по-настоящему верно судить отсюда обо всех обстоятельствах, а кроме того, я
думаю, невелика беда, если даже присутствующие не вполне точно информированы
о предмете, который вряд ли представляет для них большой интерес.
сочувствующему капитану, и спросил: - Ну не замечательный ли у меня
племянник?
выучке, - я счастлив, господин сенатор, познакомиться с вашим племянником.
Для моего корабля особая честь - послужить местом подобной встречи. Правда,
путешествие четвертым классом было, наверное, весьма утомительным, ну да
ведь никогда не знаешь, кого везешь. Мы, конечно, делаем все возможное,
чтобы максимально облегчить путешествие пассажиров четвертого класса,
гораздо больше, например, чем американские компании, но превратить такой
рейс в сплошное удовольствие нам пока, увы, не удалось.
произошло и что еще оставалось сделать, осмотрелся: присутствующие,
онемевшие от удивления и пиетета, замерли на своих местах, устремив на него
взгляды. Только на лицах портовых чиновников - если вообще удавалось
заглянуть под маску сурового самодовольства - читалось сожаление: дескать,
надо же нам было прийти сюда так не ко времени! - и карманные часы, которые
они выложили перед собой на стол, были, по-видимому, для них важнее всего
того, что происходило и еще могло произойти в канцелярии.
пожатие и нечто вроде благодарности. Когда он хотел было обратиться с
аналогичной речью к сенатору, тот отпрянул назад, дав кочегару понять, что
он преступает границы дозволенного; кочегар тотчас отказался от своего
намерения.
сенатора началось столпотворение. Так и вышло, что Карл получил поздравление
даже от Шубала и принял его с благодарностью. Последними среди вновь
воцарившегося спокойствия подошли портовые чиновники и произнесли два слова
по-английски, что произвело забавное впечатление.
стремился запечатлеть в своей памяти и в памяти всех присутствующих даже
малосущественные обстоятельства, к чему все отнеслись не только терпеливо,
но и с интересом. Он сообщил, что на всякий случай занес особые приметы
Карла, упомянутые в письме кухарки, в свою записную книжку. И вот во время
несносных разглагольствований кочегара, он, чтобы отвлечься, вытащил
записную книжку и забавы ради попытался сопоставить внешность Карла со
служанкиным описанием, конечно же далеким от детективной точности.
будто надеялся еще раз услышать поздравления.
последнюю тираду дяди. Он полагал, что в новом своем положении может
высказывать все, что думает.
господин капитан считает нужным. Я полагаю, мы сыты кочегаром по горло; в
этом, без всякого сомнения, со мной согласится любой из присутствующих
стоял между дядей и капитаном и, по-видимому, в силу этого вообразил, что
решение находится в его руках.
пальцы за брючный ремень, из-под которого от порывистых движений выбилась
узорчатая рубашка. Его это ничуть не волновало; он выплакал все свои беды -
пускай напоследок полюбуются его лохмотьями, а там и за дверь выставят. Он
прикинул, что стюард и Шубал, как самые низкие по званию среди
присутствующих, окажут ему эту последнюю любезность. Тогда Шубал успокоится
и не будет больше приходить в отчаяние, как говорил старший кассир. Капитан
сможет набрать команду сплошь из румын, всюду будут говорить по-румынски, и,
быть может, все действительно наладится. Кочегары не станут больше
пустословить в бухгалтерии; в благосклонной памяти останется только его
нынешняя болтовня, ибо она, как только что заявил господин сенатор,
послужила косвенной причиной его встречи с племянником. Кстати, этот
племянник сегодня не раз пытался быть ему полезным и потому более чем
достаточно отблагодарил его за нечаянную услугу - знакомство с
дядей-сенатором; кочегару и в голову не приходило требовать от Карла
чего-либо еще. Впрочем, он бы тоже хотел быть племянником сенатора, до
капитана он покуда не дорос, но в конце концов из уст капитана он и услышит
сердитое слово. В соответствии со своим намерением кочегар старался не
смотреть на Карла, но, к сожалению, в этой враждебной комнате не оставалось
иной отрады для его глаз.
о справедливости, но одновременно и о дисциплине. То и другое, особенно
последнее, находится здесь в ведении господина капитана.
расслышал его слова, удивленно улыбнулись.
у него по прибытии в Нью-Йорк, безусловно, накопилось очень много, и нам
давно пора покинуть судно, а не то, чего доброго, эта пустячная перебранка
двух машинистов превратится по нашей милости в большой скандал. Впрочем,
милый племянник, твои побуждения я вполне понимаю, но именно это дает мне
право поскорее увести тебя отсюда.
удивлению Карла ни словом не возразив на заявление дяди, которое,
несомненно, могло быть воспринято как самоуничижительное.
боцману приказ капитана.
причинив всем обиды. Не могу же я теперь оставить дядю, когда он с таким
трудом наконец нашел меня. Правда, капитан учтив, но это и все. На
дисциплине его вежливость кончается, и дядя, безусловно, высказал его
сокровенные мысли. С Шубалом я говорить не хочу и даже жалею, что подал ему
руку. А все остальные здесь - просто шваль".
руку из-под ремня и легонько пожал.
на Карла и его руку.
это точно знаю. - И Карл пошевелил пальцем руку кочегара, а тот огляделся
вокруг сияющим взором, будто на него снизошло блаженство, которого никто не
смеет у него отнять.
так и не узнают правды. Ты должен обещать мне, что послушаешься моего
совета, ибо у меня есть серьезные причины опасаться, что я больше уже не
смогу помогать тебе. - И тут Карл заплакал, целуя ладонь кочегара; он взял
эту шершавую, бессильную сейчас руку и прижал ее к щеке, как сокровище, с
которым приходится расставаться. Но тут рядом вырос дядя-сенатор и потащил
его прочь - легонько, но настойчиво.
взглянул на капитана поверх головы Карла. - Ты чувствовал себя одиноким,
когда встретил его, и теперь ты ему благодарен, что весьма похвально. Но,
хотя бы ради меня, не заходи слишком далеко и осознай свое нынешнее
положение.
швырнули на дверь. Вошел порядком ошеломленный матрос в женском фартуке.
находился в толпе. Потом наконец опомнился и хотел стать во фрунт, но
заметил фартук, сорвал его и бросил на пол с криком: - Какая мерзость! Они
повязали мне женский фартук! - после чего щелкнул каблуками и отдал честь
капитану. Кто-то било засмеялся, но капитан строго сказал:
прощения за их неуместные шутки. После рейса народ иногда как с цепи
срывается.
сенатору, добавил любезно, но нетерпеливо: - Теперь, уважаемый господин
сенатор, будьте добры последовать вместе с племянником за этим матросом, он
проводит вас к шлюпке. Мне ли говорить вам, какое удовольствие и какая честь
для меня, господин сенатор, лично познакомиться с вами. Искренне надеюсь
иметь в скором времени возможность возобновить нашу прерванную беседу о
положении в американском флоте, которая, быть может, вновь будет прервана
столь же приятным образом, как нынче.
дядя. - А сейчас примите мою глубокую благодарность за вашу любезность и -
будьте здоровы! Впрочем, не исключено, что мы, - он ласково обнял Карла, -
коли отправимся в Европу, сможем вполне насладиться вашим обществом.
руки; Карл же успел только молча и мимоходом подать руку капитану, потому
что того уже осаждали человек пятнадцать, которые под водительством Шубала
несколько смущенно, но все же очень шумно заполнили помещение. Матрос
попросил у сенатора разрешения идти первым и проложил дорогу для него и
Карла в толпе кланяющихся людей. Казалось, что эти в целом добродушные люди
относились к стычке между Шубалом и кочегаром как к развлечению, и даже
присутствие капитана не было им помехой. Среди них Карл заметил и Лину,
девушку с камбуза, которая, весело ему подмигнув, повязала брошенный
матросом фартук, ведь он принадлежал именно ей.
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Семенова Мария
Пехов Алексей
Акунин Борис
Афанасьев Роман