Чтение 5–й страницы книги ~Почетный консул~

незнаком, но его спутника он узнал и в темноте по жидкой бородке. Акуино
отрастил эту бородку в полицейской камере и там же начал писать стихи, там
же, в камере, он приобрел неудержимое пристрастие к чипа - непропеченным
лепешкам из маниоки, - к ним можно пристраститься только с голодухи.

- Что случилось, Акуино?

- Машина не заводилась. Засорился карбюратор. Верно, Диего? А кроме
того, там был полицейский патруль.

- Я спрашиваю, кто умирает?

- Надеемся, что никто.

- А Леон?

- В порядке.

- Зачем же ты позвонил? Ведь обещал меня не впутывать. И Леон обещал.

Он бы ни за что не согласился им помогать, если бы не Леон Ривас. Это
по Леону он скучал почти так же, как по отцу, когда уплыл с матерью на
речном пароходе. Леон был тем, чьему слову, как ему казалось, он всегда
мог верить, хотя потом он как будто нарушил свое слово, когда по дошедшим
до Пларра слухам стал священником, а не бесстрашным abogado [адвокатом
(исп.)], который защищает бедных и невинных, как Перри Мейсон [герой серии
детективных повестей американского писателя Э.С.Гарднера]. В школьные годы
у Леона было громадное собрание Перри Мейсонов, топорно переведенных
языком классической испанской прозы. Он давал их читать только избранным
друзьям, да и то нехотя и не больше чем по одной книжке за раз. Секретарша
Перри Мейсона Делла была первой женщиной, пробудившей у Пларра вожделение.

- Отец Ривас сказал, чтобы мы вас привезли, - объяснил человек,
которого звали Диего.

Пларр заметил, что он продолжает называть Леона отцом, хотя тот
вторично нарушил обет, покинув церковь и вступив в брак, правда, этот
невыполненный обет мало занимал Пларра, который никогда не ходил к мессе,
разве что сопровождая мать во время редких наездов в столицу. Теперь
выходит, что после ряда неудач Леон пытается вернуться вспять, к
первоначальному обету помогать бедноте, который он, правда, и не собирался
нарушить. Он еще кончит abogado. Они свернули в Тукуман, а оттуда в
Сан-Мартин, но потом доктор Пларр уже старался не смотреть в окно. Лучше
не знать, куда они едут. Если случится беда, меньше выдашь на допросе.

Они ехали так быстро, что могли привлечь к себе внимание. Пларр
спросил:

- А вы не боитесь полицейских патрулей?

- Леон все их засек. Он изучал их маршруты целый месяц.

- Но сегодня ведь не совсем обычный день.

- Машину посла найдут в верховьях Параны. Они будут обыскивать каждый
дом на берегу и предупредят тех, в Энкарнасьоне, по ту сторону реки.
Поставят заслоны на дороге в Росарио. Поэтому патрулей здесь осталось
меньше. Им нужны люди в других местах. А тут они, скорее всего, не будут
его искать, ведь губернатор ждет его дома, чтобы везти в аэропорт.

- Надеюсь, все это так.

Когда машина, накренясь, сворачивала за угол, доктор Пларр невольно
поднял глаза и увидел на тротуаре шезлонг, в котором восседала тучная
пожилая женщина; он ее узнал, равно как и маленькую открытую дверь у нее
за спиной, - женщину звали сеньорой Санчес, и она никогда не ложилась
спать, пока не уходил последний клиент. Это была самая богатая женщина в
городе - так по крайней мере здесь считали.

Доктор Пларр спросил:

- Как прошел обед у губернатора? Сколько пришлось ждать?

Он представил себе, какая там царит растерянность. Ведь нельзя же
обзвонить по телефону все развалины?

- Не знаю.

- Но кого-то вы же оставили для наблюдения?

- У нас и так было дел невпроворот.

Опять любительщина; доктор Пларр подумал, что Сааведра придумал бы
сюжет получше. Изобретательности, не в пример machismo, явно недоставало.

- Я слышал шум мотора. Это был самолет посла?

- Если посла, то назад он полетел пустой.

- Кажется, вы не очень-то осведомлены, - сказал доктор Пларр. - А кто
же ранен?

Автомобиль резко затормозил на краю проселка.

- Здесь мы выходим, - сказал Акуино.

Когда Пларр вышел, он услышал, как машина, дав задний ход, проехала
несколько метров. Он постоял, вглядываясь в темноту, пока не увидел при
свете звезд, куда его привезли. Это была часть бидонвиля [поселок,
построенный бедняками из случайных материалов], тянувшегося между
излучиной реки и городом. Проселок был ненамного уже городской улицы, и он
едва разглядел хижину из старых бензиновых баков, обмазанных глиной,
спрятавшуюся за деревьями авокадо. Когда глаза его привыкли к темноте,
Пларр сумел различить и другие хижины, притаившиеся между деревьями,
словно бойцы в засаде. Акуино повел его вперед. Ноги доктора тонули в
грязи выше щиколотки. Даже "джипу" быстро здесь не пройти. Если полиция
устроит облаву, об этом станет известно заранее. Может быть, любители все
же что-то соображают.

- Он тут? - спросил Пларр у Акуино.

- Кто?

- О господи, ведь тут на деревьях нет микрофонов. Да конечно, посол!

- Он-то здесь! Но после укола так и не очнулся.

Они старались продвигаться по немощеному проселку как можно быстрее и
миновали несколько темных хижин. Стояла неправдоподобная тишина - даже
детского плача не было слышно. Доктор Пларр остановился перевести дух.

- Здешние люди должны были слышать вашу машину, - прошептал он.

- Они ничего не скажут. Думают, что мы контрабандисты. И как вы знаете,
они не очень-то благоволят к полиции.

Диего свернул в сторону на тропинку, где грязь была еще более топкой.
Дождь не шел уже два дня, но в этом квартале бедноты грязь не просыхала,
пока не наступит настоящая засуха. У воды не было стока, однако доктор
Пларр знал, что жителям приходится тащиться чуть не милю до крана с
питьевой водой. У детей - а он лечил тут многих детей - животы были вздуты
от недостатка белков в пище. Вероятно, он много раз ходил по этой
тропинке, но как ее отличить от других? - когда он посещал здешних
больных, ему всегда нужен был провожатый. Пларру почему-то вспомнилось
"Сердце-молчальник". Драться с ножом в руке за свою честь из-за женщины
было из другой, до смешного допотопной жизни, которая если и существовала
теперь, то лишь в романтическом воображении таких, как Сааведра. Понятия
чести нет у голодных. Их удел нечто более серьезное - битва за
существование.

- Это ты, Эдуардо? - спросил чей-то голос.

- Да, а это ты, Леон?

Кто-то поднял свечу, чтобы он не споткнулся о порог. Дверь за ним
поспешно закрыли.

При свете свечи он увидел человека, которого все еще звали отцом
Ривасом. В тенниске и джинсах Леон выглядел таким же худым подростком,
какого он знал в стране по ту сторону границы. Карие глаза были чересчур
велики для его лица, большие оттопыренные уши придавали ему сходство с
маленькой дворняжкой, которые стаями бродят по barrio popular [квартал,
околоток бедноты (исп.)]. В глазах светилась все та же мягкая преданность,
а торчащие уши подчеркивали беззащитность. Несмотря на годы, его можно
было принять за робкого семинариста.

- Как ты долго, Эдуардо, - мягко упрекнул он.

- Пеняй на своего шофера Диего.

- Посол все еще без сознания. Нам пришлось сделать ему второй укол. Так
сильно он вырывался.

- Я же тебе говорил, что второй укол - это опасно.

- Все опасно, - ласково сказал отец Ривас, словно предостерегал в
исповедальне от соблазнов плоти.

Пока доктор Пларр раскрывал свой чемоданчик, отец Ривас продолжал:

- Он очень тяжело дышит.

- А что вы будете делать, если он совсем перестанет дышать?

- Придется изменить тактику.

- Как?

- Придется объявить, что он был казнен. Революционное правосудие, -
добавил он с горькой усмешкой. - Прошу тебя, пожалуйста, сделай все, что
можешь.

- Конечно.

- Мы не хотим, чтобы он умер, - сказал отец Ривас. - Наше дело -
спасать человеческие жизни.

Они вошли в другую комнату - их было всего две, - где длинный ящик - он
не понял, что это за ящик, - застелив его несколькими одеялами, превратили
в импровизированную кровать. Доктор Пларр услышал тяжелое, неровное
дыхание человека под наркозом - тот словно силился очнуться от кошмара. Он
сказал:

- Посвети поближе.

Нагнувшись, он поглядел на воспаленное лицо. И долгое время не мог
поверить своим глазам. Потом громко захохотал, потрясенный тем, что
увидел.

- Ох, Леон, - сказал он, - плохо же ты выбрал профессию!

- Ты это к чему?

- Лучше вернись под церковную сень. Похищать людей не твоя стихия.

- Не понимаю. Он умирает?

- Не беспокойся, - сказал доктор Пларр, - он не умрет, но это не
американский посол.

- Не...

- Это Чарли Фортнум.

- Кто такой Чарли Фортнум?

- Наш почетный консул. - Доктор Пларр произнес это так же