Чтение 5–й страницы книги ~Последний аргумент закона~

Через пару остановок Илларион уже привык к новому восприятию Москвы и
переключился на пассажиров. Мужчина с книжкой в руках, двое школьников,
старушка с мешком бутылок, пара молодых девушек. Забродов скользил взглядом
по салону.

Лицом к нему на одном из передних сидений расположилась женщина лет
тридцати пяти. Коротко подстриженные волосы, одежда дорогая, не с базара. В
сережках поблескивали небольшие бриллианты.

"Одни ее камешки стоят, как подержанная малолитражка, - подумал Забродов.
- Может, она, как и я, машину на ремонт поставила, или муж у нее автомобиль
водит, а сегодня не сумел ее подбросить куда хотела? Нет, она не замужем,
женщины обычно обручальные кольца с гордостью носят, как военные медаль
"Звезда героя". Она умна, - подумал Забродов, разглядывая лицо, а следом -
блузку, юбку, туфли на высоких каблуках. - Невозможно быть дурой И одеваться
с таким вкусом".

Женщина, уже успевшая заметить, что ее пристально разглядывают, подняла
глаза. Сделала она это не спеша, с достоинством. Взгляд Забродова встретился
с ее взглядом. Обычно в таких случаях глаза отводят в сторону, но они
продолжали смотреть друг на друга. К прежним впечатлениям у Иллариона
добавилось еще несколько.

"Волевая женщина. Она не прочь, чтобы я подошел и познакомился с нею. Она
самодостаточна. Мужчина - совсем не обязательный объект для нее, этой
женщине мужчины нужны лишь время от времени", - и Забродов тут же перевел
взгляд на молодую девушку, одетую вызывающе ярко, в короткую юбку, в красную
облегающую блузку на множестве пуговиц. На ногах - гольфы, правый
нежно-сиреневый, левый бледно-розовый, полосатые, как зебра, живущая на
радуге, туфли на массивной подошве.

"Красиво, но глупо до крайности" - подумал Забродов и краем глаза поймал
взгляд женщины, которую недавно рассматривал.

Не удержавшись, он улыбнулся. Женщина смотрела на него зло, она не могла
простить не ему, а себе, то, что Забродов потерял к ней интерес.

Их взгляды снова встретились.

"Да, она умна", - подумал Илларион, потому что женщина точно догадалась,
о чем он думает, и тоже улыбнулась.

Но как каждый умный человек, она смеялась не над тем, что увидела, а над
собой.

"Мы были бы неплохой парой, - подумал инструктор, - но если ты встретил
подходящую женщину, это не значит, что обязательно должен быть с ней. Врут,
когда говорят, что для каждого человека существует лишь одна,
предназначенная ему Богом половина, иначе человечество давньм-давно
перевелось бы. Таких половин должно быть много, может, миллион, тысяча,
пусть сто тысяч..."

По мере того как троллейбус приближался к центру, народу в нем прибывало.
Но пока еще можно было стоять, не задевая соседа плечом. И вот, когда
Иллариону оставалось проехать еще две остановки, в троллейбус вместе с
пассажирами забрался огромный доберман.

- Чья собака? Уберите ее! - истерично проговорила девушка, когда ей в
бедро принялся тыкаться мокрым носом огромный пес.

Пассажиры переглядывались, никто не признавался, кому принадлежит пес.
Забродов уже понял, доберман бесхозный, несмотря на то, что шею его
охватывал кожаный ошейник. Не может же домашний пес быть таким грязным и
таким голодным.

От девушки доберман переключился на мужчину, стоявшего у заднего окна,
ткнулся носом в портфель и несколько раз шумно вдохнул, почуяв съестное.

- Боже мой, он сейчас кого-нибудь укусит! - девушка с задней площадки
перебралась в середину троллейбуса и брезгливо вытирала руку бумажным
платком.

- По мне, он вполне добродушный, - заметил Забродов. Если бы хотел
укусить, сделал бы это сразу.

- Вы заметили, какая у него пасть? Он же кисть мог отхватить!

- Хотел бы, отхватил.

Пес, не дождавшись угощения, улегся на резиновом полу, загородив собой
заднюю дверь. Те, кому надо было выходить, разделились надвое, одни стали
пробираться вперед - к средней двери, другие же опасливо переступали через
добермана, который добродушно ворчал.

Остановка. Двери открылись. Стоявшие перед троллейбусом были в
замешательстве, задние на них напирали, не понимая, почему это вдруг никто
не решается зайти в полупустую машину.

Наконец, ругаясь, чертыхаясь, публика пробралась на заднюю площадку.
Каждый входивший считал своим долгом предупредить идущих за собой:

- Осторожно, не наступите!

Пес и не думал подниматься, он нагло лежал поперек двери, лениво
поглядывая на пассажиров, которые понимали, отдави случайно ему лапу или
хвост, не досчитаешься чего-нибудь на собственном теле.

- Пошел отсюда, пошел! - пыталась выгнать его из троллейбуса одна из
пассажирок, пробуя сумкой согнать пса с места.

Тот лишь поворачивал морду, чтобы лучше рассмотреть человека, посмевшего
ему указывать, где он может лежать, а где нет.

- Нужно же что-то делать? Водителю скажите!

- А он чем поможет?

У пассажиров появилось общее занятие - придумывать, как выгнать пса из
троллейбуса. Тот вел себя как хозяин положения и не думал подниматься.

Женщина и Илларион переглянулись.

- Я, наверное, знаю, что надо делать, - сказала она, раскрывая пакет,
стоявший у нее на коленях.

Из пластиковой коробки она вытащила тонко отрезанный ломоть копченого
мяса и в нерешительности застыла. Пес, учуяв угощение, поднял голову и
принюхался, хотя его отделял от женщины весь салон.

- Пусть тот, кто выходит, выманит его мясом из троллейбуса.

Никто не проявил особого желания заигрывать с собакой.

- Я выхожу, - сказал Забродов и шагнул к женщине.

- Я так и знала, что вы согласитесь, - улыбнулась она.

Илларион взял кусок мяса и отправился к наглому доберману. Тот уже
облизывался, слюна текла между зубов на черную губу.

- Погоди, не спеши, - Забродов смотрел прямо в глаза псу, - сейчас ты
получишь свою пайку.

Троллейбус уже подъезжал к остановке. Дверь открылась. Илларион,
перебравшись через добермана, уже стоя на остановке, показал ломоть псу. Тот
быстро поднялся, покинул троллейбус и требовательно взглянул на Иллариона.

- На, заслужил, - инструктор опустил руку. Доберман высунул длинный
шершавый язык и подхватил им мясо. Огромный кусок моментально исчез в его
пасти. Пес сглотнул. Створки дверей сошлись, и троллейбус благополучно
уехал.

- Ну, что, обманули тебя? - Илларион подмигнул псу, ожидая, что тот понял
подвох и сейчас забеспокоится.

Но доберман крепко стоял на земле с видом победителя, так же спокойно,
как и люди, ожидающие прибытия троллейбуса. Вновь остановился троллейбус.
Доберман пропустил пассажиров вперед и зашел следом за ними, спокойно,
по-деловому, будто бы ехал на работу. Не дожидаясь закрытия дверей и
отправления, он улегся поперек выхода.

"Вот же, черт, - сообразил Илларион, - хитрая псина! Мы-то думали, что
провели его, а это он провел нас. Сам создает условие, когда единственное,
чем его можно выманить на улицу - это угощение. Так и ездит по маршрутам.
Зашел, вышел." У людей всегда найдется в сумках съестное. С утра то, что
берут на работу, а днем и вечером - купленное в магазинах. Хитер до
чрезвычайности! Интересно, он потерялся или его выгнали хозяева? - впервые
Забродову приходилось видеть такого ушлого пса. - Был бы он человеком,
устроился бы в жизни не хуже меня", - справедливо рассудил Забродов и после
этого думать забыл о собаке.

Когда он вошел в свой двор, тут же нос к носу столкнулся с отставным
полковником. Теперь лицо соседа по цвету напоминало хорошо обожженный
кирпич. Старик был чем-то чрезвычайно озлоблен, и веселая улыбка Забродова
портила ему целостную картину паскудного мира.

- Что-то вы не в духе сегодня, - откровенно заметил Илларион.

- Да уж, будешь тут в настроении, - буркнул отставной полковник, вертя в
руках незажженную сигарету. - Покурить вышел, - сосед двинулся рядом с
Забродовым. Тот сообразил, скорее всего, отставной полковник покурил, да
жена дома завозилась и не услышала истошных криков "Маня", вот и не может
человек в подъезд попасть.

Он не стал расстраивать полковника своими догадками, открыл дверь
подъезда и пропустил его вперед. Подниматься вместе с соседом было бы
ужасной мукой, тот с трудом преодолевал по одному пролету. Забродов же
взбежал на пятый этаж быстрее, чем старик поднялся на второй.

Квартира встретила Забродова спокойствием и уютом.

Глава 2

"Хорошо жить одному, - подумал Илларион. - Но хорошо лишь с одной
стороны. Никто не устраивает беспорядка, но и некому навести порядок. Никто
не оставит посуду невымытой, но зато мыть ее всегда приходится самому".

Забродов был настолько искушен в чтении, что практически никогда не
начинал читать с первой страницы. Как он говорил, чтобы понять вкус супа,
совсем не обязательно съедать всю кастрюлю, достаточно попробовать пару
ложек.

Он подошел к крайней от вешалки полке, единственной, где книги не были
расставлены в строгом порядке. Тут находились те издания, с которыми он еще
не успел ознакомиться. Вытащил наугад том и развернул его посередине,
выхватил взглядом абзац на сто пятидесятой странице. Затем совершил бросок к
началу, к пятой, отхватил кусок послесловия, и Иллариону тут же стало ясно,
что книга ничего нового ему не откроет, хотя его знакомый букинист уверял,
что ее обязан прочесть каждый, кто считает себя образованным человеком.