что ты тоже умерла и перестанут тебя искать.
Какой-нибудь Дед Мороз, который ест маленьких Снегурочек, ам-ам.
глядит вверх, в темнеющие водоTмы крон.
сторону парка, через два квартала, окружTнный заросшим акациями двориком.
Шли они довольно быстро, только по пути задержались у продуктового
магазина, где Юля купила две шоколадки и пачку молока. Деньги, мятые, но не
грязные бумажки, они достала из кармана джинс.
подъездах сыро и просторно, никто не экономил здесь при строительстве
места, и лестницы оставляют между собой квадратный провал, достаточный для
сооружения двух таких лифтов, как в доме Марии, хотя никакого лифта здесь
нет. Перила лестниц высокие и с ручками из бурого дерева, полированного
руками нескольких поколений стариков, большинство из которых уже умерло, и
на стенах мало надписей, потому что с последнего ремонта уже не рождалось в
доме новых детей. Туфли девочек пробуждают под сводами подъезда гулко
стучащее по ступенькам эхо, улетающее вверх, к окошку в крыше, через
которое льTтся полуослепший от пыли солнечный свет.
становится смотреть через перила в провал, настолько непривычно ей, что в
этом доме смерть находится так близко к человеку, каждый день. На последнем
этаже кроме двух квартир есть ещT проволочная дверь со сбитым замком и
лестница за ней, ведущая к ничем не обитой ржавой двери. Юля поднимается по
лестнице и вытаскивает из-под блузки висящий на шее ключ. Вся лестничная
площадка перед этой последней дверью завалена металлическим и деревянным
хламом и ограждена проволочной сеткой, сквозь которую Мария может наконец
посмотреть в подвластный могущественной геометрической перспективе тTмный
провал.
как в одном из снов, есть только два предмета: железная лестница и окошко в
потолке. Юля запирает за Марией дверь и, держа в одной руке шоколадки и
пачку с молоком, а другой хватаясь за боковые пруты лестницы, лезет наверх.
Поднявшись за ней, Мария оказывается на крыше. Крыша покрыта красной
черепицей, в нескольких шагах от Марии из неT растTт труба. При появлении
девочек с трубы срывается стая воробьTв и перелетает на другую трубу,
дальше, а один, особенно бесстрашный, остаTтся на телевизионной антенне.
Мария сидит на краю окошка, не решаясь встать, потому что крыша уходит вниз
под углом, а Юля просто идTт по черепице мимо трубы, туда, где в крыше есть
невертикальная дверь. Стыдясь показаться трусливой, Мария медленно начинает
двигаться ей вслед, нагнувшись и касаясь черепицы рукой. Над ней свистят
стрижи.
старыми бельевыми верTвками, заваленный ящиками и металлическим ломом,
новый дом Марии. Это продолговатая комната со сводчатым потолком,
подпираемым шестью столбами, в противоположной стене видна закрытая на
засов дверь.
моя квартира. Ванной, конечно, нету, туалет на улице. Тараканы, мышки. Не
очень, впрочем, холодно, потому что рядом труба. Летом даже жарковато. С
видом на облака и прочее. Будешь тут жить?
сказать, мне здесь скучно одной.
стул.
на чердаке одна. И ночью было бы очень жутко. - А сюда никто не придTт?
изнутри, а снаружи завалена канистрой. Сюда могут прийти только тем же
путTм, каким пришли мы. У кого-то есть ключ от двери, чтобы выйти на крышу,
но сюда они не добираются. В крайнем случае спрятаться можно, там, среди
ящиков.
красивый голос Юли, воркование горлицы из чердачных глубин и свист стрижей,
наводящий сладостную тоску перед открывающимся временем. По отражениям
лучей на стене видно, как опускается солнце. Пахнет старым деревом, пылью,
опилками и немного трупиками мух и мышей. Мария совсем перестаTт думать о
своей судьбе, и ей хорошо. Она несколько раз облизывает липкие от шоколада
губы, рассказывая Юле о школе. Юля смотрит еT дневник, где Мария может
описать лицо каждой оценки, и вспоминает время своей учTбы, свой класс,
полный подруг, которых она не видела уже давным-давно.
нагретую черепицу, над ними небо, полное звTзд. Слова их смолкают, как
постепенно перестаTт капать вода из неведомого крана прошлого, и скоро они
просто лежат и смотрят вверх, ничего не говоря. Мария думает о жизни,
которая представляется ей большой чTрной кошкой в цветущих ночных кустах,
глядящей на мир в искажTнную призму своих зелTных глаз и видящей землю,
дождевых червей, спящие шмелиные гнTзда и дышащие корни берTз. Вокруг Марии
нет никакого ветра, поэтому деревья молчат, погасив свои старые фонари, а
звTзды становятся всT ярче, набирают глубину, такие чистые, словно
вырезанные из тончайшего серебристого металла, и если это так, Мария,
пробовавшая ртом гвоздики, знает даже их вкус, приятный вкус несъедобного
железа.
крыши с тонким писком проносится летучая мышь. Стена времени медленно
растворяется вокруг Марии, и она начинает видеть прошлое онемевших деревьев
и живых существ ночи, которое кажется ей волнующе-таинственным и длящимся
даже теперь, внутри еT самой. - А ты знаешь Мельницу? - всT ещT слышит она
шTпот Юли, пропадающий в сверкающих россыпях и медленно выплывающий вновь,
как погребальная барка египетского фараона, что движет под собой мTртвый
камень и с ним всT сущее вместо вод загробного Нила. - ЗвTздную Мельницу?
непохожим на собственный, что ей становится страшно.
шепчет вовсе, а слова еT лишь снятся Марии на крыше дома, погружTнного в
майскую ночь, полную фонарных пятен и запаха цветущих кустов. Мария смотрит
наверх, широко раскрывая глаза, но видит только звTздное море, море
таинственных светящихся точек, сделанных их неземного металла, она не
понимает, что каждая из них много больше всего, что она видела на свете, и
не знает, что эти рои образуют лишь сверкающую прозрачную пуговицу на
платье космической принцессы. У Марии кружится голова, поток пространства
обрушивается на неT, не сдерживаемый больше колдовством еT маленького
мозга, летучие мыши замирают в воздухе, сердце перестаTт биться, дыхание
замирает, едва отпустив последний воздух, и Мария видит ЗвTздную Мельницу.
Она движется над головой Марии, она движется медленнее времени, и звTзды
движутся вместе с ней, уходят в неT, заплетаясь огромными распылTнными
косами, и Мария сразу осознаTт, что сама движется, влекомая огромной
неведомой силой, засасывающей еT в свою глубину, и что там живTт смерть.
потому кричать не может, она может только видеть и чувствовать страх,
отделTнный от тела и оттого мучительный беспредельно, ибо нечем спастись от
него, волшебное отчаяние охватывает Марию перед прекрасным лицом смерти,
что-то тянет еT к себе, переворачивая и причиняя сильную боль, и вместе с
болью воздух вновь входит в еT грудь, обжигая, как огонь, и сердце наносит
в онемевшее тело свой первый удар.
смотрит ей прямо в глаза. Бледное лицо Юли с влажными потемневшими глазами
кажется ей страшным, Мария тихо всхлипывает и рот еT напрягается в
неприятной гримасе. Поднимая Марию на ноги, Юля коротко стонет от тяжести.
Мария плохо стоит, ступни не чувствуют черепицы, тело плывTт куда-то в
сторону, листья деревьев, большие, как подушки, приближаются к еT лицу,
тускло блестя при фонарном свете, пятна теней на них вырастают, и
скользящие чTрные насекомые пробегают так быстро, что Мария не успевает
разобрать, кто они, не капли ли это крови, мягко срывающиеся с еT ноздрей.
каштана, зато отчTтливо видит свои вытянутые вперTд с лавки босые ноги,
сложенные вместе, со сжатыми пальцами, и белого мотылька, порывисто
скользящего в пустоте ночного воздуха низко над асфальтом, покрытом
светлыми фонарными пятнами, так что мотылTк иногда кажется маленькой
галлюцинацией, и красный огонь выезжающей на дорогу за кустами машины, и
Юлю, стоящую с левой стороны, как высокий цветок в вазе, покрытую
непроницаемой тенью. Она плохо помнит свой неясный путь по меловым улицам
ночи, запах сирени и нитрокрасок, словно ими покрашены все клумбы,
мелодичные стоны женщин из тTмных приотворTнных окон, истерические крики
дерущихся котов, похожие на плач неведомых тропических птиц, резко
выделенные луной из стен выщербленные кирпичи домов с мазками строительного
раствора, словно художник ночи, этот человек со странным именем и лицом,
провTл их своей кистью, выделяя имущество смерти из лестничного хаоса живой
природы.
истрTпанном матрасе в углу чердака, немытая и счастливая, просыпается,
когда уже вовсю светит солнце и из окошка доносится шум машин. Юля уже не
спит, просто лежит на спине рядом с Марией и мечтает о чTм-то своTм,
Суворов Виктор
Херберт Фрэнк
Лукьяненко Сергей
Суворов Виктор
Херберт Фрэнк
Маккарти Кормак