

- Эмили не привыкла водить машину. По дороге домой она попала
в катастрофу. Ей повредило тазовые кости...- Движение
остановилось, доктор Брид закрыл глаза и крепче вцепился в
руль.- Вот почему она умерла, когда родился маленький Ньют.

15. СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА!

Научно-исследовательская лаборатория Всеобщей сталелитейной
компании находилась далеко от главного входа на илиумские заводы
компании, примерно в квартале от площадки для служебных машин,
где доктор Брид поставил свой "линкольн".

Я спросил доктора Брида, сколько человек занято в научно-
исследовательских лабораториях.

- Семьсот человек,- сказал он,- но лишь около ста из них
действительно заняты научными исследованиями. Остальные шестьсот
так или иначе занимаются хозяйством, а главная экономка - это я.

Когда мы влились в поток пешеходов на заводской улице,
женский голос сзади нас пожелал доктору Бриду счастливого
рождества. Доктор Брид обернулся, благосклонно вглядываясь в
море бледных, как недопеченные оладьи, лиц, и обнаружил, что
приветствовала его некая мисс Франсина Пефко. Мисс Пефко была
недурненькая здоровая барышня лет двадцати, заурядная и скучная.

Проникаясь, как и полагается на рождество, чувством
благоволения, доктор Брид пригласил мисс Пефко следовать за
нами. Он представил ее мне как секретаря доктора Нильсака
Хорвата. Он объяснил мне, кто такой доктор Хорват: "Знаменитый
химик, специалист по поверхностному натяжению,- сказал он,- тот,
что делает такие чудеса с пленкой".

- Что нового в химии поверхностного натяжения? - спросил я у
мисс Пефко.

- А черт его знает!- сказала она.- Лучше не спрашивайте. Я
просто пишу на машинке то, что он мне диктует.- И она тут же
извинилась, что сказала "черт".

- По-моему, вы понимаете больше, чем вам кажется,- сказал
доктор Брнд.

- Я? Вот уж нет!- Мисс Пефко, видно, не привыкла запросто
болтать с такими важными людьми, как доктор Брид, и чувствовала
себя очень неловко. Походка у нее стала манерной и напряженной,
как у курицы. Лицо остекленело в улыбке, и она явно ворошила
свои мозги, ища, что бы такое сказать, но там ничего, кроме
бумажных салфеточек и поддельных побрякушек, не находилось.

- Ну-с,- благожелательно пробасил доктор Брид.- Как вам у нас
нравится, ведь вы тут уже давно? Почти год, да?

- Все вы, ученые, чересчур много думаете!- выпалила мисс
Пефко. Она залилась идиотским смехом. От приветливости доктора
Брида у нее в мозгу перегорели все пробки. Она уже ни за что не
отвечала.- Да, все вы думаете слишком много!

Толстая унылая женщина в грязном комбинезоне, задыхаясь,
семенила рядом с нами, слушая, что говорит мисс Пефко. Она
обернулась к доктору Бриду, глядя на него с беспомощным упреком.
Она тоже ненавидела людей, которым слишком много думают. В эту
минуту она показалась мне достойной представительницей всего ро-
да человеческого.

По выражению лица толстой женщины я понял,- что она тут же,
на месте, сойдет с ума, если хоть кто-нибудь еще будет что-то
выдумывать.

- Вы должны понять,- сказал доктор Брид,-что у всех людей
процесс мышления одинаков. Только ученые думают обо всем по-
одному, а другие люди - по-другому.

- Ох-хх...- равнодушно вздохнула мисс Пефко.- Пишу под
диктовку доктора Хорвата - и как будто все по-иностранному.
Наверно, я ничего не поняла бы, даже если б кончила университет.
А он, может быть, говорит о чем-то таком, что перевернет весь
мир кверху ногами, как атомная бомба.

- Бывало, приду домой из школы,- продолжала мисс Пефко,- мама
спрашивает, что случилось за день, я ей рассказываю. А теперь
прихожу домой с работы, она спрашивает, а я ей одно твержу.- Тут
мисс Пефко покачала головой и распустила накрашенные губы.- Не
знаю, не знаю, не знаю...

- Но если вы чего-то не понимаете,- настойчиво сказал доктор
Брид,- попросите доктора Хорвата объяснить вам. Доктор Хорват
прекрасно умеет объяснять.- Он обернулся ко мне: - Доктор
Хониккер любил говорить, что, если ученый не умеет популярно
объяснить восьмилетнему ребенку, чем он занимается, значит, он
шарлатан.

- Выходит, я глупей восьмилетнего ребенка,- уныло сказала
мисс Пефко.- Я даже не знаю, что такое шарлатан.

16. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ДЕТСКИЙ САД

Мы поднялись по четырем гранитным ступеням в научно-
исследовательскую лабораторию. Лаборатория находилась в
шестнадцатиэтажном здании. Само здание было выстроено из