над нервными, мягко очерченными губами, волосы уложены с гелем, черный
шелковый галстук на заказ, роскошный костюм... Да, и глаза семнадцатилетнего
поэта-мечтателя: огромные, темно-карие, глубокие. Молодой человек - а ему
было слегка за тридцать - действительно знал несколько языков, и восточных,
и европейских, был не чужд литературе и время от времени писал поэмы на
фарси старинным слогом, подражая великим мастерам.
большой, многоцелевой, богатой.
связи с нужными людьми, был скор, жесток и крепко держал людей в руках.
делает мудрым, сильного - снисходительным, а мудрого - счастливым. Вот
только воинов он делает неповоротливыми...
дадут тебе прошенье - Не предлагают, я и не прошу...
Все почести - за блеск и бархат винный, Всю музыку - за бульканье вина,
-улыбаясь, продолжил Ахмед
следовало бы попасть на "зону" - там получаешь всестороннее образование.
Именно - всестороннее.
столику, налил коньяк в два чистых фужера, подал один Низами. Тот встал
заблаговременно. - Но пока ты мне нужен здесь. - Ахмед выпил коньяк двумя
глотками, дождался, пока Низами допьет свой. - Подожди в гостиной.
дверь.
душей. Под одним резвились полный мальчик лет одиннадцати и две девчонки
немногим его старше. Девочки забавлялись тем, что поочередно пытались
вызвать у мальчугана эрекцию. Все обернулись.
воды, глаза агатовые, рот пухлый... Ахмед сбросил полотенце.
стройненькие загорелые девочки-блондинки... Ахмед прикрыл дверь, вдохнул
полной грудью...
Перебирая нефритовые четки. Прикрыв глаза. Размышляя.
не думали. В этом и была основная разница между им, Низами, и этими людьми.
Разница, которую Ахмед не мог или не хотел замечать.
костюма - пятнистая куртка цвета хаки. Низами знал, что она плотно выложена
титановыми пластинами, но по легкости движений Ахмеда определить это было
невозможно.
"форд"-фургон выехали из ворот особняка. Ахмед сидел в первом. Низами
проводил их взглядом. Ровно через четыре минуты с лесного проселка на шоссе
вырулит еще одна машина и пристроится за этими двумя, выдерживая расстояние
в полтора километра. Это как раз то, что нужно.
постели. Однажды, во время вечеринки, хвастаясь, Ахмед приказал им раздеться
перед гостями донага и развлекался, наблюдая, как приглашенные поедают
девочек глазами. Те же не замечали никого, кроме Ахмеда. И его, Низами,
тоже. Ахмед был счастлив...
Теперь - только дождаться вечера. Вот мальчишка ему не нравится. От него
придется избавиться.
скорости. На расстоянии километра в полтора за ними движется еще одна
машина, не приближаясь, но и не отставая. Это "БМВ".
копошатся в моторе потрепанного "москвича". Движения их неторопливы,
раздумчивы. Проезжающий мимо решил бы, что они вовсе не спешат
отремонтировать машину: их занимает сам процесс. И подумал бы по привычке:
да и куда им спешить, все эти узкоглазые - лоботрясы и лодыри... И вообще,
Восток - дело тонкое...
шапке-ушанке. Он стоит в перелеске, на взгорке, рядом с видавшим виды
"уазиком" и наблюдает за "ремонтниками" в окуляры большого полевого бинокля.
Со спины его можно принять и за председателя колхоза на пенсионе, и за
лесника... Но вот он опускает бинокль, - очки в металлической оправе,
кажется, вросли в плоское лицо, а тяжелая невозмутимость укрупненных линзами
глаз делает его похожим на большого партийного бонзу. Судя по одежке -
впавшего в немилость во время "культурной революции", да так и не
прощенного. Или - бежавшего в подмосковные леса.
за три. Вьетнамцы-работяги несуетливо подходят к багажнику, открывают его,
споро набрасывают на плечи длинные, ниже колен, бронежилеты, каждый вешает
на плечо по два гранатомета, берет на перевес пулемет Калашникова - и
разбегаются. Один замер за машиной, приладил гранатомет к плечу: когда
"мерседес" покажется из-под горы, до него будет метров двадцать. То, что
нужно.
шофером, человек в пятнистой куртке цвета хаки.
комнате, доля секунды - и взрыв, - машина превратилась в сплошной летящий
факел. Едущий следом большой фургон стопорнулся, из распахнутой двери
выпадают боевики...
трое или четверо. Они приникли к земле на миг, но почти сразу открыли огонь
- наугад. Один из вьетнамцев, тот, что в кювете, ввязывается в перестрелку,
другой рывком перебегает через дорогу - боевики не видят его за пламенем, -
спокойно и хладнокровно приближается и нажимает спусковой крючок. Пулемет
работал, пока не опустел магазин. Боевики тоже в бронежилетах, но Нгуен
стрелял до тех пор, пока не только их головы, но и ноги не превратились в
сплошное месиво. На лице его улыбка.
выполнили поручение Толстого Ли. Даже очень хорошо. Их ждет награда.
торчит ствол пулемета. Тяжелые пули сбрасывают Нгуена с шоссе в кювет. Джу
успел лишь повернуться и развернуть ствол. Пуля попала в лицо... еще...
голова маленького Джу разлетелась на части.
массивный верзила с укороченным "акаэмом" в руке. Рядом с громадной тушей
автомат выглядит, как пистолет.
Длинный клинок пробил шею насквозь, кровь пузырится розовой пеной... Бандит
хрипит, медленно оседает на колени и падает лицом в асфальт.
и взорвался огненным клубом. Нгуен обессиленно ткнулся лицом в щебенку.
перебита у плеча, правая нога - выше колена. Полуползком он движется вниз с
дороги и еще метров пятьдесят - до ближнего перелеска. Там, укрытые
лапником, два мотоцикла. Там - жизнь.
гримаса невыносимой боли, так похожая на недавнюю улыбку.
запустил стартер. Затем на сиденье, приник к рулю. Глаза его белы от боли,
гримаса застыла судорожно, превратившись в страшный, звериный оскал.
опускает ствол ниже. Нажимает курок.
в судороге и замирает.
Березин Федор
Белоусов Валерий
Корнев Павел
Гуревич Георгий
Роллинс Джеймс
Березин Федор