утро. Это был один из немногих домов, не пустовавших тогда в районе Пятой
авеню, и он знал, что Каргеры, введенные в заблуждение рассказами Долли,
уехали за границу, дабы предоставить дочери свободу действий. Выйдя из
Йельского клуба на Мэдисон-авеню, он встретил почтальона и вернулся, чтобы
просмотреть корреспонденцию. Первое же письмо, которое попалось ему на
глаза, было написано рукой Долли.
упреков, уже не раз слышанных, бесконечных восклицаний, всяких "если бы я
только могла подумать" - всех давних интимных признаний, которые он сделал
Пауле Леджендр, казалось, уже сто лет назад. Перелистав несколько счетов, он
снова дошел до этого письма и вскрыл конверт. К его удивлению, это была
короткая, сухая записка, в которой Долли уведомляла, что не сможет поехать с
ним за город на субботу и воскресенье, потому что к ней неожиданно приехал
из Чикаго Перри Хэлл. В конце было сказано, что виноват во всем сам Энсон:
"...если бы я чувствовала, что ты любишь меня так же сильно, как я тебя, я
поехала бы с тобою в любой миг хоть на край света, но Перри так мил и так
хочет, чтобы я вышла за него замуж".
подобными обманными посланиями. Более того, он знал, что Долли придумала
этот план, вероятно, сама вызвала своего верного поклонника Перри, рассчитав
время его приезда, - и даже придумала записку с расчетом вызвать в нем
ревность, но при этом не оттолкнуть его от себя. Как и в большинстве
компромиссов, здесь не было ни решительности ни упорства, а только робкое
отчаянье.
подошел к телефону, позвонил Долли и сказал громким, властным голосом, что
получил записку и заедет к ней в пять часов, как и было условлено. Не
дослушав до конца ее притворно неуверенный ответ: "Пожалуй, я смогу уделить
тебе не более часа", - он повесил трубку и отправился к себе в контору. По
дороге он изорвал свое письмо в мелкие клочки и швырнул их на мостовую.
трогательная уловка всколыхнула в нем все упорство и самовлюбленность. Это
была дерзость со стороны существа, стоявшего ниже его в умственном развитии,
и он не мог такого стерпеть. Если ей угодно знать, кто ее повелитель, она
скоро узнает это.
будто собиралась уходить, и он молча выслушал все ту же тираду: "Я могу
уделить тебе не более часа", - которую она произнесла по телефону.
располневшем Энсоне взмокла. Он говорил мало, выругал ее, воздержался от
любовных нежностей, но не прошли они и трех кварталов, как она уже снова
безраздельно принадлежала ему, просила прощения за свою записку, обещала, во
искупление вины, совсем не видеться с Перри, обещала решительно все. Она
думала, что он пришел к ней, побуждаемый первыми проблесками любви.
- На мне зимний костюм. Если я зайду домой переодеться, ты подождешь меня в
холле? Всего одну минуту.
стороны наполняло ее восторгом. Когда они подошли к дверям, забранным
железной решеткой, и он вынул из кармана ключ, она ощутила неудержимую
радость.
портьеры и взглянула сквозь матовые узоры стекла на дома, стоявшие по другую
сторону улицы. Она слышала, как лифт остановился, и, желая пошутить, нажала
кнопку вызова. Потом, повинуясь почти сознательному стремлению, вошла в лифт
и отправилась на тот этаж, где, по ее соображениям, была его комната.
произнес: - Можешь войти.
точно так же, как сама Паула пять лет назад разглядывала фотографии девочек,
которыми Энсон увлекался в детстве. Она кое-что знала о Пауле, и иногда ее
мучили отрывочные подробности, уже известные ей.
выходившим на внутренний двор, уже спускались сумерки, хотя на скате крыши
по ту сторону двора еще ярко отсвечивало солнце. Через полчаса в комнате
станет совсем темно. Неожиданный порыв захлестнул обоих, у них перехватило
дыхание, и они еще теснее прижались друг к другу. Это было неминуемо,
неизбежно. Не разжимая объятий, они подняли головы - взгляды их одновременно
упали на фотографию Паулы, которая смотрела на них со стены.
ключей и стал отпирать ящик.
понимаешь, правда?
до тех пор не испытывали. Они заранее знали, чем это кончится, - ведь теперь
лицо Паулы уже не будет напоминать им о том, что в их отношениях чего-то
недостает, и когда они окажутся наедине в ночной тиши Лонг-Айленда, им это
будет безразлично.
воскресенье, принадлежала двоюродной сестре Энсона, которая вышла замуж за
владельца медных копей из Монтаны. Их долгий путь начался от привратницкой,
дальше дорога вилась меж посаженных здесь привозных тополей к огромному
розоватому особняку в испанском стиле. Энсон уже не однажды бывал здесь.
уверился, что его родственники не уедут из клуба раньше двух, - тогда,
слегка дрожа от волнения, они сели в автомобиль, взятый у одного из
знакомых, и поехали в Порт-Вашингтон. Возле привратницкой Энсон остановил
машину и сказал ночному сторожу:
ворота, сразу дай мне знать по телефону. - Он сунул Карлу в руку
пятидолларовую бумажку. - Ты меня понял?
моргнул глазом. Но Долли все-таки отвернула лицо в сторону.
не пригубила, - потом проверил, на месте ли телефон, и убедился, что звонок
будет хорошо слышен из их комнат; обе были в нижнем этаже.
нетерпеливо приподнялась, опершись локтем о подушку; он сел рядом и обнял
ее.
скажи скорей, ну? Даже если это неправда!
фотография Паулы.
отраженном свете луны - а в ней, словно расплывчатое пятно, виделось лицо,
которое, как он понял, было ему незнакомо. Сдерживая подступающие рыдания,
он отвернулся и с отвращением посмотрел на худенькую девушку, лежавшую в
постели.
в голову. Я не люблю тебя, так что ты уж лучше подожди, пока кто-нибудь
другой тебя полюбит. А я тебя совсем не люблю, понятно?
непослушными руками наливал себе выпить, как вдруг дверь отворилась, и вошла
его двоюродная сестра.
озабоченно. - Мне сказали... - Пустое, - перебил он ее, повысив голос, так,
чтобы Долли могла его слышать из своей комнаты. - Просто она устала. Она уже
легла.
вмешивается в человеческие дела. Но Долли Каргер, которая всю ночь пролежала
без сна, вперив взгляд в потолок, с тех пор уже никогда ни во что не верила.
делам. Как и Паула, она вступила в брак неожиданно, но это подействовало на
него иначе. Поначалу история показалась ему забавной и при мысли об этом
хотелось смеяться. Потом это стало его удручать - он почувствовал себя
стариком.
к разным поколениям. Он чувствовал себя подобно сорокалетнему мужчине,
который узнал, что дочь его старой возлюбленной вышла замуж. Он послал
Посняков Андрей
Пехов Алексей
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий
Каменистый Артем