заключалась вот в чем. Как известно, воинские звания у нас идут таким
путем:
дальше... Думаете, генерал-подполковник? Нет, дудки, дальше идет
генерал-лейтенант, а уж потом генерал-полковник, а никакого
генерал-подполковника не существует ни одного.
А когда противник через несколько лет все-таки допер, что тут нечисто, во
всем обвинили дядю Саню, так как он однажды сослепу назвал подполковника
лейтенантом - не разглядел, что звезды-то большие.
шпион Лев Пеньковский. И была это, увы, еще не самая главная тайна. Шпиона
разоблачили, дядю Саню отправили в Заведение. Подозревали, и не без
оснований, что он и впрямь был бессмертный.
свободы надо, какого рожна? В Заведении выходи в любой коридор, на любой
населенный этаж, в любую палату зайди, вниз, во двор спустись - всякий
обитатель по первому требованию запросто может рассказать, откуда что
взялось и куда есть пошло. Да и так, возле постоять, послушать, тоже
полезно, потому что разговоры ведутся возвышенные, конструктивные и в
обстановке, максимально приближенной к дружеской. Небось не о прахе земном
толкуют, не сравнивают вчерашнюю кирзовую крупу с завтрашней - нет,
воспаряют мыслию к истокам, глубинам, светлое имечко Кузьмы Никитича так и
порхает из уст в уста, будто райская птичка колибри. Пораскинешь ушами, и
ужаснешься, узнав, в каком непотребстве и поганстве прозябало человечество
до появления Кузьмы Никитича. Да что человечество! Вселенная-то сама ладом
устроиться не могла! Жаль только, что обитатели трактуют этот вопрос всяк
по-своему.
Симбирске в семье небогатого пропойцы. (Кто-нибудь непременно добавит при
этом: "сапожника", так как археологи-де нашли на голове Кузьмы Никитича
вмятину точно в форме сапожной колодки). Родившись же, совершенно
самостоятельно открыл три правила диалектики, а заодно, пожалев отца, и
закон всемирного похмеления. Раньше-то все люди наутро головой мучились -
не знали, что похмелиться-то надо.
движении и возглавил его, добившись окончательной победы над демоном
второго рода, в результате чего образовалась солидная бездна. Некоторое
время Кузьма Никитич лично витал над бездной, но ему это скоро надоело, и
он обнародовал два постановления кряду: об отделении света от тьмы и воды
от суши. И стало так.
женщина, заведующая отделом в магазине "Березка". Однажды, в День
работника торговли, тысячи людей совершали обильные воздаяния своим
языческим богам Орсу, Минторгу и Госкомцену. Устав от принесения жертв,
женщина прилегла отдохнуть тут же, на Пьяной поляне. В верхах разразилась
сухая гроза, тут молния взяла ударила прямо в раскинувшуюся торговку. От
удара женщина проснулась и почувствовала, что понесла. Кузьма Никитич
непосредственно из чрева начал давать ценные указания по вынашиванию себя:
требовал то огурцов, то селедки, то простой штукатурки. Благодаря его
чуткому руководству удалось резко сократить сроки беременности и
решительно поломать составленный невеждами-врачами график. Далее следовало
опять-таки витание над бездной и отделение вод.
молния, а механизатор совхоза "Зареченский". Во время жаркой уборочной
страды он день и ночь не покидал комбайна и вдруг внезапно сморился и
заснул. Молодого механизатора увидела Луна и влюбилась в него. Плодом
любви и стал как раз Кузьма Никитич - механизатора звали Никита.
Никитич, и они с этим братцем стали пластаться еще в материнской утробе по
идейным разногласиям, а подросши, тилискались велосипедными цепями, а
потом Аримана Никитича по личному заявлению Кузьмы Никитича в двадцать
четыре часа выслали в город Мюнхен, но и оттуда он продолжал пакостить
родному брату и всем оставшимся в живых людям доброй воли.
с музыкой - Гармония Баяныча Кардионова. Посулишь ему свою пайку кирзы, он
и споет тебе былину, а знает он их великое множество: "Кузьма Никитич едет
с отчетом в стольный Киев-град", "Кузьма Никитич и старчище Гераклище",
"Кузьма Никитич капитально ремонтирует тягу земную", "Кузьма Никитич трем
китам пособляет землю держати", "Бой на Коммунальном мосту" и еще штук
восемьдесят пять. Жаль только, что былины, как и мифы, сплошь противоречат
друг другу: в одних Гегемонов геройски гибнет в битве за качество, в
других продолжает обкладывать данью и матом посрамленные народы. А одна
былина даже клеветнически утверждала, что он сидел целых тридцать три
года, но это уже полный бред.
ничего не значат и могут оказаться все той же брехней), а и на самом-то
деле Кузьма Никитич был немал-человек. Каких только титулов не удостоился
он при жизни: и центральный преобразователь, и успешный первооткрыватель,
и ведущий основоположник, и достойный продолжатель, и верный ученик, и
воинствующий материалист, и провозвестник всего прогрессивного, и творец
совокупного общественного продукта, и организатор жизни, и начальник
всего, и руководитель вроде Володи, и лицо колоссального мирового
значения. Как начнут на праздники перечислять с утра, к отбою только и
закончат величание. Но главный его титул - неустанный борец со смертью.
Идею этой борьбы, говорят, подкинул ему на Савеловском опять-таки вокзале
спившийся интеллигент, поклонник философа Федорова. До этого Кузьма
Никитич был не больно просвещен, потому как искренне полагал, что
гитлеровский фельдмаршал Паулюс, американский летчик-шпион Пауэрс и
латышский композитор Паулс - один и тот же человек, только очень хитрый и
живучий.
выходя за пределы вокзала, сделал все от него зависящее, чтобы идея
овладела массами. Для этого ему пришлось временно стать не только
коллективным пропагандистом и коллективным агитатором, но и коллективным
организатором. Через некоторое время он явственно почувствовал, что учение
его всесильно, потому что оно верно. "И верно, - подумал Кузьма Никитич, -
как же я сам-то до этого не додумался?"
приверженцами и основал Заведение, в котором можно было не торопясь, со
вкусом приступить к искоренению самого понятия смерти... А чтобы она,
костлявая и безносая, своим видом не портила обитателям настроения,
Гегемонов придумал Стальные ворота.
половина была снабжена острейшим лезвием, другая - пазом для него. Это
лезвие, по идее, должно было расчленить насмелившуюся сунуться смерть. Но
на деле механики все перепутали, поменяли где-то плюс на минус, и в
результате войти-то через Стальные ворота мог любой и всякий, а вот
выйти...
Никитич выпускал отработавших свое каменщиков и транспорты, привозившие
кирзовую крупу, но воочию этого никто не видел - приказывали всем принять
усиленную дозу успокоительного. Конечно, открывались они для избранных,
как же иначе? Ведь и комиссии приезжали, и лекторы из общества "Знание".
Женщин вот только, жаль, не было. Медицинский консилиум решил, что
организм, лишенный перспективы естественного продолжения рода, невольно
станет стремиться к бессмертию, широко используя невскрытые внутренние
резервы.
замаскированную для всех под инструктора по стендовой стрельбе, но потом
перестали за ненадобностью. Санитары же и консилиум регулярно ходили в
увольнение, но куда - никто не знал. Рядовых же обитателей утешали слухами
о том, что где-то в мире существует аналогичное женское Заведение,
возглавляемое давней подругой Кузьмы Никитича по имени Виктория Викторовна
Перемога. Кузьма Никитич был в свое время вынужден расстаться с ней во имя
торжества идей кузьмизма-никитизма, а остальным и Бог велел. К тому же им,
остальным, в кирзу добавляли специальное такое лекарство, чтобы человек на
этот счет не шибко беспокоился.
что именно Кузьма Никитич сумел придать фольклору подлинно народный
характер. Это случилось якобы в тот момент, когда он впервые в жизни
пожалел покойников, что они умерли, и сложил о своих чувствах псалом на
мотив песенки про чибиса: