Чтение 5–й страницы книги ~Серый кардинал~

советник и теряет волосы. Начинавшаяся лысина могла стоить ему места в пар-
ламенте. О его умственной пригодности вроде бы и не упоминали. Америка пос-
ле солдата-героя Эйзенхауэра ни разу не выбирала лысого президента. И се-
годня мало кто называет своих сыновей Дуайтом.

Я узнал, что голоса завоевываются хохотом и теряются от догмы. Я уз-
нал, что жизненная сила Джорджа Джулиарда действует как целебное растирание
на порозовевшие лица его помощниц.

- На обед сегодня вечером со мной пойдет сын, - объявил отец. - Он
может занять место Мервина. - Мервин Тэк, объяснил он, его агент, шеф пер-
сонала, вынужденно задержался в Мидленде.

Три возбужденные леди снова посмотрели на меня и кивнули.

- Обед состоится в "Спящем драконе", - коротко бросил мне отец. -
В отеле напротив, только перейти площадь. - Он показал через окна в эрке-
рах на фасад дома с множеством башенок едва ли в ста ярдах от нас. Еще его
украшали бесчисленные корзины с геранью, вывешенные из окон. - Мы выйдем
отсюда в семь тридцать. Короткий прием. Обед. Встреча с избирателями в хол-
ле. Если получим несколько острых вопросов, она может продлиться за пол-
ночь.

- Ты хочешь полнить острые вопросы? - удивленно спросил я.

- Конечно. Они подливают масла в огонь. Иначе очень скучно.

- Что мне надеть? - вяло пробормотал я.

- Только выгляди аккуратным. Приедет Босс с передней скамьи парла-
мента. Центр подтягивает тяжелую артиллерию, чтобы поддержать кандидата.
Дополнительные выборы на переходящее место очень важны для партии. Для на-
чала я надену смокинг, но позже сниму черный галстук. Может быть, чуть рас-
стегну рубашку. Посмотрим, как пойдет. - Отец улыбнулся почти спокойно. Но
я чувствовал, что он возбужден до глубины души. Он борец, подумал я. Он
растоптал мои мечты и толкает меня в мир, который мне не очень нравится. Но
в течение месяца, как он и просил, я буду с ним. И сделаю все, что в моих
силах, а там видно будет. "Посмотрим, как пойдет", - так он сказал.

В семь тридцать мы перешли площадь. На мне серые брюки и темносиний
блейзер (новый, купленный в Брайтоне). На нем черный костюм, сшитый на за-
каз. Костюм не из магазина готового платья - еще один шаг в моем образова-
нии.

Его встретили одобрительными криками и стопками. Я стоял чуть позади
и улыбался, и улыбался, и старался быть ужасно милым с каждым, и, как тре-
бовалось, пожимал одну руку за другой. Никаких малышей (чтобы чмокнуть) на
глаза мне не попалось.

- Мой сын, - жестом показывал на меня отец. - Это мой сын.

На приеме и обеде собралось, наверно, человек восемьдесят. Одни, как
и отец, одетые по протоколу. Футболки под пиджаками и льняные платья с
крупными пуговицами демонстрировали политический демократизм других.

Босс с передней скамьи парламента пришел с туго завязанной черной ба-
бочкой, его жена умеренно сверкала бриллиантами. Я наблюдал, как она себя
вела. Без претензий и бесконечно очаровательно с незнакомыми. И когда по-
дошла моя очередь быть представленным ей, она тепло пожала мне руку и улыб-
нулась, глядя в глаза так, будто встреча со мной самое главное событие ве-
чера. Мне еще долго придется учиться, подумал я, прежде чем я сумею в каж-
дое приветствие вкладывать столько искренности и ненатужного дружелюбия. Я
заметил, что у миссис Босс вызвала улыбку избирательная урна, полная плака-
тами господина, призывавшего дать ему "X".

Пока гости собирались в комнате, я постепенно понял, что обед устроен
в складчину. И все, кроме Босса, его жены и отца, заплатили за свое присут-
ствие. Отец, как выяснилось, заплатил за меня. Один из членов комитета, ор-
ганизовавшего вечер, сказал ему, что он не должен платить.

- Никогда не принимай подарков, - предупреждал меня отец, когда мы
ехали из Брайтона. - Подарки выглядят вроде бы безобидными, но они могут
вернуться и поймать тебя в ловушку. Решительно отказывайся. Всегда сам пла-
ти за себя.

- Да. Я тоже так думаю.

- Никогда не ставь себя в положение, которое обязывает отплатить за
солидную любезность, вдруг тебя попросят о деле не очень хорошем.

- Не бери у незнакомых дядей конфеты?

- Именно так.

Леди-организатор сообщила отцу, что, если бы с ним была жена, ей бы
полагался бесплатный билет.

- Драгоценная Полли, не спорьте, - сказал он с ласковой улыбкой,
завершая разговор. - Я заплачу за своего сына.

- Ваш отец. Что за человек! - С шутливым возмущением драгоценная
Полли повернулась ко мне. Взгляд скользнул мимо, а лицо и голос изменились
так, будто на безоблачном небе разразилась гроза.

- Шельма, - пробормотала она.

Конечно, я обернулся, чтобы увидеть причину такого почти космического
неодобрения. Причиной оказалась худая, словно высушенная на летнем солнце,
женщина лет сорока, с горящими глазами. Белое платье без рукавов эффектно
подчеркивало загар. Блондинка. Плюс жизненная сила.

- Оринда! - прошипела себе под нос драгоценная Полли.

Оринда, обойденный кандидат, изо всех сил старалась затмить предпоч-
тенного соперника. Она носилась по комнате, трагически обнимая каждого, од-
новременно громко вещая:

- Да-а-а-а-агуша, мы должны сделать для партии все, даже если изби-
ратели допустят страшную ошибку...

- Будь она проклята, - фыркнула драгоценная Полли и сообщила мне,
что эта особа сама себя выдвинула в кандидаты.

Конечно, Оринду все знали. Она ухитрилась заставить операторов мес-
тной телевизионной компании ходить за ней по пятам. Так что, когда отснятый
материал попадет на экран, ее стройная фигура в белом платье будет "аппа-
ратной свиньей".["Аппаратная свинья" на киножаргоне актер, который нахально
влезает в кадр и мешает другим исполнителям.]

Драгоценная Полли спокойно курила и шипела, бросая мне под ноги об-
рывки сведений, точно она бы взорвалась, если бы хранила их в себе.

- Знаете, Деннис был очень приятный. Не могу понять, почему он же-
нился на этой гарпии.

У драгоценной Полли, наделенной своеобразной угловатой приятностью,
было одно из тех удлиненных лиц, которое явно излучало сконденсированную
доброту и благожелательность. Она, как и обычно, накрасила губы темно-мали-
новой помадой, которая не шла ее желтоватой коже.

- Деннис говорил нам, что хочет, чтобы мы выбрали Оринду. Она заста-
вила его сказать это. Он знал, что умирает.

Оринда сверкнула белыми зубами перед камерой очередного фотографа.

- Он из "Газеты Хупуэстерна", - негодующе сообщила драгоценная Пол-
ли. - Она попадет на первую страницу.

- Но она не попадет в парламент, - заметил я. Взгляд Полли сфокуси-
ровался на мне. В нем мелькнуло нечто вроде проснувшегося интереса.

- Да, вы сын своего отца! Именно способность Джорджа определять су-
щественные моменты склонила нас в его пользу. В избирательном комитете нас
было семнадцать. И вначале большинство думало, что очевидный выбор - это
Оринда. Я знаю, она считала вопрос решенным...

И недосчиталась драгоценной Полли, подумал я. Полли и других такого
же склада ума.

- Не понимаю, как у нее хватило отваги привести любовника! - про-
ворчала Полли.

- М-м-м, - промычал я. - Что?

- Мужчина, который стоит сзади. Он был лучшим другом Денниса.

До меня не дошло, почему, если человек лучший друг Денниса, то он ав-
томатически становится любовником Оринды. Но прежде чем я успел спросить;
Полли отозвали по какому-то делу. Лучший друг Денниса, ухитрившийся даже в
смокинге выглядеть неприметным, казался скорее рассеянным, нежели внима-
тельным. Но он, словно приклеенный, преданно стоял за спиной Оринды. Он был
больше похож на телохранителя, чем на любовника.

Немного позже я сообразил, что и мистера Босса тенью сопровождал те-
лохранитель, но на сей раз настоящий. Внимание молодого, мускулистого на
вид парня было сосредоточено на толпе, а не на хозяине.

Интересно, сознает ли отец, что ценой успеха, когда он поднимется по
выбранной им лестнице, будут телохранители.

А тем временем отец стал обходить собравшихся, жестами показывая,
чтобы я присоединился к нему. Так я начал практиковаться в мастерстве мис-
сис Босс. Но мне было далеко до нее. Я мог играть, а она жила в своей роли.

Началось общее движение к столовой, куда из холла вела соседняя
дверь. Там стояло слишком много столов, каждый на десять персон, в слишком
маленьком пространстве. Место каждого определяла карточка с именем. Мы с
отцом вошли почти последними. И тут меня ждал сюрприз, хотя мы и не предпо-
лагали, что будем сидеть за одним столом. Отца, естественно, поместили с
Боссами и председателем избирательного комитета. Меня оттеснили к дальней
стене между миссис Леонард Китченс и Ориндой. Обнаружив, какое ей отвели
недостойное место, Оринда запылала яростью, словно факел, горящий белым
пламенем. Вся дрожа, она стояла и пыталась привлечь общее внимание, посту-
кивая ножом по бокалу. Но звук терялся в общем гуле восьмидесяти человек,
разговаривавших и стучавших, занимавших свои места. Взрывы злости Оринды
едва ли распространялись дальше ее вилок и ножей.

- Это оскорбление! Я всегда сижу за главным столом! Я требую...

Никто не услышал.

Сквозь толпу я видел, как драгоценная Полли деловито усаживает отца
на почетное место, и ироническая догадка мелькнула у меня в голове. Обида
Оринды - дело рук Полли.

Я вежливо застыл, ожидая, пока она сядет. Оринда смерила меня взгля-
дом. Глаза зеленые. Ресницы черные. Кожа намазана сценическим гримом.

- А вы кто? - спросила она, потом нагнулась и моментально увидела
имя на карточке перед моим прибором. Узнав, кто я, она потеряла дар речи и
осталась с открытым красным ртом.