кто-то из коркодилов норовил уже цапнуть его за пятку, како вдруг
взметнулись водяные заросли из белесых толстых стеблей. А за ними
шевельнулось что-то напоминающее большой, но мягкий колокол молочного
цвета, внутри коего просматривались полупереваренные останки всякой
живности и даже кости крупного четвероногого зверя. Пресноводная
сорокалучевая медуза по прозвищу "белая смерть" - метнулась догадка в
голове Страховида. Жуткая думка, однако сейчас было не до боязни. Один из
белесых "стеблей" мягко обкрутился вокруг ноги и выпустил для надежности
еще десяток выростов. Но не время было им заниматься, сперва надобно ножом
ткнуть под нижнюю челюсть ящера. Подколотый коркодил задергался и стал
удаляться, показывая некрасивое желтое пузо, только и самого Страховида
скрутила резкая боль, впившаяся тьмой мелких ядовитых коготков в тело. Ибо
белесый "стебелек" ужо поработал, выпустив одну стрекательную ниточку.
Страховид недужно заметался, желая поскорее вынырнуть на поверхность. Он
отсек окаянное ловчее щупальце, однако голову его накрыло нечто мягкое и
как будто нежное ласковое. Воин знал, что за сим последует, орудуя ножом
он все-таки выдрался из ядовитых объятий и рванулся к берегу. Когда
Страховид доплыл до береговой тины, то заметил обрубок ветвистого
щупальца, присосавшийся к коже, и потянулся, чтобы отодрать. Но прежде
стрекательные нити еще раз ввинтились в ногу, отчего резко сократились все
уязвленные мышцы. Воин, мгновенно теряя власть над телом, упал, а вместе с
тем нахлынула тьма. Она поглотила боль и разные прочие чувствования...
указательного пальца, а хоботок проникал глубоко под кожу. Ныли все мышцы
и даже хрящные суставы. Голова лежала в лужице и к ноздре подбиралась
юркая мушка, собираясь отложить там яички. Пока что Страховид мнил только
одно - он от кого-то убегал. Или может догонял. Осколки памяти никак не
складывались во единую картину. Ясно припоминалось лишь та невзгода, что
пресноводная медуза ужалила его ядом своим преаспидным. Вот из опухшей
ноги доселе торчат пожухлые стрекательные нити.
наипаче зудение в глазах, и общую неуютность. Он провел ладонью по лицу.
Пальцы соскоблили какую-то липкую белесую дрянь. Клейковина. Подобралась к
нему, пока он валялся колодой бесчувственной. Страховид знал, что
клейковина наверняка успела запустить свои тонюсенькие щупики вкруг
глазных яблок прямо в череп. Говорят, она мозг пьет. А может и не так -
достоверно известно лишь то, что клейковина блудно ворошит и перемешивает
начинку головы. Сумеет и память отнять, и добавить чужое памятование, и
сделать так, что себя забудешь.
Эзернета Березовского. Вместе с ним ратоборствовал в восьми битвах, в
брани при Лысых Холмах прикрывал отход главных сил, стоя одесную от князя.
Но меня еще звали... Меня звали Демонюк, царь любил меня, кормил с руки
сладостями, бороду трепал, по его велению выкорчевывал я смуту, князей и
бояр душил за то, что они государство на части разрывали..."
черный страж, не этот кромешник Демонюк. Именно царь, а не князья, изнурил
государство самодурством своим.
[беспредельного, кромешного] человека про то, как разорял поместье князя
Березовского. Военный начальник в походе тогда был, славу себе добываючи.
А стражи во главе с черным полковником Остроусовым наскочили ночью,
факелами избы крестьянские закидали, затем взорвали бревенчатый тын
пороховым зарядом и разлетелись по усадьбе. Порубили дворню, постреляли
ратных слуг, вздернули дворецкого на сук, девок горничных растащили по
темным углам. Ему невестка княжеская досталась - како показал ей перчатку
свою, утыканную гвоздями, так она сразу присмирела, юбки задрала и сама
еще помогала, шафирка... Все равно ее потом прикончили. Полковник велел
всех баб к упавшему тыну привязать, юбки им завернуть на головы и
натравить боевых псов, которые к тому же кобели ужасные. Псы вначале тех
баб отзудили-задрючили по-кобелячьи, а потом еще закусали насмерть.
Княжескую челядь и холопов усадебных царские стражи прикрепили к воротам и
начали на них ездовых баранов испытывать - на бодучесть. Несколько боданий
и от тех мужиков только мешки переломанных костей остались...
клейковина, вытянув ядовитую дрянь из памяти царского стража, изблевала ее
в голову княжеского воина. Страж Демонюк - лютый пес-кромешник, но есть
звери и злобеснее, навроде полковника Остроусова. А теперь надо все чужое,
мерзкое, кровопийное, потугой мысленной отчленить и удалить прочь, пусть
вернется сие непотребство туда, откуда явилось.
стараясь не опираться на левую ногу. Та казалась посторонней - лишь сквозь
онемение томила душу тупая боль. Воин срубил карликовую березку, получился
дурацкий кривой посох, помолился Богу Единому, как велел Ботаник, и повел
свое тело... собственно, куда очи зрят. Так он брел три дни по лядине с
ногой, обмотанной травой-сосальщицей, иже лучше пиявки оттягивала дурную
отравленную кровь, меняя свой окрас со свеже-зеленого на
грустно-коричневый. Кабы не отыскал травку сию, то умерла бы нога, а
следом трупная зараза охватила бы все тело. Ну, а с сосальщицей к исходу
третьего дня и багровая опухоль спала, и даже хромота стала малозаметной.
кривобокий березнячок и торф вылез на поверхность. Тутошняя земля вся была
в дивьих узорах - сплошняком круги, полосы, пятна, вмятины, рытвины,
воронки, словно водились здесь недавно какие-то бесовские игрища. Чудные
отметины образованы были спекшейся ино прогоревшей почвой, россыпями
блестящих камушков и хрусталинок или же потеками стекла. Впрочем, егда
беглец потрогал их пальцами, оказались они не твердыми, а мягкой
пружинящей гущей. Кой-где воронки были заполнены черным глянцевым камнем,
в нем застряли прокопченные проплавленные куски будто бы металла.
Несколько раз попадались и более жуткие находки - глыбы, очертанием
похожие на разорванные человеческие тела и члены, угадывались даже
умученные лица.
лютое побоище, где бились нелюди, а оружием им служили громы и молнии,
либо что-нибудь еще похуже. Несколько раз ему встречались полуобгоревшие
остовы каких-то кораблей. Внятно было, что сии бесовские изделия могли
пожаловать сюда лишь по воздуху. Страховид различал и ребра, и балки, и
обшивку, и нечто по виду как толстые волоса, и гроздья твердых пузырей, и
огроменные диски, и какие-то большущие котлы с множеством отходящих
трубок, и слизь текучую, и блестящее переливчатое крошево, и всяческую
дребедень, коей имя и названия он бы не подобрал. Попадались ижна странные
кресла, должные как будто обхватить тело со всех сторон - можа быть
пыточные приспособления. Что-то в обломках и останках еще шипело по
змеиному, сыпало искрами как шутихи, извергало дым и брызги, даже чавкало
и булькало - туда близко Страховид не подходил. Подвернулась и пара
настоящих бесов-мертвецов с жжеными дырами на теле. Облачением они имели
пленку, меняющую окрас, от угольно-черного до бурого, точь-в-точь под цвет
земли, запястья были охвачены браслетами с мерцающими глазками, головы
упрятаны были в шеломы-горшки. Снаружи те выглядели непрозрачными, но
изнутря можно было глазопялить на окрестный мир и еще дальше. Вдобавок
бегали по забралу буковки с циферками и колдовские письмена-руны. Вот
наваждение-то.
несколько напоминала пищаль. Се, должно быть, бесовское оружие, смекнул
Страховид. А буде и ему попользоваться такой вот штуковиной, отчего не
применить достижение бесовского, но изощренного разума? Ибо наверняка
бесовская трубка извергает громы и молнии. Страховид дополнительно
вооружился и двинул дальше. Прошел, наверное, с версту по измятой почве,
когда обломков и рытвин сделалось наконец поменее. К тому времени и Сварог
закатился за край земли. Страховид паки закручинился, томление поползло по
груди, ведь утратил он все - доброго господина, надежных друзей-товарищей,
стол, дом, верного барана Барона - а взамен ничем, кроме сей странной
трубки, не обзавелся.
однако вызвали они еще большую тягость на душе. Воин подвигся развести
костер, но хворосту не сыскал, поскольку и деревья в сем гиблом месте не
росли, а от травы и мха маловато было толку. Вскоре появились и
четвероногие "друзья человека". Каждый из волков, вставши на ноги,
превысил бы Страховида ростом и был потолще его в брюхе, имел клыки в
указательный палец длиной и широкие лапы, удобные для шастания по болоту.
Говорят, до Святой Чистки звери сии были гораздо мельче и безобиднее,
нападали на людей разве что голодной зимой и не отличались большим умом.
Сейчас они стояли цепью в двадцати саженях от Страховида. Один пошел
вперед, но шагах в пятнадцати припал на передние лапы - на тот случай,
коли человек попробует выстрелить в него. Потом проползли вперед и
остальные. Звери занимали позиции так, чтобы кинуться на Страховида
единовременно со всех сторон.
какой-то выступ, имевшийся на рукояти. Никакого устрашающего грома и
молнии, трубка пшикнула, словно заяц чихнул, и к мощной шее зверя
прилепился мелкий цилиндрик. Следующего выстрела уже не случилось. Значит,
развеялось бесовское наваждение и опять ад надсмеялся над человеком. Аль
нет? Волк присел, затем провыл что-то жалобное, а серая братия отозвалась
ему, тут он зашатался, закачался то на левой, то на правой лапе, затем и
вовсе упал. Другие звери, видимо, удивление такое возымели, что дозволили
Страховиду дать деру. Впрочем, егда он осилил с полверсты, заметил, что
волки все же припустили за ним следом. Они его догоняли со всей резвостью,
а вот ужаленная нога опять давала знать о себе. К своему изумлению
Страховид узрел среди догоняющих хищников и того волчару, коего недавно
Буджолд Лоис
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Лукин Евгений
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий