Родственник... гм... одной нашей знакомой...
желание утопить болтливое порождение пустыни в болоте при первой же
возможности, я замолчал, справедливо предположив, что "болтливым
порождением пустыни" могу быть только я.
присвистнул, как будто встреча с нечистью могла быть для него чем-то
неожиданным.
свистнула в ответ. Исангард чуть в лужу не свалился.
трель, после чего вяло шлепнулась назад. Исангард захохотал.
воспроизвела их в точности. Имлах, видя, что животному больше не угрожает
опасность быть съеденным, бледно улыбнулась.
древности их водилось здесь много, а теперь, похоже, только эта Густа и
осталась.
родовое имя. Я думаю, мы первые и последние люди, которые ее встретили.
но вовремя спохватился. Ведь утопит же, как пить дать.
рыбешка Густа. Я обучил бы ее хорошим мелодиям, и по вечерам она услаждала
бы наш слух не хуже канарейки.
именно так и были истреблены. Люди пытались приручить их, держали дома в
банках и ведрах, но из этого ничего не вышло.
поручиться, что она зажмурилась от удовольствия.
березы и осинки, я так обрадовался, что даже не вспомнил, до чего же я
ненавижу лес. В конце концов, плохо все, что не пустыня, но лес все-таки
менее плох, чем болото.
еле различимая среди буйной растительности просека, заплетенная ветвями.
Удивительное дело, ведь не лианы же и не тропические "я-не-знаю-что", а
сорная ольха и чахлые березки, но как им удалось так разрастись и создать
столь плотную непроходимость? Резервы природы неисчерпаемы, я всегда это
говорил.
колесами телег, потому что в высокой траве тянулись две параллельные
лысинки.
напрасно обрадовался солнышку. Оно начало припекать, и от травы пошел пар.
Мне стало казаться, что кому-то взбрело в голову сварить нас в собственном
соку. Снять плащ не было никакой возможности из-за разнообразных
насекомых, которые очень обрадовались приятному сюрпризу в виде трех
сытных обедов. Не знаю, как выглядел я, но Исангард напоминал ходячий
оводовый смерч.
и очень уютной лужице я увидел головастиков. Этакие маленькие нежные
создания, черненькие и веселенькие. Лужица была вполне ими обжита, и я
видел, как хорошо им у себя дома. Мне показалось, что я заглянул в чье-то
окно, за занавеску, и увидел то, что видел всегда в таких случаях: мир,
покой, горящую лампу, гудящий камин - словом, все, о чем ностальгически
мечтают бродяги, пока они бродят и всего этого не имеют. Что случается с
бродягами после обретения вышеназванных благ - другой разговор. Мы с
Исангардом пока что этих благ не обретали.
самой завистливой мордой глазею на головастиков.
Головастики. Может быть, они поющие?
подумал, что не ее это дело.
вверх, может быть, найдем деревню или луг и переждем там жару.
шли теперь по рассохшейся корявой дороге, бежавшей среди холмов. Вокруг
был такой одухотворенный простор, что, будь я пророком Фари, мой взор
увлажнился бы слезой. Но поскольку я был всего лишь Пустынным Кодой, я
просто вертел головой и с любопытством глазел по сторонам.
малоприятными северными землями, как вдруг мы вышли на очень странную
поляну.
разбросаны большие могильные камни. На всех надгробиях лежал отпечаток
руки одного мастера - след несомненного родства. Камни, как и лежавшие под
ними люди, были близки друг другу. Тщательно, немного неумело выбивал
неведомый художник имена и заклинания, иногда добавляя что-нибудь доброе,
ласковое, чтобы покойнику было не так одиноко. Имена были сплошь
старинные, культовые, а из надписей, обозначавших возраст, явствовало, что
лежат здесь одни старики. Молодых не было потому, что молодые ушли умирать
в другие земли.
огромное, каких я никогда не видел. Старинное, вероятно. Сейчас и людей-то
таких нет, чтобы сражаться подобной дубиной. Его даже поднять трудно, не
то что бросить. Копье пригвождало к дубу изображение какого-то ихнего
дурацкого божества, сделанное из деревяшек, тряпок и соломы. Божество было
одноглазое, довольно свирепое и на вид ужасно несимпатичное. Чем-то оно
напоминало Гримнира. На месте бога, которого тут пытались изобразить, я бы
обиделся.
лопухи, крапива, ромашка - все, что пирует после ухода человека.
начинают хоронить одних стариков, потому что молодые все заблаговременно
ушли, то дело плохо. Не может быть, чтобы здесь все повымирали от климата.
У этой страны, скорее всего, есть какой-то ключ. Дурацкая, примитивная
магия, которая почему-то всегда безотказно действует - как, впрочем, все
примитивное. Неизвестно, как этот ключ выглядит и где находится, но я
чуял, что угадал правильно. Во всяком случае, лично мне неизвестна другая
возможность довести страну до полного истощения.
соображает в элементарной магии, не составляет никакого труда.
Первобытнейший примитив. Берется этот самый ключ - рисунок, скульптура,
просто клочок одежды - и в зависимости от того, каких результатов хочешь
добиться, начинаешь над ним измываться. Можно окунуть в расплавленный
воск, или утопить, или плюнуть на него от души. До сих пор не понимаю, как
действует этот механизм, но срабатывает он стабильно.
хоть каким-то боком узнает про ключ, он из шкуры вон вылезет, но добудет
его. Любит он всякие безнадежные предприятия.
поглазеть на пришпиленного бога.
деревни.
исстари жили потомки разбойников. Ты сам-то откуда родом?
осталось) вывела нас на заливной луг. Некошеная трава закрывала меня с
головой, а Исангарду была почти по локоть. Она сплеталась и путалась в
ногах, и мы с трудом продирались сквозь нее. От травы шел влажный пар, и
мошка, поднятая нашими шагами, летала просто тучей.
разогнать полчища кровососущих, но тщетно: приличного ветра не было нигде,
а тот, что я все-таки разыскал, был так далеко, что сюда бы просто не
долетел. Я завял ужасно. Имлах тоже выглядела не лучшим образом, губы у
нее пересохли, а вода, которую они с Исангардом хлебнули из грязной лужи,
никак не могла утолить их жажду. Не так надо пить, чтобы напиться, по
Акунин Борис
Мурич Виктор
Володихин Дмитрий
Браун Дэн
Орлов Алекс
Афанасьев Роман