ни в партизанском отряде документов не выдавали. Правда, приютившие его
крестьяне засвидетельствовали его участие в партизанском отряде, а
выжженное клеймо на руке подтверждало и лагерь. Но Осипова это не
удовлетворяло, он настаивал на направлении в тыл для специальной проверки.
И тут Корневу опять повезло. Командиром полка, в расположении которого он
очутился, был... я. Да, да, я, тогда уже майор, очень обрадовавшийся
"воскрешению" старого друга. Я тотчас же подтвердил Осипову, что Корнев
действительно Корнев, бывший старший лейтенант, и, договорившись с
дивизионным начальством, под свою ответственность оставил его в полку
рядовым.
находчивости и умения ориентироваться в любых обстоятельствах у него было
много больше, чем раньше. Для солдат он был своим парнем, ему верили и не
чурались как разжалованного, командиры хвалили, а я сам частенько в
затишье навещал старого друга, подтверждая, что скоро придут из нашей
прежней роты запрошенные мною документы и все восстановится - и его имя, и
солдатская честь. И этак через месяц уже на труднейшем пути к Берлину
документы наконец пришли.
возвращаю вам ордена, партийный и военный билеты. Ваше счастье, что в
ротной канцелярии у вас они уцелели.
все-таки поверили и в мое пребывание в концлагере, и у словацких партизан.
Осипов, его ничуть не задел скрытый упрек. - К сожалению, фашистские
хозяева лагеря, удрав на запад, захватили с собой и всю его документацию.
Но кое-кто из бывших его заключенных вспомнил вас и ваш сенсационный
побег.
батальоном на Зееловских высотах, а в Берлине майором закончил войну. Я не
рассказывал сейчас об этом Саше - он слышал все и от меня, и от самого
Корнева, который до самой своей смерти шесть лет назад - инфаркт, подорвал
все же сердце в лагере, - дружил и со мной, и со старшим Жирмундским. И не
только слышал, но и читал: после войны Толя Корнев закончил литинститут,
много писал, и была у него повесть о фантастическом побеге двух
военнопленных из лагеря смерти в Словакии. Вон она - стоит на полке в моем
кабинете, только фамилии героев в ней изменены...
могли раскрыть его связей. Тайна тысячи долларов и английского шифра в
медной шкатулке так и осталась неразгаданной.
Михаила Федоровича Ягодкина, Сергей Гадоха не вернулся к своему уголовному
прошлому. Расследование уголовного розыска подтвердило, что ни одно из
крупных преступлений за послевоенные годы - ни вооруженные ограбления
сберегательных касс, ни угон и перепродажа автомашин, ни хищения - не было
связано с именами Гадохи или Ягодкина. Да и документы на имя Ягодкина
могли изготовить для него лишь те, кому досталась вывезенная из лагеря
документация. Для чего - ясно: его могли обучить в одной из бывших
немецко-фашистских разведывательных школ. Почему новые хозяева выбрали для
этого Гадоху, тоже ясно. Во-первых, он русский, во-вторых, готовый на все
уголовник, предатель в дни войны, полицай и капо в оккупации.
в Москве в своем газетном киоске, кроме продажи периодики, значков и
открыток? Но и на этот вопрос вскоре был добыт ответ. Мы получили
любопытное, загадочное и неожиданное письмо. Принес его сам автор,
адресовалось оно "следователю по делам иностранных разведок". А
неожиданным и загадочным было даже не содержание письма, а имя, отчество и
фамилия его автора: Яїгїоїдїкїиїнї Мїиїхїаїиїлї Фїеїдїоїрїоївїиїч.
Жирмундского. Он уже прочел его и уже наверняка сделал свои выводы из
прочитанного.
работающий в стоматологической поликлинике Киевского района. Я участник
Великой Отечественной войны, имею боевые награды, в плену не был и на
оккупированной врагом территории не проживал. Родственники за границей у
меня есть, но связи с ними не поддерживаю, хотя и получаю иногда от них
переводы. За границу после войны ни разу не выезжал, даже в
социалистические страны по профсоюзным туристским путевкам. В Москве до
прошлого года я жил на Шереметьевской в Марьиной роще, а потом переехал в
отдельную квартиру в кооперативном доме на улице Дунаевского. Сообщаю вам
об этом так подробно, потому что это имеет непосредственное отношение к
вчерашнему происшествию в поликлинике. На прием ко мне явился без записи
сравнительно молодой человек в дорогом импортном костюме и рубашке в
красную клеточку. Оказалось, что иностранец. По-русски он говорил хорошо,
но очень уж тщательно выговаривал все буквы, как это делают иностранцы,
так и не сумевшие освоить нашу русскую, а в особенности московскую
разговорную речь. Я сказал ему: "Ваша фамилия? По-моему, вашей лечебной
карточки у меня нет". А он в ответ: "Это неважно. Я к вам от дяди Феди. Он
ждет посылку". - "Какого еще дяди Феди? - недоумеваю я. - Нет у меня
такого". А он спрашивает: "Ваша фамилия Ягодкин?" - "Ягодкин", -
подтверждаю я. - "Михаил Федорович?" - "Точно". - "Вы переехали сюда из
Марьиной рощи?" - "И это верно". - "Так почему же вы не отвечаете как
положено?" Тут уже я рассердился и говорю: "Вы меня с кем-то путаете.
Приходите без записи, а у меня прием". Он помолчал немного, должно быть
сознавая свою ошибку, извинился и вышел. А вечером, размышляя об этом
непонятном визите, я вспомнил две фразы посетителя: первую - "Я к вам от
дяди Феди. Он ждет посылку" и вторую - "Так почему же вы не отвечаете как
положено?". А вдруг это пароль? Значит, был другой Ягодкин, который знал
дядю Федю и мог ответить как положено. Происшествие это меня очень
встревожило, и я решил, что нужно обо всем рассказать вам. А вы уж
разберетесь, что надо делать".
его поликлиники и квартиры.
но дворницкая и соседний дом уже снесены, соседи разъехались - спросить не
у кого. Ну и узнал адрес Ягодкина в ближайшем окошечке Мосгорсправки.
Ягодкин?
разумнее.
Ягодкина или позвони ему, пригласи к себе. Для него это даже лучше:
сплетен не будет. Да и я смогу зайти на разговор.
жизни вообще. Женат или холост, как живет, чем интересуется, с кем дружен.
Так сказать, прощупать личность, характер, реакцию на вопросы, склад
мышления. Если нужно будет, я вмешаюсь.
непонимание моей пристрастности.
он.
авторе письма.
один двойник Ягодкина! Случайно? Вероятнее всего, именно так. Наверно,
Соболевых в Москве десятки, и наверняка есть среди них и Николай Петрович.
Так стоит ли удивляться, что к нам в поле зрения попал еще один Ягодкин?..
письма уже получил пропуск и направляется к нему в кабинет.
оборачивается. Ничего знакомого в нем - никогда его не видел. Высок, худ,
недлинные волосы с проседью, подстриженные усы и черноморский загар:
видно, недавно приехал с юга.
деловито обращаюсь к Жирмундскому:
Жирмундский.
не слышно ни настороженности, ни волнения.
О том, как был он одет, я уже вам писал, а вообще: ростом пониже меня, не
атлет, даже со склонностью к полноте, блондин, стрижен коротко, вроде