Чтение 5–й страницы книги ~Тридцатого уничтожить!~

- Хорошо, выполняйте! Говорков будет на вахте, кивнул он в сторону
Савелия. - Пошли!

РАЗГОВОР С ЗЕЛИНСКИМ

Капитан привел Бирюкова и Савелия в комнату дежурного помощника
начальника колонии, где сидел толстенький майор.

- Старый знакомый? - поморщился майор, увидев Савелия. - Чего
натворили? - спросил он капитана. В это время зазвонил телефон.

- Слушаю... - Майор поднял трубку. - Сейчас, товарищ подполковник.
Положив трубку, он повернулся к капитану:

- Разберешься с ними? Или меня дождись... Чернышев вызывает...

- Разберусь... Бланки постановлений оставь...

- Они в столе... - майор бросил взгляд на Савелия и Бирюкова, покачал
головой и вышел.

Капитан достал два постановления и быстро заполнил их.

- Бирюков, распишись!

Тот быстро пробежал листок глазами, расписался и хмыкнул.

- Пятнадцать?! Ну-ну... - угрожающе прищурил глаза на Савелия.

- Федорович! - крикнул капитан, и в комнату заглянул прапорщик. -
Федорович, отведи его в третью, вот постановление...

- Руки назад! Иди! - скомандовал прапорщик и вывел из комнаты
Бирюкова.

- А ты что скажешь? - вертя в руках постановление Савелия, задумчиво
спросил капитан.

- А что тут говорить? - пробурчал себе под нос Савелий.

- Не успел появиться, уже дважды приходится тобой заниматься!
Грубишь, кулаками машешь... Савелий молчал, глядя в одну точку.

- Небось, не в первый раз сидишь?..

- В пятый! - с вызовом ответил он.

- Ну вот... - капитан вздохнул с сожалением. - Родители где работают?

- Во Внешторге! - усмехнулся Савелий.

- Понятно... - протянул капитан, не замечая его подначивающего тона.
- Джинсы, доллары, тряпки "маде ин оттуда", одним словом, "парад"...

- В самую точку, начальник! - Савелий неожиданно разозлился. -
Валюта, рестораны, интердевочки... Жизнь - малина!.. На всю катушку!..

- Вот-вот, на девять лет! - устало подтвердил тот. - Чего тебе,
спрашивается, не хватало? Профессий, слышал, куча, а рабочие руки всюду
нужны...

- Еще за перестройку начните агитировать!.. "Рабочие руки"... "Всюду
нужны", - передразнивая капитана, ухмыльнулся Савелий. - После армии
четыре месяца не мог устроиться, груши околачивал! Спасибо человеку одному
- помог...

- На блатное, теплое местечко? - подхватил капитан, крутя сигарету. -
Что за молодежь пошла, только бы урвать, только бы поменьше работать да
побольше получать!..

- А ты как думал, начальник? У тебя, гляжу, тоже не очень пыльная и
тяжелая работа!.. - со злостью заметил Говорков.

Последние слова вывели капитана из себя. Нервно смяв сигарету, он
резко встал со стула, ему захотелось поставить "мальчишку" на место, но,
встретившись взглядом с Савелием, он взял себя в руки.

- Что ты знаешь... - капитан не договорил фразы и вдруг неожиданно
разорвал постановление Савелия. - Санчасть благодари!..

КАРАНТИНКА

Карантинный барак, или карантинка, куда поместили новоприбывших, был
пристроен к торцу административного корпуса и рассчитан на сорок человек.

Двадцать двухъярусных кроватей тянулись вдоль глухой стены.
Единственное окно с мощной решеткой было покрыто толстым слоем наледи, в
от него сильно тянуло морозом.

Карантинным барак назывался потому, что там обычно до выхода в зону
содержались новенькие. По непонятной причине их поместили не сюда, а в
камеру ШИЗО. Возможно, это было связано с тем, что они прибыли в пятницу и
никому не захотелось с ними возиться. Однако начальник санчасти,
ознакомившись с их делами, нашел у кого-то болезнь, которая могла вызвать
инфекцию у "спецконтингента", и потому их поселили в карантинку до более
точного выяснения...

Как и все жилые бараки, карантинка была огорожена высоким забором с
металлической сеткой. Этот огороженный участок, который назывался
локальным. Зеки именовали локалкой.

Все локальные участки имели один вход, который открывался
зеком-вахтером, то есть лекальщиком, либо по специальному разрешению, либо
в сопровождении зека, облеченного соответствующими полномочиями: завхоза,
бригадира, нарядчика и так далее.

Локалка закрывалась на ключ, который находился у завхоза карантинки.

В карантинном бараке, кроме жилой секции, была своя умывальная
комната с грязновато-желтым кафельным полом и стенами, покрытыми
никотиновой копотью от сигаретного дыма. В ней было три крана с ледяной
водой. Они торчали над потресканными, обшарпанными раковинами. Остальные
"удобства", то есть уборная, находились "на воздухе", внутри локального
участка. Сколоченная из разновеликого горбыля, с огромными щелями, уборная
представляла собой не только унылое, но и опасное зрелище...

Внутри жилой секции было немногим теплее, чем на воздухе. В углах и у
потолка намерз иней.

Новоприбывшие лежали на тонких замызганных матрацах, не снимая даже
верхнюю одежду и укрываясь ветхими одеялами. Выданные им вещи отобрали и
вернули назад на склад.

Стемнело, но сколько было времени, никто не знал, пока у входа не
появился завхоз карантинки.

- Десять часов - отбой! - крикнул он, выключил общий свет и включил
над входом "ночник": лампочку, выкрашенную в красный цвет.

Все заняли места подальше от окна. Савелий, пришедший после всех,
разместился прямо около него, в одиночестве.

Когда потух общий свет, он разделся по пояс, сделал небольшую
разминку, взял полотенце и пошел в умывалку.

- Чокнутый! Спортсмен! - ежась от холода, усмехнулся ему вдогонку
лежавший напротив выхода молодой парень.

- Ты чо там скалишься, сявка? - вспыхнул строптивый Сухонов. - Тебя
не трогает, никого не задевает, не мешает, значит, упади в канаву! Понял?
Парень сжался и залез под одеяло с головой.

- Курить есть что? - спросил Каленый своего строптивого соседа.

- Забыл? Еще вечером последний косяк замахрили...

Пофыркивая от удовольствия, Савелий старательно растирал спину
застиранным вафельным полотенцем, усеянным несколькими черными штампами
учреждения.

- Тебя что, отбой не касается? - услышал он и обернулся.

В дверях стоял высокий черноволосый парень лет двадцати пяти. Судя по
небольшому ершику волос, скоро освобождающийся. По зоновским меркам он был
одет просто шикарно: черный костюм-спецовка, прошитый по образцу
джинсового двойным швом, хромовые сапоги, начищенные до блеска.

- Протрусь и лягу! - невозмутимо ответил Савелий, продолжая
растираться. Завхоз сразу улыбнулся, рассмотрев Савелия.

- Бешеный?.. Москвич?..

- Из Москвы... - нехотя буркнул Савелий и пошел к выходу.

- Держи пять, земляк! - миролюбиво протянул руку завхоз. - Виктор!
Кликуха - Лиса...

- Савелий...

- Чифиришь? Савелий пожал плечами.

- Идем!

- Так отбой! -

- Отбой для быков, а я... - он подмигнул, - за все уплачено, все
схвачено! Не боись!

- А я и не боюсь! - вызывающе бросил Савелий, накинул полотенце на
шею и двинулся за Виктором по кличке Лиса...

Комната, куда завел его завхоз карантинки, была словно из другого
мира: тщательно и заботливо покрашены наполовину стены, покрашены, а потом
покрыты лаком полы. Подоконник и батарея отопления закрыты резными досками
с причудливыми узорами. У окна стояла новенькая кровать с ярким верблюжьим
одеялом и двумя подушками. Двухтумбовый стол, книжные полки, большой шкаф.
На стенах

- Цветные фоторепродукции подводных съемок, видно, из какого-то
журнала. На некоторых - голые купальщицы в полумасках.

- Нравится? - кивнул завхоз на голых купальщиц. Савелий молча пожал
плечами.

- Садись... - кивнул Виктор на стул и приоткрыл чеканную крышку на
эмалированной кружке. - Не осел еще... Москвичей здесь хватает, но...
общаться не с кем, всяк под себя гребет... Нас нигде не любят, ни на одной
командировке...

- Трепачей много, потому и не любят!

- И поэтому, - согласился он тут же, - а больше от зависти... Мол, в
Москве все есть - хаванина, тряпки, и вообще других прелестей...

- Прелестей! Идиоты! - Савелий стиснул зубы.

- Ты чего?

- Так... ничего!

- Куришь? - Завхоз вынул из стола пачку "Космоса".