руках двух дюжих констеблей, крепко державших его с двух
сторон. На улице начала собираться толпа зевак. Холмс подошел к
окну, закрыл его и опустил штору. Лестрейд зажег две
принесенные им свечи, а полицейские открыли свои потайные
фонарики. Наконец-то я мог рассмотреть нашего пленника.
отталкивающее лицо. Лоб философа и челюсть сластолюбца говорили
о том, что в этом человеке была заложена способность как к
добру, так и ко злу. Но жестокие, стального оттенка глаза с
нависшими веками и циничным взглядом, хищный, ястребиный нос и
глубокие морщины, избороздившие лоб, указывали, что сама
природа позаботилась наделить его признаками,
свидетельствовавшими об опасности этого субъекта для общества.
Ни на кого из нас он не обращал ни малейшего внимания; взгляд
его был прикован к лицу Холмса, на которого он глядел с
изумлением и ненавистью.
измятый воротник, -- все пути ведут к свиданью, как поется в
старинной песенке. Кажутся, я еще не имел удовольствия видеть
вас после того, как вы удостоили меня своим благосклонным
вниманием, -- помните, когда я лежал в той расселине над
Рейхенбахским водопадом.
взгляда от моего друга.
Джентльмены, это полковник Себастьян Моран, бывший офицер
Индийской армии ее величества и лучший охотник на крупного
зверя, какой когда-либо существовал в наших восточных
владениях. Думаю, что не ошибусь, полковник, если скажу, что по
числу убитых вами тигров вы все еще остаетесь на первом месте?
Он и сам был похож на тигра, глаза у него злобно сверкали, усы
ощетинились.
такого опытного охотника, -- продолжал Холмс. -- Для вас она не
должна быть новинкой. Разве вам не приходилось привязывать под
деревом козленка и, притаившись в ветвях с карабином, ждать,
пока тигр не придет на приманку? Этот пустой дом -- мое дерево,
а вы -- мой тигр. Думаю, что иногда вам случалось иметь в
резерве других стрелков на случай, если бы вдруг явилось
несколько тигров, или же на тот маловероятный случай, если бы
вы промахнулись. Эти господа, -- он показал на нас, -- мои
запасные стрелки. Мое сравнение точно, не так ли?
вперед, но констебли оттащили его. Лицо его выражало такую
ненависть, что страшно было смотреть.
продолжал Холмс. -- Я не предполагал, что вы сами захотите
воспользоваться этим пустым домом и этим окном, действительно
очень удобным. Мне представлялось, что вы будете действовать с
улицы, где вас ждал мой друг Лестрейд со своими помощниками. За
исключением этой детали, все произошло так, как я ожидал.
ареста или у вас их нет, -- сказал он, -- я не желаю переносить
издевательства этого господина. Если я в руках закона, пусть
все идет законным порядком.
имеете еще что-нибудь сказать, перед тем как мы уйдем отсюда,
мистер Холмс?
рассматривать его механизм.
сказал он. -- Стреляет бесшумно и действует с сокрушительной
силой. Я знал немца фон Хердера, слепого механика, который
сконструировал его по заказу покойного профессора Мориарти. Вот
уже много лет, как мне было известно о существовании этого
ружья, но никогда еще не приходилось держать его в руках. Я
особенно рекомендую его вашему вниманию, Лестрейд, а также и
пули к нему.
сказал Лестрейд, когда все присутствовавшие двинулись к дверям.
-- Это все?
собираетесь предъявить преступнику?
на убийство мистера Шерлока Холмса.
фигурировать в этом деле. Вам, и только вам, принадлежит честь
замечательного ареста, который вы произвели. Поздравляю вас,
Лестрейд! Благодаря сочетанию свойственной вам проницательности
и смелости вы наконец поймали этого человека.
Себастьян Моран, который тридцатого числа прошлого месяца
застрелил сэра Рональда Адэра выстрелом из духового ружья,
произведенным через окно второго этажа дома • 427 по Парк-лейн.
Вот каково должно быть обвинение, Лестрейд... А теперь, Уотсон,
если вы не боитесь сквозного ветра из разбитого окна, давайте
посидим полчаса у меня в кабинете и выкурим по сигаре --
надеюсь, что это немного развлечет вас.
заботам миссис Хадсон в нашей прежней квартире ничего не
изменилось. Правда, когда я вошел, меня удивила ее непривычная
опрятность, но все знакомые предметы стояли на своих местах. На
месте был "уголок химии", в котором по-прежнему стоял сосновый
стол, покрытый пятнами от едких кислот. На полке по-прежнему
были выстроены в ряд огромные альбомы газетных вырезок и
справочники, которые так охотно швырнули бы в огонь многие из
наших сограждан! Диаграммы, футляр со скрипкой, полочка со
множеством трубок, даже персидская туфля с табаком -- все было
вновь перед моими глазами, когда я осмотрелся по сторонам. В
комнате находились двое: во-первых, миссис Хадсон, встретившая
нас радостной улыбкой, а во-вторых, странный манекен, сыгравший
такую важную роль в событиях сегодняшней ночи. Это был
раскрашенный восковой бюст моего друга, сделанный с
необыкновенным мастерством и поразительно похожий на оригинал.
Он стоял на высокой подставке и был так искусно задрапирован
старым халатом Холмса, что, если смотреть с улицы, иллюзия
получалась полная.
Хадсон? -- спросил Холмс.
Заметили вы, куда попала пуля?
-- прошла через голову и сплющилась о стену. Я подняла ее с
ковра. Вот она.
просто гениально! Ну кто бы подумал, что такая штука может быть
пущена из духового ружья? Прекрасно, миссис Хадсон, благодарю
вас за помощь... А теперь, Уотсон, садитесь, как бывало, на
свое старое место. Мне хочется побеседовать с вами кое о чем.
его предварительно со своего двойника, и передо мной снова был
прежний Холмс.
же верен, -- сказал он со смехом, разглядывая продырявленный
лоб восковой фигуры. -- Попал в самую середину затылка и пробил
мозг. Это был искуснейший стрелок Индии. Думаю, что и в Лондоне
у него найдется не так уж много соперников. Вы когда-нибудь
слышали прежде его имя?
помню, еще недавно сознавались, что не слышали даже имени
профессора Джеймса Мориарти, а это был один из величайших умов
нашего века. Кстати, снимите, пожалуйста, с полки
биографический указатель...
лениво переворачивал страницы.
Одного Мориарти было бы достаточно, чтобы прославить любую
букву, а тут еще Морган -- отравитель, и Мерридью, оставивший
по себе жуткую память, и Мэтьюз -- тот самый, который выбил мне
левый клык в зале ожидания на Черингкросском вокзале. А вот
наконец и наш сегодняшний друг. Он протянул мне книгу, и я