лицо было в красных пятнах, впрочем, оставалось спокойным. Как поступить с
ношей, она не раздумывала - бросила с размаху на цементный пол. Раздался
характерный звук.
голову, суставы, почки, решимость. Он твердо знал, что сейчас надлежит
совершить. Только поднимался в этот раз не так упруго, как ему хотелось
бы. Стеная, встал на четвереньки, затем на одно колено, расстегнул пиджак
и вытащил оружие. "Птенчик" - автоматический, 38-й калибр. На боку сразу
стало легко, да и на душе полегчало.
- На местах. Не шучу.
руками сжала пистолет, сцепив пальцы в замок. Получился живой шар из
суставов и жил, в центре которого оказалось устройство калибра 38. Затем
сказала коротко: "Х-хат!" Лицо ее по прежнему оставалось спокойным, а руки
и плечи вздыбились каменными буграми. Впрочем, ее лицо не было спокойным,
что-то в нем сквозило такое... Мгновение - шар распался, и тут же - вопль
пронзил ватную атмосферу бункера. Кричал милицейский чин. К несчастью, его
ладошка тоже попала под пресс. Он сполз обратно на пол, неотрывно глядя на
то, что было когда-то его правой рукой. Звонко упал задушенный "Птенчик" -
гнутая железяка.
"Что-то такое" медленно сползало с ее лица.
усадили гостя на стул и запеленали его резиновыми бинтами. Тот плакал
басом, слабо вырываясь. Впрочем, когда работа была закончена, товарищ
майор прикрыл глаза и затих. Очевидно, занялся анализом своей деятельности
за истекший период.
тогда она осторожно открыла амбразуру. Там визжали:
настоящий мужчина всегда делает только то, что хочет. Крепко вызубрили,
девчата?
дай расстегну! Ну дай, ну дай, ну дай... Нет, рыжая падла, рвать твою
паршивую одежду ты меня не заставишь. Хочешь мне неприятностей? Сама
расстегнешься, я терпеливый... Смотри-ка, опять промахнулась. Попробуй еще
разок стукнуть, может попадешь? Имейте в виду, настоящего мужика
обязательно нужно валить с первого удара, иначе он сумеет сделать все, что
захочет. Крепко вызубрили, девчата?
постарался, втоптал школят в говно. Классно втоптал, запомнят. - Она
пошла, унося улыбку. У выхода остановилась. - Следите за этим. Если что,
свистните.
вновь появившийся женский голос яростно проорал:
возня. Потом был исчезающий вопль тренера: "Я же шутил, девчата!" Вторично
выстрелила дверь, из амбразуры коротко дохнуло воздухом.
вам, что это и где это. Там вы быстренько...
фиг, как я, видали? Позорище, фу.
релаксационную, там поговорим.
влажных всхлипываний возник вибрирующий голосок:
будет... Наврал, да?
- вяло подумал майор, - дырку-то от меня не закрыла... Он вдруг очнулся.
Он ощутил, как сочатся сквозь его стиснутые зубы стыдные немужские звуки.
И тогда он вытолкнул, выхаркал из горла густой спазм:
уже опустела. Это свершилось тихо, потому что дверь была прикрыта без
эмоций. Замолчала щель в стене, спектакль закончился. Товарищ майор
приоткрыл глаза. Две детки-охранницы были в кабинете - сидели на полу.
Сидели вольно, изящно. Симпатичные, молоденькие, спортивные, пальчики
оближешь. А вот правой руки у товарища майора не было, всей целиком, от
плеча. Вместо нее ощущалось что-то большое и бесформенное. Он скосил
глаза. Правая рука неожиданно оказалась на месте, это обстоятельство его
немного утешило, только кисть была, мягко говоря, повреждена. Очень-очень
мягко говоря. По телу металась боль, тугими толчками идущая справа -
рвалась наружу, но тело было наглухо зафиксировано в тренерском стуле, и
боль жгуче тыкалась куда попало - в живот, в пах, в скулы. Резиновый бинт
жадно терзал одежду. Пытка... Он попробовал шевельнуться, не разрешив себе
стонать. Девочки посмотрели на него, и майор обмяк, опустив веки обратно.
Перед глазами заполыхало пламя. Все было бездарно и глупо. Кадр из дурного
фильма, конец спектакля...
пятками. Тогда он решил не открывать глаз вовсе, потому что ему страстно
захотелось целиком сосредоточиться на своей боли, а это дело требовало
тьмы и одиночества.
вонзился голос, мужской, тоненький - тот же самый:
Время струилось, как песок - однообразно, серо, мучительно медленно, но
ничегошеньки не происходило. Очевидно, чудо обернулось примитивным
издевательством. Обещанная охота на женщину-монстра никак не могла
начаться, и не было просвета в этом бестолковом ожидании. Над миром висела
тоска, нормальное, привычное состояние рефлексирующего интеллигента, когда
ясно понимаешь, что подтянуться на перекладине ты сможешь половину раза, и
что женщинам ты хронически неинтересен. Комплекс узких плеч. Сидишь на
скамейке с дамой, с безнадежно не твоей дамой, и вяло размышляешь,
насколько же глубоко тебя презирают. А завтра - коллоквиум...
Вставали, озирались, прохаживались вокруг, поднимали глаза на
подмигивающую огнями стену дома. Новые окна вспыхивали редко, наоборот,
потихоньку гасли. Дом медленно готовился ко сну. И никакие романтические
приключения не прерывали пока этих ежевечерних приготовлений.
топанье, Милита напружинилась и сунула руку в рюкзачок. Она не теряла
бдительности ни на секунду.
эту деталь. Нагрузка - сколько-то там тонн. Военная приемка. Ничего
удивительного в том, что девочка раздобыла его - все-таки папаша мент,
мало того, в чине, к тому же без такого снаряжения план поимки чудища в
юбке не имел бы смысла. А вот шприц-тюбик с некоей дрянью, наличие
которого также было реализовано в рамках хитроумного плана, вполне мог бы
вызвать нескромный вопросик, вполне. Но...
подъезда вышло не то. Ее высказывание означало: "Жаль, опять не везет."
Студент не занимался лингвистикой, но подобные соответствия расшифровывал
быстро. Это были три парня - стриженые, раскрашенные, одетые так, что...
Короче, панки. Или что-то другое, но близко.
прогулку, красотки кабаре.
поджался. Вдруг услышат? Он всегда поджимался, когда видел таких вот
ребят. Он боялся. Он панически боялся спровоцировать агрессивные действия,
потому что знал достоверно - если к нему прицепятся, от него останется
только вечный листок нетрудоспособности. Студент был реалистом, понимал
себе цену - как человеку и как мужику - и ему до дрожи не хотелось быть
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Посняков Андрей
Андреев Николай