Чтение 5–й страницы книги ~Ревизор 007~

Гудки.

Гудки...

- Слушаю вас.

- Мне... Двадцать восьмую... Пожалуйста, - глухо сказал раненый.

- Зачем?

- По личному делу.

- Соединяю.

- Двадцать восьмая слушает.

- Снимите бронь на 920 поезд.

- Фамилия?

- Шамаев.

- Снимаю!

Раненый отодвинул голову от лежащей на полу трубки и пополз в сторону окна.
У подоконника он попробовал встать, но левая нога, закованная в гипс, не
давала этого сделать. Тогда он изо всех сил ударил загипсованной ногой по
чугунным ребрам батареи, стараясь сломать, раздробить мешающий ему гипс. Он
колотил сломанной ногой по железу, расшвыривая в стороны куски крошащегося,
красного от крови гипса.

После каждого удара он мучительно мычал, потому что вместе с гипсом
дробились несросшиеся кости. Но он все равно продолжал бить, чтобы
высвободить конечности из сковывающего их плена гипса.

Наконец, цепляясь пальцами сломанных рук за батарею и подоконник, он смог
встать. И смог вползти на подоконник грудью.

Долго и мучительно он открывал непослушными пальцами шпингалет. Но не смог.
И тогда ударил по стеклу кулаком...

Звон осыпающегося стекла услышала дежурная сестра.

- Где это? - спросила она болтающего с ней сержанта внешнего, милицейского
поста.

- По-моему, у меня...

- Там лежачий. И охранник.

- Я тоже охранник!

Снова звякнули, захрустели стекла.

- Быстрее!

Сестра и флиртовавший с ней сержант пробежали по коридору, распахнули дверь
седьмой палаты. И испуганно отпрянули.

На полу неподвижно, с разбитым, раздробленным лицом лежал мертвый на вид
охранник. Весь пол, из угла в угол, был исчерчен жирными кровавыми
полосами. Больного на месте не было. Больной лежал животом на подоконнике
разбитого окна и пытался выползти наружу.

- Что вы делаете! - истерически закричала медсестра. - Там асфальт!

- Стоять! - гаркнул сержант, бросаясь вперед, пытаясь ухватить вползшего на
подоконник больного. - Стрелять буду!

Поймал загипсованную ногу.

- Отпусти! - промычал человек с подоконника. Сильно толкнул сержанта
здоровой ногой в лицо, сделал еще один отчаянный рывок и, перевалившись за
срез окна, молча, не издав не единого звука, упал вниз. Рыбкой. С седьмого
этажа. На асфальт.

- А-а-а! - отчаянно закричала, запричитала медсестра и закрыла руками лицо.

Ее крик разбудил все отделение.

- Что, что случилось? Что?

- Он. Из окна...

- Кто?

- Больной.

- Что вы говорите? Он не мог. Он в гипсе.

- Это он. Он! Я сама видела!

Уже через полчаса по палате бродили врачи, милиционеры и штатский
подполковник.

- Как он мог это сделать? - спросил подполковник у главврача.

- Не мог.

- Но сделал!

- Все равно не мог.

- А кто тогда этого разделал? - показал подполковник на забинтованного по
самый лоб охранника. - Тоже не он?

- Конечно, не он! Как бы он мог его ударить, когда был в гипсе!

- Он? - спросил подполковник.

- Так точно! - закивал тот белым, марлевым кочаном.

- Ну вот видите...

- Да не мог он! Смею вас уверить, не мог! У него серьезные переломы.
Открытые раны. Он, извините, самостоятельно даже оправиться неспособен. Не
то что кого-то...

Подполковник, не слушая врача, осматривал отпечатавшиеся на полу кровавые
полосы. Одна из них вела к опрокинутому столику. И лежащему на полу
телефону.

Он поднял его и увидел круговые, по всему циферблату синие полосы. И увидел
закатившуюся под кровать ручку. С окровавленным концом.

Он поднял ручку, провел стержнем по внутренней стороне ладони.

Тот же синий цвет.

- Он пытался звонить, - сказал мужчина в штатском.

- Что?! Он? Звонить?! - истерически засмеялся доктор. - Вы все тут с ума
посходили!..

- Запросите телефонную станцию, не было ли с этого номера сегодня ночью
звонков, - распорядился подполковник.

- Были, - доложил через пять минут оперативник.

- Куда? - оживился подполковник.

- В Москву.

- Что?

- Ну да, в Москву. В четыре пятнадцать утра.

- А в Москве тогда куда?

- В справочную Курского вокзала.

- Куда, куда?!

- В справочную Курского вокзала.

- Зачем... в справочную вокзала?

- Не могу знать.

- А может, это ошибка? Может, он куда-нибудь в другое место звонил?

- Нет. Звонок был один. В Москву. На Курский вокзал.

Подполковник недоверчиво посмотрел на своего подчиненного.

- Зачем ему, собираясь покончить с собой, звонить на вокзал? - недоуменно
пожал он плечами. - Зачем ломать гипс и пытаться убивать нашего работника,
лишь для того, чтобы позвонить в справочную Курского вокзала?! Зачем?!

- Не знаю.

- И я не знаю. Ничего не знаю! И ничего не понимаю! Чудом избежать смерти,
чтобы потом выпрыгнуть в окно. Позвонив предварительно в Москву, в
справочную Курского вокзала. Не понимаю. Теперь уже - совершенно ничего не
понимаю!

Глава 1

- Слушаю вас! - бодро ответила двадцать восьмая на очередной звонок. - Да.
В четырнадцать часов, пятнадцать минут. Нет, платформу сказать не могу.
Смотрите на электронном табло. Пожалуйста. Да! Говорите...

Время приближалось к обеду.

- Можно? - спросила она начальника смены.

- Можно.

Сбросила с головы наушники с микрофоном и, потягиваясь и разминая затекшие
мышцы, встала со своего места.

- Я сегодня лучше в кафе пообедаю.

- Ладно, иди. Только не больше чем на полчаса.

Двадцать восьмая накинула плащ и выскочила на улицу. Но побежала не в кафе,
побежала к ближайшему телефону-автомату. Бросила жетон, набрала номер.

- Вы меня слышите?

- Да.

- Меня просили снять бронь Шамаева с 920 поезда.

- Когда просили?

- Сегодня. Ночью.

- Благодарю вас.

Теперь можно было идти есть. И позволить себе взять вместо чая сок или еще
что-нибудь такое, от чего обычно приходилось отказываться. Потому что через
несколько дней на ее счет в сберкассе должны были прийти деньги,
эквивалентные ста американским долларам. По крайней мере, всегда приходили.
После таких, как сегодня, звонков.

К великому сожалению двадцать восьмой, звонили ей редко. Едва ли, раз в два
месяца. Но в сумме это составляло в год больше полутысячи долларов. На
которые она могла позволить себе съездить куда-нибудь за пределы
опостылевшей ей Родины.

Двадцать восьмая не знала, кому и что она передает. И не знала, кто ей
звонит. Просто выслушивала то, что ей говорили, передавала то, что
услышала, дальше и получала причитающиеся ей сто баксов.

Соответственно человек, которому она звонила с уличного телефона-автомата,
тоже был лишь случайным звеном в построенной кем-то информационной цепочке.
Был диспетчером на телефоне, передающем сказанное ему дальше, сам не зная,
кому и зачем.

- Вам просили сообщить, что бронь Шамаева с 920 поезда сняли, - сообщил
диспетчер, когда ему позвонили.

- Жаль.

- Что жаль?

- Что бронь сняли. Теперь придется ехать в плацкартном вагоне...

- Поезд 920. Бронь Шамаева снята.

- Спасибо. Я все понял...

Ни девушка с Курского вокзала, ни диспетчер на телефоне не догадывались,
что, отвечая на звонки и передавая их содержание дальше, они участвуют в
очень серьезном, сложном и небезопасном деле. И что через десятки других
неизвестных им абонентов они, в конечном счете, связаны с самым главным