запирает своего мужа в доме.
фасад.
поделать. Это собственность клиники, как и остальные дома, - в будущем
году его должны снести. Всю эту сторону улицы собираются превратить в
автомобильную стоянку, - она вздохнула. - Понятия не имею, куда мы
денемся. Цены растут, а мой муж - инвалид...
деловым человеком. Но некоторое время назад он пережил нервное потрясение
- еще во время войны - и так и не смог прийти в себя. Ну, и пьет он
слишком много. Впрочем, не он один... - задумчиво добавила она.
впечатление особы достаточно суровой. Я невольно подумал о том, что, по
странному стечению обстоятельств, именно мужья медсестер часто становятся
инвалидами...
все, что вы хотите знать... - неожиданно она оставила эту тему, словно та
ее пугала, и произнесла уже другим, тихим и неуверенным, голосом: - У
Фреда какие-то неприятности?
хорошо его знаю, ведь я его мать, - она бросила на меня долгий
подозрительный взгляд. - Вы не из полиции, сэр?
Хантри.
художниками. Он намерен зарабатывать этим на жизнь.
даже не хозяева дома, в котором живем...
всех ее тревог. Из окошка вверху, под самой крышей, словно узник из башни,
за нами наблюдал ее муж. Она махнула ему рукой, словно метнув ядро,
Джонсон исчез в темноте за стеклом.
какого-то из этих окон... Бедняга, он до сих пор страдает от последствий
войны. Иногда просто валится без сил на пол. Я порой думаю, не должна ли я
вернуть его снова в клинику для инвалидов войны, но духу не хватает. Он
намного счастливее здесь, с нами. Фред и я очень тосковали по нему, а Фред
из тех молодых людей, которым нужен отец...
их абсолютно равнодушным тоном и при этом вглядывалась мне в глаза, будто
стараясь прочитать, какое впечатление производит на меня сказанное. Я
пришел к выводу, что она тревожится о судьбе своего сына и старательно
создает видимость теплого семейного гнезда.
другой точке города. Он очень активный человек и постоянно в бегах. Если
все будет хорошо, то весной будущего года он должен защищать диплом. Я
уверена, что ему это удастся!
тупо, словно женщина, бьющаяся головой о стену.
голубой "Форд". Приблизившись к нам, он замедлил ход и свернул в сторону
тротуара, чтобы остановиться сразу за моей машиной. У сидевшего за рулем
молодого человека были длинные светло-рыжие волосы и усы того же цвета.
отрицательный жест, настолько незначительный, что практически незаметный.
Молодой человек нервно заморгал. Внезапным поворотом руля он направил еще
движущуюся машину вновь на проезжую часть улицы, чуть не задев при этом
мою левую заднюю фару. Машина натужно набирала скорость, оставляя за собой
черный шлейф выхлопа.
куда это он?
на автостраду под желтый свет и свернул вправо, в сторону университета.
Сидя перед красным сигналом, я следил, как черный след выхлопных газов
постепенно исчезает, вплетаясь в висящую над городом дымную пелену.
городка, где проживала подружка Фреда, Дорис Баймеер.
которого, подточенное приливами и отливами, тонуло в болотной тине. Почти
со всех сторон университетский городок был окружен водой и с определенного
расстояния просвечивал сквозь голубоватую морскую дымку, словно защищенный
средневековый замок.
Глянув на псевдомодернистские кубы, прямоугольники и панели, можно было
догадаться, что жизнь их творца прошла над проектами общественных зданий.
Служитель на стоянке у въезда сообщил мне, что студенческий городок
расположен в северной части мыса.
озирался в поисках Фреда Джонсона. Студентов было не так уж много, но все
вокруг казалось заполненным и изменчивым, словно некто, поместивший здесь
этот участок, все надеялся, что он приклеится, но этого не случилось.
одинокие собаки и одинокие студенты. Смешанная застройка состояла из
киосков с гамбургерами, домиков на одну-две семьи и корпусов общежитий.
"Шербурн", в котором обитала Дорис Баймеер, был одним из самых крупных -
семь этажей, растянувшихся почти на целый квартал.
раскрашенным так, что он напоминал деревянную избушку на колесах. Голубого
"Форда" нигде не было видно. Я вошел в здание и поднялся лифтом на
четвертый этаж.
старых перенаселенных домах. Смешение запахов, оставляемых быстро
сменяющимися поколениями обитателей: пот, духи, наркотики и выпивка.
Проходя коридором, я слышал доносящуюся из-за большинства дверей музыку,
заглушающую человеческие голоса. Эти словно бы спорящие друг с другом
отзвуки наилучшим образом отражали разнообразие обитателей дома.
открывшая мне дверь казалась чуть уменьшенной копией матери. Она была
более милой, но менее решительной и не слишком уверенной в себе.
плечом. Я отклонился и глянул назад, подсознательно опасаясь удара. Но там
не было никого.
к виску, крутя в пальцах прядку прямых волос цвета сурового полотна. - Мне
еще ничего не пришло. Понимаете, мистер, ничто не материализовалось...
волосы были полупрозрачными. И вся она легко покачивалась, как занавесь на
окне. Потом потеряла равновесие и тяжело оперлась на дверной косяк.
были холодны, а сама она казалась слегка ошеломленной. Я задумался над
тем, что она могла колоть, пить или вдыхать.
балкон. Комната была обставлена скромно, как жилище бедняка: несколько
жестких стульев, узкая железная кровать, карточный столик, несколько
циновок. Единственной декоративной деталью была бабочка из красной жатой
бумаги, натянутой на основу из деревянных реек. Она была величиной со свою
хозяйку и свисала на шнуре с вбитого посреди потолка крюка, медленно
поворачиваясь вокруг своей оси.
бумажную бабочку. Прикрыв ноги длинной полотняной хламидой, казалось,
составлявшей весь ее гардероб, она без особого успеха попыталась принять
позу лотоса.