писатель). Читайте, выписывайте, сколько душе угодно, но на
руки не дам, не обессудьте. У меня единственный экземпляр.
членов экипажей шести балтийских судов, интернированных
фашистами, настолько скудны, что эта страница истории
Балтийского морского пароходства во время Великой Отечественной
войны является самой неисследованной, даже непрочитанной. Кроме
произведений Ю.Д.Клименченко, писателя и участника описываемых
им событий, литературы нет.
так сложно.
Хрисанфа Антоновича Балицкого (капитан т/х "Хасан" во время
интернирования). Я и сейчас с огромной благодарностью и любовью
вспоминаю этого замечательного человека, одного из первых
капитанов Балтики.
во время войны судов Х.А.Балицкого, С.Г.Далька, М.И.Богданова,
руководителей подпольного движения в концлагере, перерыты
архивы. Правда, ни в Центральном архиве ММФ (ЦАММФ), ни в
архиве Балтийского Государственного морского пароходства (БГМП)
кроме общего сведения про интернированных ничего не было. А в
Ленинградском партийном архиве (ЛПА) вся (!) опись была в
штампах: "Не выдавать!" Меня же очень интересовали некоторые
вещи, в частности: кто был капитаном парохода "Эльтон"? Во всех
доступных источниках имелись данные капитанов всех судов, кроме
"Эльтона". Про капитана же "Эльтона" просто указывалось --
капитан "Эльтона". Ни имени, ни отчества, ни фамилии.
Федоровича Краснухина, мастера производственного обучения
Ленинградской мореходной школы, а во время войны -- матроса
парохода "Магнитогорск", интернированного фашистами. В его
воспоминаниях вроде бы нет ничего нового, но это были
воспоминания не руководителя или активиста, опытного моряка, а
человека, который вышел в 1941 году совсем еще молоденьким
беспартийным пареньком едва ли не в первый свой рейс. Мне
повезло здорово еще и потому, что у Ивана Федоровича
сохранилась фотокарточка тех лет: группа интернированных
моряков летом 1943 года во время отдыха на лесопильном заводе в
городе Вайсенбург. Фотографировал их часовой, охраняющий объект
(на фотокарточке запечатлелась даже его тень) на территории
завода. Большинство в беретах, кое-кто в старых австрийских
шинелях, в обмотках.
разрешались, однако, охранник на свой страх и риск их
сфотографировал, а Иван Федорович даже получил снимок на
память. Получили ли снимки на память другие моряки,
сфотографированные тогда же, он не знает. Это не афишировалось,
так как все понимали, что за хранение такой фотокарточки могли
быть очень большие неприятности, как им самим, так и фотографу.
Причем, им самим могли быть не меньшие неприятности после
войны, если б об этой фотокарточке узнали наши особисты. Иван
Федорович хранил свою фотокарточку, как только мог: и в щелях
барака, и завернутую в бумагу -- в обуви, и в койке... И
сохранил.
Володя Сысоев, механик с "Хасана"; боцман с "Магнитогорска"
Игорь Кроль; практиканты Рижской мореходки... -- неподдельно
удивляется Ю.Д.Клименченко.
снимка. Он принял ее с благодарностью. Я же в течение трех дней
имел возможность подробно ознакомиться с повестью "Замок
Вюльцбург", опубликованной в журнале "Дальний Восток".
судов. К моменту нападения Германии на Советский Союз эти суда
стояли в портах Штеттин, Данциг и Любек, где уже хозяйничали
фашисты. У многих было предчувствие приближения войны. Но что
значит -- предчувствие, если одно высказывание самой мысли об
этом было небезопасным. Уверенность "великого вождя всех времен
и народов" и его ближайшего окружения в том, что Германия не
посмеет напасть на Советский Союз в нарушение условий договора
о ненападении, подписанного руководителями Германии и СССР в
1939 году, было непререкаемым законом для каждой
государственной и общественной структуры, для каждого человека.
Поэтому и ТАСС сообщало всего за неделю до начала
войны"...слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять
нападение на СССР лишены всякой почвы". Даже когда война уже
началась, о чем определенно говорили радиограммы, поступающие с
судов, находящихся в Балтийском море !нападение на пароход
"Рухно", торпедирование и гибель парохода "Гайсма" и т.д.),
никаких официальных распоряжений от Наркомморфлота не
поступало. Официальное распоряжение о том, чтобы все суда,
находящиеся в южной части Балтийского моря зашли в ближайшие
советские порты, поступило только 23 июня в 5 часов утра, то
есть через сутки после начала войны. Это привело к тому, что
фашистами было интернировано 32 советских судна с девятьюстами
моряков из разных пароходств страны.
советские суда, стоявшие в портах Германии и оккупированных ею
государств, были практически арестованы. Вот как это
происходило на теплоходе "Хасан", который находился в порту
Штеттин.
что фарватер закрыт для плавания иностранных судов, изъял
мерительное свидетельство и сертификат на годность к плаванию.
Капитан Балицкий сообщил о создавшемся тревожном положении
заместителю полпреда в Берлине Зайцеву, а также представителю
торгпредства в Штеттине Иванову. Представитель из Берлина
обвинил Балицкого в паникерстве.
Около девяти часов утра на пароходе "Эльтон", стоявшем рядом с
"Хасаном", моряки услышали по радио и передали на "Хасан" о
бомбежке советских городов немецкой авиацией. Сразу же были
сожжены все секретно-мобилизационные и не подлежащие оглашению
документы, а через четверть часа после этого на борт "Хасана"
ворвались немецкие солдаты и расставили часовых.
экипажи остальных советских судов, стоявших в немецких портах.
недели, когда немцы объявили, что будет произведен обмен
моряков на немцев, интернированных в СССР, все команды были
сведены в один концлагерь, который находился неподалеку от
Берлина, у деревни Бланкенфельд. В нем собралось около двухсот
пятидесяти моряков, но лишь пятьдесят восемь из них были
отвезены в Турцию для отправки на Родину. Оставшиеся жили в
лагере до 1 октября 1942 года, когда их отправили в Баварию, в
город Вайсенбург. Там они были заключены в средневековую
крепость Вюльцбург, расположенную в пятидесяти километрах от
Нюрнберга.
рвы с поднятыми мостами отгораживали эту крепость от внешнего
мира. В первую мировую войну в ней содержались русские
военнопленные. Теперь же в ней находились помимо
интернированных моряков советские военнопленные офицеры и
генералы. Их и моряков разделяла колючая проволока. Общим было
только место прогулки (на прогулку их водили поочередно) и
лагерная уборная.
в котором содержалось 80% древесной пыли, на обед --
похлебку-эрзац, от которой поднималась тошнота и боли в
желудке.
Краснухин. -- То, что выдавалось на обед или завтрак, съедалось
в один присест. Были случаи, когда в жару высыхали маленькие
болотца, заключенные собирали на их дне улиток и ели этих
улиток.
работающих норма питания была иная, чем для тех, кто на работы
не выходил, не важно -- не мог в результате недомогания или не
хотел в знак протеста. А таких было немало. Чтобы не работать у
немцев, некоторые моряки прививали себе болезни. Все капитаны и
часть моряков из комсостава ни разу не вышли на работу и
просидели в крепости безвыходно три с половиной года. Чтобы
сломить непокорных, фашисты применяли угрозы и насилие,
заставляя выходить на работу. Тех, кто не ходил на завод,
заставляли делать в лагере пустую, никому не нужную работу --
мартышкин труд. Были случаи, когда моряка заставляли на тачке
перевозить кучу гравия из одного места в другое, а другой моряк
отвозил этот гравий снова на прежнее место. Получив от
Русанов Владислав
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Акунин Борис
Белов Вольф
Сапковский Анджей