Продавец снов запустил руку в узкую нишу и нащупывал сокровенные запоры.
Неожиданно для такой тяжести, дверь тихо вползла в стену.
Доспех на распялке, еда и питье на столе, журчание воды, крутой пар из
большого деревянного чана... Молча склонились прислужники в однообразной
серой одежде.
злосчастная страна Мо, и Книга Судеб, и все ваши долбаные секреты.
Продавец снов отлепил от гортани непослушный язык.
предопределен. В книге Судеб он наречен Последними Сомнениями на Пороге,
они раскрывают новые грани благородной души вашей, вы ведь все-таки
человек, смертный, и тем величественнее...
то к судьбе, то к совести, то к славе, он вел меня как куклу, как дракона,
дергая поочередно за эти призрачные ниточки...
воды.
сердце...
мне радоваться с одной перемены жесткой козлятины, пастушьей лепешки с
сыром, да кислого напитка, который по недоразумению считал себя вином. О,
скудная фантазия пророков!
добрый Атарикус оборотился из агнца во льва, и задышал столь неодолимой
угрозой, что не смели смотреть на него...
размеренном речитативе продавца снов. Но лица, обращенные ко мне, отражали
только постное благоговение, приличествовавшее совершаемому обряду. В
книгу Судеб за все века никто так и не удосужился внести мои мерки. Я
болтался между броневыми пластинами словно гнилое ядро в скорлупе ореха,
они гнули меня долу и резали щиколотки и ключицы острыми краями. Я
покраснел от натуги и злости на старый текст. Проплыло, пересылаемое из
рук в руки, мое - наше с Этериком - копье, и я вознамерился было насечь на
нем новый крестик. Но в клетке насаженной на меня брони было трудно даже
просто дышать, а тем более - неодолимой угрозой. Наконец меня повлекли на
подвиг, за вытянутую руку, как слепца.
заминкой (копье уперлось в шов между плитами и застряло поперек прохода) и
набрался сил шепнуть главному предателю:
продолжал бубнить: - ...и долго, восхищенные, вглядывались они в
непроницаемый мрак, поглотивший исполинскую фигуру героя. Но лишь звон
шагов доносило эхо... Эхо-оо.
шевеление теней на близко сведенных стенах туннеля. Потом нагнал гул от
захлопнутой двери.
волочилось и скребло по каменной крошке. В сплошной черноте я поминутно
спотыкался об округлые переходы пола в своды, и сам казался себе
затерянным в лазе гигантского червя, проевшего путь сквозь камень. Один
крутой поворот привел меня в бессильное бешенство. Ломая ногти, я
освободился от латных рукавиц и долго и бестолково рвал с шеи дребезжавший
шлем. Но запор держал его сзади. Уж и привалиться к стене нельзя было, я
бы соскользнул на пол и вряд ли встал снова. Отдышавшись, я сообразил
предварять дорогу копьем, отстукивая пустоту между стенами. Не хватало
только колокольчика... Чувство времени напрочь отпало, и годы и годы
неровно я ковылял и все реже водил копьем из стороны в сторону. И не сразу
понял, что вес доспехов сходит с меня, а впереди колышется красноватое
пятно.
одновременно, как бы в сферу заключая мой слух. Ближе, ближе багряные
блики. Я незаметно возбудился до дрожи и поймал себя на том, что брови
напряглись и распахнули глаза до предела. Пологий правый обвод стены был
отрезан цельным едва выпуклым зеркалом, в его пурпурном свечении
отзывалось расплывавшимися образами каждое мое движение. В нем шествовал
мой двойник, в сочетании багровых и черных оттенков, и копье у него в
руках колебалось серой струной.
речь, разносимая ветром.
меня от жизни?
неразделимо. Так написано в книге Судеб.
повлек вдоль переливавшегося зеркального зарева. Он молчал, и я не
трепыхался в его бесплотной длани. Коридор струился, и раздваивался, и
снова кружил. Неуловимо быстро пол сменился чисто рубленными ступенями.
Мои кованые подошвы проносились над выемками, истертыми в них посередине.
Лестница привела в пещеру, очевидно освоенную людьми. На пюпитре черного
дерева покоилась стопка больших медных пластин, подобранных по формату,
как грузные листы библии. На твердь меня опустили со всей осторожностью,
однако с размаху, и колени невольно подогнулись. Медь рдела, будто
расплавленная неощутимым жаром драконова бока. Магии его света недоставало
на все глухие уголки пещеры. В них таился мрак, обманывал глаза.
углу, на подобии закутанного в плащ человека, как мне почудилось сперва.
Каменный узкогорлый сосуд, покрытый грубой резьбой, был наполнен водой до
края. Из него крестом торчала простая рукоятка меча с золоченой шишкой на
конце. Без пятнышка ржавого на ясном широком лезвии, уходившем в воду, меч
казался велик, но не чрезмерно. Три моих ладони охватили бы рукоять всю.
базальтовые пласты, медленно сминая друг друга. Глупые люди верят в его
губительность для заклятых предметов. Твое копье - оно не дергается больше
в виду зловонного монстра?
вымочить. Даже за пять веков.
создал нового Этерикуса. Здесь, в тесной норе, жрецы царапают стилосами
мягкую медь. Мной вдохновенные, они ведут погодные записи на тысячу лет
вперед.
в моем несчастном погребении она переродилась в дар предвидения и магии.
все о твоей подъемной силе. Ты надуваешься горючим паром легче воздуха, и
он возносит тебя, как на болоте выбрасывает пузыри из жижи. Уменьшается
тяжесть на каждую долю твоего тела. Это высшая механика, но она доступна
человеческому разуму!
разумный, и по долям крови и мяса, а потом соберу вновь, не погрешив ни на
волос, ты восстанешь из мертвых? Нет? А уловлю ли я твою бессмертную душу
в реторту, и сумею ли после вдохнуть ее в тебя, бездыханного? Все ли вы
знаете о мире, в котором ты живешь, мастер Этерик?
именем, пускай не таким громким. - Он помедлил и спросил, запинаясь через
слово: - Ты отрекаешься от своего имени, рыцарь Этерик?
облекавшие его плоть, вступили в волнообразное движение, долго не
затухавшее. Я не удержался на ногах, и лишь на четвереньках выдержал
попеременные толчки с разных сторон, спиною чувствуя, как расшатываются
надо мной глыбы величиной с добрый колокол.
мыслей смятенного чудовища, охвативший меня, был так же реален, как любой
шепот или крик, звон или грохот, для возникновения коих потребно
физическое усилие, то, думаю, камни бы уж точно посыпались, а достойного
мастера Вилла убило бы еще раньше, словно ворону над людным ристалищем.
Потом стало тише, чем в снежной яме.
Шилова Юлия
Черепнин Владимир
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Пехов Алексей