в Мельбурне мы купили двухэтажный домик в бывшей олимпийской деревне? Тот
самый домик, где жили советские футболисты. И страшно этим гордился и
приводил товарищей посмотреть... Но я выбрал плавание. В Австралии
мальчишки становятся или бегунами, или пловцами...
- Крэнстон замолчал, провожая взглядом белые пушистые облачка.
парусной техники, и нас едва не положило парусами на воду, когда налетел
шквал и на корме зацепился шкот.
довольно холодной воде вряд ли могла обрадовать. Собственно, испугался я
не за себя - за Крэнстона, для него эта купель могла обернуться бедой.
зацепился за шканцы ногой и с размаху, ссадив кожу на руке и правом боку,
рухнул на пайолы, мгновенно - откуда только прыть взялась! - вскочил,
цепляясь за нависший над головой румпель, броском дотянулся до кормы и
освободил шкот. И как раз вовремя, потому что гик уже вычерчивал белый
пенный бурун.
крикнул Крэнстон. - Яхта превратилась в непокорного скакуна! Здорово!
пришлось бы плыть за моторкой. Водичка же - сам знаешь...
отчужденным, как тогда, в первый день, когда он читал записку Джейн. -
Было бы чертовски глупо, если б я простудился... Нет, нет, это исключено,
- закончил он после короткой паузы, обращаясь скорее к собственным мыслям,
чем ко мне.
трепетным ожиданием вглядывался в него, точно надеялся увидеть там
кого-то; и каждый раз, обнаружив, что его "меркурий" застыл в одиночестве
и домик по-прежнему пуст, хмурился и замолкал.
медленно, нехотя, сырые обрубки осины шипели, выпускали пар, и лишь когда
со стороны океана, с востока, откуда по вечерам наползали темно-лиловые
тучи, задул ветер, - камин ожил.
пивом и кока-колой и разложили остатки провизии - португальские
консервированные устрицы и паштет из мексиканских крабов, венгерскую
салями, жареную утку, французский камамбер, швейцарский сыр и еще многое
другое, купленное Джоном в магазине в олимпийской деревне. Я пил пиво.
Джон налил бокал сухого вина и, разбавляя его кока-колой, неторопливо
потягивал, смакуя каждый глоток.
эластичными, сердце готово выдержать любые нагрузки, но тут-то нередко и
наступает кризис: результаты начинают стремительно лететь вниз, и напрасно
бьются над этой злой загадкой медики. Тот, кто пришел в спорт не вчера,
знает и радость и горе, легко определит: нервная система уже больше не в
состоянии брать на себя тяжесть тренировочных стрессов, она просто
"отключается", и хоть ты лопни, а тело твое, налитое силой, превращается в
запечатанный сосуд, откуда не выдавишь ни капли энергии.
такое случается накануне стартов, лучшего "лекарства", чем стакан сухого
чистого вина, - не придумаешь.
позади. Спасла работа. Мне повезло, я попал в газету, где умели верить в
человека, даже если ты только что закончил с грехом пополам университет и
у тебя еще на лбу написано, что ты - только спортсмен. В клубной команде я
по-прежнему оставался лидером, и мы собрались в Италию... Меня вызвал
редактор. "Я ничего не имею против ваших увлечений, - сказал он. - Но
теперь вы должны выбирать: или спорт, или работа..." Я выбрал работу.
хлопнул дверью, только меня и видели!
признался себе честно: я уже ничего не дам спорту... и он мне ничего не
даст. В нашем деле нужно вовремя уйти, не тянуть, не цепляться за
воспоминания...
Штаты, мне чертовски не повезло с тренером. Я проигран отборочные
соревнования и разобиделся на целый мир. Будущее рисовалось мрачнее
Дантова ада: в колледже едва успел перейти на третий курс, денег - ни
шиша, планы мои рухнули, и я оказался погребенным под развалинами
собственного честолюбия...
вхож в их дом, но я, честно говоря, невзлюбил его поначалу, решив, что он
подбирается к Джейн. А она мне дороже всего на свете. Сам знаешь, мы,
спортсмены, при всей видимости "сладкой жизни" - автографы там, красивые
девушки, - мы одиноки и привязчивы. Но потом я увидел, что Маккинли с
Джейн - ни-ни, у него какие-то финансовые делишки с ее отцом, господином
Префонтейном.
мне казался недалеким парнем, хотя, правда, себе на уме...
года, а так и не раскусил, что это за фрукт. Ну да что он за человек -
пусть разбирается его жена, тренер Маккинли - на все сто тысяч монет. Он
мне сказал: "Что, парень, расквасил нос о бортик бассейна и решил
помирать?" И расхохотался, как дьявол. Меня так и подбросило в кресле -
кулаки наперевес... Дон, однако, и с места не двинулся, хоть и видел, что
я не шучу. "А ты, парень, с характером, - похвалил он. - Мне именно такие
и нужны. Завтра в шесть утра быть в "Блэкпуле". И не опаздывать!"
догорали скудным пламенем; поднялся, вышел и вскоре вернулся с целой
охапкой березовых поленьев.
персональный массажист, личный нутрициолог [специалист по питанию], врач,
лаборант, следивший за моими анализами. Поначалу я недоумевал, что это Дон
возится со мной, но, приглядевшись, увидел: таких, как я, у него пятеро, и
с каждым он так возится. Потом понял: он еще не знает, кто заплывет, мы,
пятеро, для него - подопытные кролики...
выделять никого. Спортсмен, если он действительно спортсмен, а не
размазня, должен сам уметь выделяться, - возразил я.
фанатическом желании добиться поставленной цели. Впрочем, чего там
скрывать: мне такой и нужен, потому что я сам - фанат, и, кроме плавания,
у меня в жизни есть одна Джейн. Я начал с четырех часов в сутки, а спустя
год не выходил из бассейна по шесть: в воде пил, ел, отдыхал, даже
массировали меня в воде - Дон сварганил переносной гидромассаж. В
семьдесят четвертом я уже плыл стометровку за 51 секунду.
Прости, что задаю этот вопрос, но тогда ты показался мне слишком
расстроенным, чтобы приставать с подобными расспросами, - прервал я
Крэнстона. Я хорошо помнил выражение лица Джона, когда он не попал даже в
финал стометровки. Это было лицо человека, который долго шел вслепую, а,
открыв глаза, обнаружил, что стоит на краю пропасти. Правда, золотая
медаль в эстафете несколько подсластила пилюлю, но - я в этом не
сомневался - не внесла успокоения в душу парня.
махнул на меня рукой. Но, когда увидел, что Дон сам не в духе, успокоился.
Когда мы вернулись в Штаты, Маккинли сказал: "Ничего, парень, не вешай нос
- я тут кое с кем поговорил и кое-что выяснил. Тебе не хватает
стимуляторов. Физически ты готов, а выложить свои запасы не можешь".
"Анаболики?" - только и спросил я. "Чудак-человек, - рассмеялся Дон.
История с Мондейлом навсегда отбила у меня желание экспериментировать с
анаболиками. Нет, тут нужен принципиально новый подход. Я хочу знать: ты
согласен?" Глупо спрашивать у человека, иссыхающего в пустыне от жажды,
хочет ли он пить. Я не раздумывал ни секунды: "Да!"
скрючился в кресле, держась левой рукой за правый бок.
выступила у него на лбу.
рукой.
великие спортсмены, супермены из стали! - рассмеялся он, и у меня отлегло
от сердца. - Если бы люди знали, как подвержены мы всяким болячкам!