покрыты они были не корой, а рыжими иглами шерсти и заканчивались копытами
- каждое с мельничный жернов.
четырех оленей. Олени, отталкивая друг друга, хватали мягкими губами
листья, норовя ухватить позеленее.
с дерева огромные человеческие ноги в кожаных лаптях.
канатом, висел волот-великан. Язык у великана вывалился едва ли не ниже
густой бороды. Один глаз волота был закрыт, другого, видно, не было вовсе -
иначе зачем нужна была висельнику при жизни черная повязка, как у морского
разбойника?
он пригвожден к стволу.
наверняка..."
приподнял свисавшую руку и несколько раз двинул ладонью в сторону: дескать,
проходи, не мешай, не до тебя...
много чего было любопытного: в кроне примостился громадный орел, а между
глаз у орла сидел вылинявший ястреб. Ястреб размером был как раз с
обычного орла, а уж каков орел, и говорить не надо. Да что орел - белка,
перескакивающая с ветки на ветку, не уступала величиной медведю, а пушистый
ее хвост - другому медведю.
богатырь. Он еще разок оглянулся налево - и снова перед ним было, рукой
подать, покинутое Многоборье, славный Столенград, как бы разрезанный пилою
прямо по избам и теремам. Люди суетливо жили, колотили молотами, щепали
лучину, топили печи, а в одной избе лежал на ложе из мехов тот, дышащий
Жихарь. Вокруг него шустро шныряли старухи-знахарки, курили травами, поили
через воронку неведомыми отварами...
прыжками поскакал дальше - ведь там, наверное, тоже что-то было.
оттого много страшнее, чем бывает на самом деле.
друга мечами и топорами, разлетались на куски дубовые щиты, падали убитые
налево и направо, но крови почему-то не было. И не было у северных молодцов
на лицах боевой ярости, дрались они как мальчишки с деревянными мечами -
улыбались друг другу, подначивали, беззвучно хохотали при попаденном ударе.
хотел вытащить из мертвой руки топор, но пальцы сомкнулись на пустоте.
подняться. На Жихаря они глядели вовсе не добродушно - напротив, споро
выстроились в два ряда и погнали богатыря по проходу между двух
человеческих стен, поддавая сзади ножнами и обухами топоров, и удары эти
богатырь очень даже чувствовал, потому что это были обидные, позорные
удары, а позор для воина пуще всякой боли. Хорошо еще, что слова до него не
доходили - известно ведь, что варяги большие мастера складывать и
хвалебные, и хулительные речи.
высокой каменной хоромине, где хозяин приготовил пиршественные столы.
взъелись... Стыд-то какой - лег рожей в объедки!"
что серая непрозрачная вода никуда не текла, да и куда ей течь на такой
плоской равнине.На противоположном берегу богатырь различил деревья опять
же серые, белые и желтые.
переправиться надо, а тут ни лодки, ни перевозчика... Да что уж теперь
терять, коли тело потеряно!"
мутная жижа вдруг занялась синим пламенем, страшная боль пронзила
богатырскую ступню - и запрыгал Жихарь на одной ноге по немнущейся серой
траве.
Скорей бы уж им там надоело со мной возиться, отхаживать... Хорошо бы
княжеской домовины для меня не пожалели - недаром же я догадался Жупела
оттуда вытряхнуть... Да больно-то как! Это бабки, поди, меня каленым
железом в рассудок привести пытаются..."
на зов и увидел воина, покидающего седло. Воин был не из крупных, Жихарю по
грудь, а одет как степняк - у него и конь был небольшой, лохматый, с
крупными бабками, самый степняцкий. Шлем у воина был расколот добрым
ударом, и лица сквозь запекшуюся кровь было не разглядеть. Утвердившись на
коротких кривых ногах, степняк одной рукой обнял своего конька за шею, а
другой вытащил большой гнутый нож и ловко перерезал животине шею. Славный
конек упал на траву и забился. Когда кровь вышла и уползла в реку,
принявшую ее с гнусным пузырением, степняк быстро и умело, как никогда бы
Жихарю не суметь, снял с коня шкуру. Потом он расстелил шкуру на траве,
достал из седельной сумы большую костяную иглу, в которую заправлена была
крепкая желтая жила, и протянул ее богатырю, знаками объясняя, что от
Жихаря требуется.
Жихаревых пальцах не задержалась, упала на траву. Степняк досадливо дернул
плечом, подобрал иглу, побросал мясо и внутренности в воду - запахло едой.
Степняк лег на расстеленную шкуру, довольно улыбнулся, показав крепкие
желтые зубы, завернул края и стал зашивать шкуру изнутри. На Жихаря он уже
не смотрел за ненадобностью. Скоро никакого степняка не стало видно.
убережет..."
водиться не должно. Птица, похожая на давешнего орла - только шея у нее
была длинная и как бы побритая, - на лету подхватила шкуру смертоносными
когтями, ушла вверх, пересекла погибельную воду и скрылась со своей добычей
за Костяными Лесами.
- позавидовал, Жихарь. - А мне-то как быть? Чего они там тянут?"
захватил. "А, значит, у того Жихаря дыхание слабеет, - сообразил он. -
Ну-ка я сейчас постараюсь, приморю свое тело, не вечно же здесь межеумком
болтаться в глухом краю..."
какой-то безгласный, но неодолимый вихрь подхватил его и понес над серыми
равнинами спиной вперед. Жихарь поглядел вниз - к реке подходили какие-то
люди, поодиночке и ватагами, кто пешком, кто верхом.
только, что за битва, они же зимой в набеги не трогаются..."
мимо Мирового Древа. Повесившийся и приколотый великан сучил руками и
ногами, норовя освободиться. Он весело помахал летучему богатырю и
подмигнул одиноким глазом. Три старухи у чистого ключа бросили ведра и
грозили маленькими кулачками.
ты дрыхнешь да храпишь - всю зиму народу спать не давал!
Дверь в избе была нараспашку, через порог текла ранняя весенняя вода, да и
пахло талым же снегом, веселились отзимовавшие воробьи вкупе с другими, уже
прилетевшими из-за моря птицами.
всегда бывает после долгого сна. Только лихо не вышло - кое-как удержался
на ногах, а при первом же шаге непременно рухнул бы на сырые доски, но
чье-то плечо поднырнуло под руку, подперло и поддержало.
солнце, и Жихарь сразу же почувствовал, как на лице начинают проступать
веснушки - стало щекам щекотно.
богатыря в нужное место. - Думали - вот Перуна порадуем и урона не понесем:
толку от тебя было не больше, чем от умруна, но ведь Перуну живых подавай.
А ты как раз по всем статьям подходил - и не покойник, да ведь и живым
нельзя назвать...
обихаживали богатыря во время богатырского сна, сколько усилий и сноровки
он, Окул, затратил, излаживая особую гибкую трубку из меди... Жихарь только
краснел и поскрипывал зубами.
Она тебя, считай, и подняла, потому что все ведуницы и знахарки уже
отступились. Так что ты ей теперь отслужить обязан по чести и совести...
тогда кто?