Чтение 5–й страницы книги ~Сокровенный человек~

комиссии.-- Ну, а что вы знаете про судоходство?

-- Судоходство бывает тяжельше воды и легче воды!-- твердо
ответил Пухов.

-- Какие вы знаете двигатели?

-- Компаунд, Отто-Дейц, мельницы, пошвенные колеса и всякое
вечное движение!

-- Что такое лошадиная сила?

-- Лошадь, которая действует вместо машины.

-- А почему она действует вместо машины?

-- Потому, что у нас страна с отсталой техникой -- корягой
пашут, ногтем жнут!

-- Что такое религия?-- не унимался экзаменатор.

-- Предрассудок Карла Маркса и народный самогон.

-- Для чего была нужна религия буржуазии?

-- Для того, чтобы народ не скорбел.

-- Любите ли вы, товарищ Пухов, пролетариат в целом и
согласны за него жизнь положить?

-- Люблю, товарищ комиссар,-- ответил Пухов, чтобы
выдержать экзамен,-- и кровь лить согласен, только чтобы не зря
и не дуриком!

-- Это ясно!-- сказал экзаменатор и назначил его в порт
монтером для ремонта какого-то судна.

Судно то оказалось катером, под названием "Марс". В нем
керосиновый мотор не хотел вертеться -- его и дали Пухову в
починку.

----

Новороссийск оказался ветреным городом. И ветер-то как-то
тут дул без толку: зарядит, дует и дует, даже посторонние вещи
от него нагревались, а ветер был холодный.

В Крыму тогда сидел Врангель, а с ремонтом "Марса"
большевики спешили -- говорили, что Врангель морской набег
думает сделать, так чтоб было чем защититься.

-- Так у него ж английские крейсера,-- объяснял Пухов,-- а
наш "Марс"-- морская лодка, ее кирпичом можно потопить!

-- Красная Армия все может!-- отвечали Пухову матросы.-- Мы
в Царицын на щепках приплыли, кулаками город шуровали!

-- Так то ж драка, а не война!-- сомневался Пухов.-- А ядро
не классовая вещь -- живо ко дну пустит!

Керосиновый мотор на "Марсе" никак не хотел вертеться.

-- Был бы ты паровой машиной,-- рассуждал Пухов, сидя
одиноко в трюме судна,-- я б тебя сразу замордовал! А то
подлецом каким-то выдумана: ишь провода какие-то, меляшки...
путаная вещь!

Море не удивляло Пухова -- качается и мешает работать.

-- Наши степи еще попросторней будут, и ветер еще почище
там, только не такой бестолковый, подует днем, а ночью тишина.
А тут -- дует, дует и дует,-- что ты с ним делать будешь?

Бормоча и покуривая, Пухов сидел над двигателем, который не
шел. Три раза он его разбирал и вновь собирал, потом закручивал
для пуска -- мотор сипел, а крутиться упорствовал.

Ночью Пухов тоже думал о двигателе и убедительно
переругивался с ним, лежа в пустой каютке.

Пришел раз к Пухову на "Марс" морской комиссар и говорит:

-- Если ты завтра не пустишь машину, я тебя в море без
корабля пущу, копуша, черт!

-- Ладно, я пущу эту сволочь, только в море остановлю,
когда ты на корабле будешь! Копайся сам тогда, фулюган!--
ответил как следует Пухов.

Хотел тогда комиссар пристрелить Пухова, но сообразил, что
без механика плохая война.

Всю ночь бился Пухов. Передумал заново всю затею этой
машины, переделал ее по своему пониманию на какую-то новую
машину, удалил зазорные части и поставил простые -- и к утру
мотор бешено запыхал. Пухов тогда включил винт -- мотор винт
потянул, но тяжело задышал.

-- Ишь,-- сказал Пухов,-- как черт на Афон взбирается!

Днем пришел опять морской комиссар.

-- Ну что, пустил машину?-- спрашивает.

-- А ты думал, не пущу?-- ответил Пухов.-- Это только вы
из-под Екатеринодара удрали, а я ни от чего не отступлю, раз
надо!

-- Ну, ладно, ладно,-- сказал довольный комиссар.-- Знай,
что керосину у нас мало -- береги!

-- Мне его не пить -- сколько есть, столько будет,--
положительно заявил Пухов.

-- Ведь мотор с водой идет?-- спросил комиссар.

-- Ну да, керосин топит, вода охлаждает!

-- А ты норови керосину поменьше, а воды побольше,-- сделал
открытие комиссар.

Тут Пухов захохотал всем своим редким молчаливым голосом.

-- Что ты, дурак, радуешься?-- спросил в досаде комиссар.

Пухов не мог остановиться и радостно закатывался.

-- Тебе бы не советскую власть, а всю природу учреждать
надо,-- ты б ее ловко обдумал! Эх ты, мехоноша!

Услышав это, комиссар удалился, потеряв некую внутреннюю
честь.

А в Новороссийске шли аресты и разгром зажиточных людей.

"Чего они людей шуруют?-- думал Пухов.-- Какая такая гроза
от этих шутов? Они и так дальше завалинки выйти боятся".

Кроме арестов, по городу были расклеены бумаги: "Вследствие
тяжелой медицинской усталости ораторов, никаких митингов на
этой неделе не будет".

"Теперь нам скучно будет",-- скорбел, читая, Пухов.

Меж тем в порту появился маленький истребитель "Звезда".
Там пробоину заклепывали и якорную лебедку чинили. Пухов туда
ходил смотреть, но его не пустили.

-- Чего это такое?-- обиделся Пухов.-- Я же вижу, там холуи
работают. Я помочь хотел, а то случится в море неполадка!

-- Не велено никого пускать!-- ответил
часовой-красноармеец.

-- Ну, шут с вами, мучайтесь!-- сказал Пухов и ушел,
озабоченный.

К вечеру того же дня пришло в порт турецкое транспортное
судно "Шаня". В клубе говорили, что это подарок Кемаля-паши,
турецкого вождя, но Пухов сомневался.

-- Я же видел,-- говорил он красноармейцам,-- что судно
исправное! Станет вам турецкий султан в военное время такие
подарки делать -- у него самого нехватка!

-- Так он друг наш, Кемаль-паша!-- разъясняли
красноармейцы.-- Ты, Пухов, в политике -- плетень!

-- А ты снял онучи -- думаешь, гвоздем стал?-- обижался
Пухов и уходил в угол глядеть плакаты, которым он, однако,
особо не доверял.

----

Ночью Пухова разбудил вестовой из штаба армии. Пухов
немного испугался.

-- Должно быть, морской комиссар гадит!

На дворе штаба стоял большой отряд красноармейцев в полном
походном снаряжении. Тут же стояли трое мастеровых, но тоже в
военных шинелях и с чайниками.

-- Товарищ Пухов,-- обратился командир отряда,-- вы почему
не в военной форме?

-- Я и так хорош, чего мне чайник цеплять!-- ответил Пухов
и стал к сторонке.

Стояла ночь -- и огромная тьма,-- и в горах шуршали ветер и
вода.

Красноармейцы стояли молча, одетые в новые шинели, и ни о
чем не говорили. Не то они боялись чего-то, не то соблюдали
тайну друг от друга.

В горах и далеких окрестностях изредка кто-то стрелял,
уничтожая неизвестную жизнь.

Один красноармеец загремел винтовкой,-- его враз угомонили,
и он почуял свой срам, до самого сердца.

Пухов тоже что-то заволновался, но не выражал этого
чувства, чтобы не шуметь.

Фонарь над конюшней освещал дворовую нечистоту и дрожал
неясным светом на бледных лицах красноармейцев. Ветер, нечаянно
зашедший с гор, говорил о смелости, с которой он воюет над
беззащитными пространствами. Свое дело он и людям советовал --
и те слышали.

В городе бесчинствовали собаки, а люди, наверно, тихо
размножались. А тут, на глухом дворе, другие люди были охвачены
тревогой и особым сладострастием мужества оттого, что их хотят
уменьшить в количестве.

Вышел на середину военный комиссар полка и негромко начал
говорить, будто имел перед собой одного человека:

-- Дорогие товарищи! Сейчас у нас не митинг, и я скажу
немного... Высшее командование Республики приказало
Реввоенсовету нашей армии ударить в тыл Врангелю, который
сейчас догорает в Крыму. Наша задача как раз в том, чтобы