Чтение 5–й страницы книги ~Вэлра~

как-то должна была, пока я не пришла, а она - мучила! Вот за это я ее и
наказала! И не раскаиваюсь, потому что Я Тебя Люблю! Я сама любые муки ради
Тебя принять готова. Веришь ли ты мне? Да меня уже и не страшат никакие
муки, после того, как долго я тебя искала, после всего того, что я в этих
поисках пережила. А теперь я тебя поцелую.

Вэлра приблизила свой лик к Саше, вот обняла его за шею своими мягкими
руками; вот прильнула своими теплыми губами к его губам.

Юноша и опомниться не успел, как она уже отпрянула - очи ее сияли, вся
она, казалось, теперь разрастется и охватит, и объемлет его...

- Второй твой вопрос: "Но как?" - а вот этого я тебе объяснить не могу.
Можно сказать, что это волшебство такое - эта Анна прошла до туда, даже и не
видя ничего вокруг. А потом, когда она уже стояла на краю, я привела ее в
чувство и шепнула на ухо: "Если Саша, когда увидит свет в ночи, вспомнит и
позовет тебя, то - ты можешь жить дальше. Если же вспомнит меня - полетишь
вниз". И вот я протянула между балконами сияющую нить - по ней она и пошла.
Свет объял и ее фигурку - ее ты и увидел, но имя то выкрикнул мое, в чем я и
не сомневалась...

- Но ты...

- А еще ты хочешь узнать, что же будет дальше. А дальше я хочу
познакомить тебя с моими родителями и братьями. Пошли за мною.

Она взяла Сашу за руку и вот, по аллеям, среди голосов птиц, прошли они в
дальнюю часть парка; там - за невысокой оградой начинался настоящий лес - на
смену аккуратным рядам парковых деревьев приходили настоящие заросли.

Они пошли по тропинке вдоль ограды и, неожиданно, лес за ней окончился -
там раскрылось поле, над которым возносилось темных тонов исполинское
сооружение, напоминающее одновременно замок и пирамиду.

Было видно, что строение это находится очень далеко, однако и на таком
расстоянии, чувствовалось, что размеры его колоссальны - это была целая
гора, в одночасье выросшая над землей...

Саша не помнил, чтобы за парком было такое поле, не знал он и, что
подобное сооружение возводиться где-то неподалеку от его города - он вообще
не слышал, чтобы подобные постройки возводились где-нибудь на земле.

Вот к строению подлетела некая птица, в когтях которой на тросах виден
был темный блок - из здания, навстречу этому блоку, вырвался некий отросток,
схватил его, пристроил к стене. Подлетела еще одна птица - тоже с блоком и
тут Саша отметил, что птица должна быть не меньше метров тридцати, чтобы
переносить такие блоки.

Впрочем, Саша был настолько обескуражен рассказом Вэлры, что и не стал
спрашивать, что это за постройка...

Тут он обнаружил, что ограждение парка открывается решетчатыми вратами, с
золотистым, украшенном изумрудами, алмазами и иными драгоценными камнями
гербом, на котором изображена была часть звездного неба, под ней - конская
подкова; еще ниже - уходящая вдаль, среди лесов и полей дорога.

А рядом с этими распахнутыми вратами, на территории парка разместился
маленький цыганский табор.

Три повозки, запряженные, могучими лошадями стояли так, что образовывали
круг. И повозки и лошади были темными. А в центре круга повисла густая тень
и, там же, горело синее пламя, подле которого сидело на земле пятеро фигур.

- Сейчас я вас познакомлю. - Вэлра потянула Сашу в центр круга.

Вот несколько шагов: тут Саша увидел лица родственников Вэлры. Три ее
брата - то были цыгане с широкими приветливыми лицами, с густыми черными
волосами, и с глазами черными, пронзительными, в глубине которых время от
времени проскальзывали зеленоватые искры. Широкий разворот плечей показывал
в них силу богатырскую. Но на братьев едва ли обратил внимание Саша...

Родители Вэлры: мать это старуха кожа на лице которой изгнила - плоти же
в ней вообще не осталось. Эта темная кожа прилипала вплотную к костям и во
многих местах разрывалась, обнажая желтую кость. Нос ее, также костяной
загибался дугой почти до самой земли; вместо же глаз светились два черных,
наполненных колдовской жизнью шара. Волосы совершенно белые и такие длинные,
что уходили в одну из повозок. У отца Вэлры не было лица - там лишь тьма
непроглядная - просто тьма, которая смотрела - внимательно смотрела на Сашу.
Из рукавов темной рубашки также тьма выступала - образовывая контуры
необычайно длинных (сантиметров в двадцать) пальцев...

Саша, только их увидел: вырвался от руки Вэлры, развернулся, да со всех
сил бросился прочь.

Он бежал, не разбирая дороги, рассекал кустарник, проскальзывал между
деревьями, но, как бы быстро не бежал - голос юной цыганки был рядом, будто
она спокойно летела рядом и шептала ему на ухо:

- Чего же ты испугался? Неужто вида моих родителей? Но, ведь, это только
образы - лишь немного не привычные для вас образы. Неужто ты думаешь, что
если нос несколько более длинные, чем принято, если нет плоти, и если вместо
лица и рук - тьма, значит - это есть зло? Какая глупость! Да, когда я была
среди вас, пока я ждала тебя, я видела многих - внешне красивых, ну а внутри
столь ужасных отвратительных, что если бы это внутреннее, проявилось вместо
внешней ухоженности, так окружающих бы просто выворотило! А ты не смей так
пренебрежительно относиться к моим родителям - они мудрее будут и тебя, и
меня, и всех остальных людей вместе взятых!

Голос звучал столь отчетливо, что Саша, все-таки, повернул на него голову
и увидел, что рядом с ним летит темное облачко, а в нем черты - Вэлры.
Темные очи с укором смотрели на него.

Саша вскрикнул, но продолжал бежать - вот споткнулся обо что-то, стал
падать и тут подхватили его сильные руки, поставили на ноги.

Он вернулся назад, к цыганским повозкам! Он споткнулся об зацеп отдной из
них и, если бы его не успел подхватить один из братьев Вэлры так,
непременно, упал бы в синее пламя.

- К пламеню предков лучше не прикасаться тому, кто не знает святых
заклятий. - молвила тут старуха с упирающимся в землю носом.

А из тьмы, заменяющем лицо отца Вэлры, вырвались огненные язычки, а
вместе с ними и слова:

- Будь внимателен, юный человек. Не торопись, не суетись; не беспокойся,
а лучше представься, да присядь вместе с нами.

- Саша. Сашей меня зовут...

Тут юноша покосился на братьев Вэлры, они уселись рядом и о чем то
негромко переговаривались, не обращая на него никакого внимания; между
повозок прошла Вэлра, положила ему свои мягкие руки на плечи, жарко
поцеловала в щеку. Негромким, но сильным, переливчатым голосом молвила:

- Ну, вот я и привела тебя. Видишь ворота - за ними начинаются наши
земли. Видишь - птицы строят нам дом? В него мы будем возвращаться после
тысячелетних странствий. Как много тебе, да и мне тоже предстоит еще узнать!

- Куда вы хотите меня увезти? - чуть не плача, спрашивал Саша. - Что это
за "ваши земли", что это за птицы, как странствия могут быть тысячелетними?

- Посмотри мне в глаза. - прошептала Вэлра, и такая в этом голосе сила
была, что Саша не мог не посмотреть - голос звал, голос захватывал волю,
воображение, ласковыми руками он поворачивал его голову...

Эти очи в которых бесконечная тьма - тьма заполненная образами. Эта
бездна, скрепленная печалью. В ней сила - ее слова искренни, в них нельзя не
поверить, в них сама истина:

- Любимый, единственный любимый в бесконечности. Для тебя тысячелетия
невообразимо большие сроки, по твоему не может быть таких странствий... Но
знай же, что тысячелетья становятся песчинками в пустыне одиночества,
каплями в кровавом океане, когда ищешь Любимую Душу - Единственно Любимую
Душу среди бесконечных миров. Тысячелетья - да что тысячелетья, Любимый!
Тысячелетья прах, даже - время прах! Даже время погибает, затухают светила,
гибнут среди океанов тысячелетий галактики, но поиск продолжается,
Любимый... Так я искала тебя, так неужто ты думаешь, что оставлю теперь?!
Миры, бесконечность, время - поверь, все смертно, все прах - даже боги
затухают и разгораются вновь. И только стремление двоих - пусть разделенных
бесконечными просторами - нетленно! Я нашла тебя! Я Люблю Тебя!

И тут голос ее был подхвачен голосом тысяч громов - тот рокот (пока
далекий) доносился из-за ограды, со стороны полей - там, за строящейся
громадой, темнела не туча - нет, некая темная бездна! И вся она рокотала, и
вся перекликалось гласом тысяч ослепительных разрядом - все бездна рокотала,
и из под наружных, самых громких разрывов, слышался еще рокот бесконечных
глубин.

А очи Вэлры! Это же были не человеческие очи! Эта ночь, каких-то
невообразимых межгалактических просторов, эта ночь видевшая бесконечно
многое, чего и не мог вообразить человеческий разум.

И тогда Сашу охватил ужас - холодная дрожь пробирала его тело. Он
попятился, он вновь споткнулся, но ухватился за край повозки - попятился
дальше.

И он зашептал страстно, с мольбою зашептал:

- Прошу, не преследуйте меня больше... Я не хочу! Вэлра, мне страшно, мне
страшно рядом с тобою. Ты... ты бездна! Да ты поглотишь мою душу!... Мне
жутко с вами, оставьте же меня! Я никогда - слышите вы - никогда не пойду за
эти ворота!

И он вновь бросился прочь. Вновь он рассекал кусты, вновь проскальзывал
между деревьев, но на этот раз голоса Вэлры не было - зато позади
переливалась громами бесконечная бездна, и Саша понял, что ему от нее
Никогда не уйти.

Но он все же бежал и, через какое-то время вырвался на асфальтированную
дорожку, тут увидел и привычные очертанья небоскребов - которые казались
совсем маленькими, ничтожными против здания, которое возводили
тридцатиметровые птицы.

И он бежал до своего дома - вот, тяжело дышащий, ворвался в свою
квартиру, запер дверь, метнулся в комнату, повалился на неубранную кровать
и, обхвативши голову, застонал: "Я просто болен. Просто болен, болен,
болен!.. Этого ничего не было - это все галлюцинации".

И потянулись минуты, часы. Саша то лежал на кровати, то вставал, проходил
ко столу, садился в кресло - смотрел на занавешенное бельем окно. Потом ему
стало душно от того, что окно закрыто и нет простора - некуда взору