серьезно, - что он собирается выброситься из открытого окна.
сообщение, а не какое-либо проявление терзавших его любовных мук. Потому что
я готов был поклясться, что Фей Ситон влекло к этому молодому человеку. Я
мог бы в этом поклясться, хотя трудно было что-либо прочесть в ее загадочном
лице с миндалевидными голубыми глазами, избегающими смотреть прямо на вас;
трудно было преодолеть ее неуловимую душевную отчужденность.
столу, на который он опрокинул пузырек с чернилами. - Но вчера вечером я
гулял с ней по берегу реки. Светила луна..."
женой. Она так побледнела, что в лунном свете стала похожа на привидение.
Она закричала: "Нет, нет, нет!" - будто мои слова привели ее в ужас. Через
секунду она бросилась бежать к разрушенной башне и укрылась в ее тени.
Профессор Риго, все время, пока я целовал Фей, она оставалась застывшей,
точно статуя. Должен сказать, что от этого мне было очень не по себе. Хотя я
понимаю, что недостоин ее. Я последовал за ней по высокой траве к башне и
спросил, любит ли она другого. Она издала что-то вроде стона и сказала:
"Нет, конечно нет". Я спросил, нравлюсь ли я ей, и она призналась, что это
так. Тогда я сказал, что не оставляю надежды. И я действительно не оставляю
надежды".
тем более озадачил меня, что совершенно очевидно, эта молодая женщина, Фей
Ситон, была женщиной в полном смысле слова. Я стал утешать Гарри. Сказал
ему, что он должен набраться мужества и что, если он поведет себя тактично,
то, без сомнения, сможет завоевать ее.
торжествующе сообщил мне и своим родителям, что они с Фей Ситон помолвлены.
девушке. Ни против самой девушки, ни против ее семьи, предков или репутации.
Нет! Она подходила ему с любой точки зрения. Вероятно, она была на три или
четыре года старше Гарри, но что из этого? Возможно, пана Брук, будучи
британцем, смутно полагал, что для его сына унизительно жениться на девушке,
которая впервые появилась в их доме в качестве служащей. И эта женитьба была
столь скоропалительной. Она застала их врасплох. Но их по-настоящему
удовлетворила бы только титулованная миллионерша, да и то когда-нибудь позже
- когда сыночку стукнет лет тридцать пять или сорок.
Господь"?
Брук стал вести себя с сыном как мужчина с мужчиной, с грубоватой
сердечностью, словно Гарри внезапно, за одну ночь повзрослел. В промежутках
папа и мама шептали друг другу: "Не сомневаюсь, что все будет хорошо!" -
точно находились на похоронах и строили предположения относительно того,
куда попадет душа покойного.
этим. Смирившись с тем, что женитьба сына неизбежна, они начали извлекать
удовольствие из происходящего. Так оно обычно и бывает в семьях, а Бруки
были людьми самыми заурядными. Папа Брук предвкушал, как его сын еще
усердней займется кожевенным бизнесом и еще больше прославит "Пеллетье и
Кё". В конце концов, новобрачные должны были поселиться либо в их доме, либо
достаточно близко от него. Это было замечательно. В этом была лирика. Это
напоминало пастораль. А потом.., трагедия.
удар небесной молнии.
***
подавшись вперед и поставив локти на стол. Каждый раз, когда ему хотелось
подчеркнуть важность своих слов, он выразительно стучал указательным пальцем
правой руки по указательному пальцу левой. Он был похож на лектора. Его
сверкающие глаза, лысая голова, даже довольно комичная щеточка усов,
казалось, излучали энергию. - Ха! - произнес он и, шумно засопев,
выпрямился. Толстая трость с грохотом упала на пол. Он поднял ее и осторожно
прислонил к столу. Из внутреннего кармана пиджака он извлек свернутую
рукопись и фотографию в половину кабинетного формата.
и она неплохо получилась у моего друга Коко Леграна. А в бумагах, написанных
мною специально для архива "Клуба убийств", изложены все обстоятельства
этого дела. Но, прошу вас, взгляните на фотографию!
устремленный куда-то поверх плеча зрителя. Широко расставленные глаза под
тонкими бровями, небольшой нос, полные и довольно чувственные губы, как-то
не вяжущиеся с грациозной, изящной посадкой головы. С этих губ будто только
что сошла улыбка, изогнувшая их уголки. Копна гладких темно-рыжих волос,
казалось, слишком тяжела для тонкой шеи.
Что-то в этих глазах - ирония, горечь, скрывающаяся за мечтательным
выражением? - сначала озадачивало вас, но потом ускользало.
удовольствием, которое испытывает человек, когда ему есть что сказать, - не
замечаете ли вы в этом лице чего-то странного?
Глава 3
дрожал от переполнявшего его радостного возбуждения.
рассказом. Один или два раза она взглянула на Майлса, словно собираясь
что-то сказать. Она наблюдала, как профессор Риго взял с края блюдечка свою
потухшую сигару, торжествующе затянулся и положил ее обратно.
каким-то образом затронул ее лично, - боюсь, вам придется уточнить вопрос.
Что вы имеете в виду, называя ее опасной? Она была настолько привлекательна,
что... : могла вскружить голову любому мужчине, которого встречала на своем
пути?
я признаю, - поспешно добавил он, - что со многими мужчинами дело обстояло
именно так. Только взгляните на ее фотографию. Но я не это имел в виду.
Морелл, в серых глазах которой, с напряженным вниманием смотревших на
француза, начал разгораться гнев. Следующий вопрос она выпалила прямо-таки с
вызовом:
Нарушительницей спокойствия, да? Коварной? Злобной? Сплетницей?
одно из этих определений. Простите меня, старого циника, но я утверждаю, что
она, будучи по натуре пуританкой, была вместе с тем благородной и доброй
девушкой.
этих загадочных событий. Темных, отвратительных слухов, которые поползли по
Шартру и его окрестностям. Загадочного поведения нашего трезвого,
консервативного мистера Говарда Брука, ее будущего тестя, громогласно
поносившего ее в таком многолюдном месте, как Лионский кредитный банк...
ли сомнение, презрение и недоверие, то ли полное пренебрежение к его словам.
Профессор Риго наблюдал за ней, полузакрыв глаза.
знать?
лбу. - Эти глаза! И поворот головы. Черт бы побрал вашего фотографа!
недавно оправился. Ему хотелось покоя. Ему хотелось уединенной жизни в
Нью-Форесте в окружении старых книг - сестра вела бы там хозяйство до своего
замужества. Он не желал иметь дело ни с чем, способным взбудоражить
воображение. Однако он сидел и смотрел на фотографию, смотрел на нее во все
глаза при свете свечей, пока нежные краски не начали расплываться.
Роллинс Джеймс
Буджолд Лоис
Верещагин Олег
Майер Стефани
Ильин Андрей
Шилова Юлия