лежал матрац, на котором возвышалась груда полинявших солдатских одеял и
нечто похожее на пару медвежьих шкур.
оправе, в кресле сидел человек, которого можно было назвать не иначе, как
седовласым ветераном. Для защиты от сквозняка он был укутан от пояса до
щиколоток толстым индейским одеялом. При появлении Клэрмонта тормозной
шевельнулся, учтиво снял очки и уставился на полковника бледно-голубыми
водянистыми глазами.
своим посещением, - удивленно промолвил тормозной.
но тем не менее, я никогда не ощущаю себя одиноким, - он закрыл книгу,
которую читал, и бережно прижал ее к груди обеими руками. - Если уж
говорить об одиночестве, полковник, то вы скорее найдете его в кабине у
машиниста. Конечно, там можно перекинуться парой слов с кочегаром, но
разве что услышишь в таком шуме! А если дождь, снег или туман? Ведь
приходится все время выглядывать и смотреть на линию, все ли в порядке.
Так что там вы то паритесь у топки, то коченеете от холода. - Мысль
тормозного уже бежала дальше. - Мне ли не знать этого - я провел свои 45
лет подобным образом, но несколько лет назад - слава богу! - разделался с
этим. - Он с известной долей гордости огляделся по сторонам. - Здесь у
меня самая лучшая работа на всей железной дороге. Собственная печурка,
собственная еда, постель, кресло, книги...
Разумеется, вы правы, сэр, я уже староват для работы, но я куда-то затерял
свое свидетельство о рождении, и это обстоятельство поставило компанию
Юнион Пасифик в несколько затруднительное положение. Тем не менее, это мой
последний рейс, полковник. Когда я вернусь на восток, мне останется только
сидеть у очага в доме внучки.
или спуск, что тогда?
коммуникацию: простая проволока в трубке, но действует отлично. Крис
дергает за веревку несколько раз и тут звенит. Тогда я в ответ дергаю один
раз: дескать жив и не сплю. Тогда он дергает один раз, два, три или
четыре, в зависимости от того, с какой силой я должен повернуть тормозное
колесо. Работает безотказно, полковник!
читаю, - он протянул книгу Клэрмонту. Это была старая и потрепанная
Библия.
церковь и соприкасался с религией только во время похоронной службы, стало
как-то неловко. - Ну что ж, Дэвлин, будем надеяться на благополучное
прибытие в форт Гумбольдт, а для вас и на обратное путешествие на восток.
выйти из тормозного вагона, как вновь принялся за свою любимую библию.
хлопотал Белью с подчиненными.
поспешно направился к Клэрмонту.
но по-настоящему вам следовало бы извиниться перед Белью и его людьми.
Риз-Сити их нет! И могу дать голову на отсечение, что это так!
Оно было вызвано тем, что сброд Пирса потерпел неудачу там, где потеряли
надежду и его кавалеристы. Но в следующее мгновение он уже осознал, что
это дезертирство или непростительная безответственность и процедил сквозь
зубы:
из армии!
голени тростью. - Оукленд и Ньювелл - лучшие из моих офицеров! Ну хорошо,
шериф, пошли! Пора ехать!
вагоны с лошадьми надежно закрыты, а потом повернулся и поднял руку.
Колеса дрогнули, заскользили и состав тронулся...
город, и равнина, на которой он раскинулся, скрылись из виду. Поезд
медленно карабкался выше и выше по холмам, предвестникам настоящих гор.
Небо потемнело, сгустившиеся тучи погасили последние отблески заката. Было
похоже, что это ночью не будет ни звезд, ни луны - свинцовое небо обещало
снегопад.
холодный мрак и грозящее ненастье. В купе находилось восемь человек, у
семи из них в руках находились стаканы. Натан Пирс, сидя на кушетке рядом
с Марикой, держал в руке стакан виски, а девушка - стакан портвейна.
Стаканы с виски были также в руках губернатора и полковника Клэрмонта,
сидевших на другой кушетке, и у доктора Молине и майора О'Брайена,
расположившихся в креслах. В третьем кресле преподобный отец Теодор Пибоди
прихлебывал из стакана минеральную воду и поглядывал по сторонам с видом
праведного превосходства. Единственным человеком, которому не предложили
подкрепляющего, был Джон Дикин. Не говоря уж о том, что никому не пришло в
голову оказывать гостеприимство преступнику, настолько себя запятнавшему.
Он просто не мог бы поднести стакан к губам, так как руки его были связаны
за спиной. Ноги его также были связаны. Он сидел на полу сгорбившись самым
неудобным образом у прохода, который вел в спальное купе. Не считая
Марики, которая иногда бросала на него тревожные и сочувствующие взгляды,
никто, казалось, не чувствовал, что присутствие здесь Дикина вносило
какой-то диссонанс - на границе востока с западом жизнь ценилась дешево, а
страдания казались таким обычным явлением, что не стоили внимания и тем
более - сочувствия.
подозревал, что армия путешествует с таким комфортом. Неудивительно, что
наши налоги...
вагон губернатора Фэрчайлда. За вашей спиной два спальных купе,
зарезервированных для губернатора и его супруги - в данном случае, для
губернатора и его племянницы, а дальше опять-таки, их персональная
столовая. Губернатор был столь любезен, что пригласил нас ехать и питаться
в его вагоне.
любопытством посмотрел на Фэрчайлда. - В чем дело губернатор, мне кажется
вас что-то беспокоит.
улыбнулся и попытался придать голосу легкий, почти шутливый тон:
это, знаете ли, не только приемы и балы.
нотки любопытства. - А затем вы совершаете эту поездку, сэр? Я хочу
сказать, что будучи человеком штатским...
прервал его О'Брайен. - Разве вы этого не знаете?
- он взглянул на Клэрмонта, который едва заметно покачал головой. -
Большего я не могу сказать... во всяком случае, в настоящий момент.
пытался разговаривать на эту тему. В купе воцарилось вынужденное молчание,
которое было дважды прервано появлением Генри, высокого, неимоверно
тощего, чахоточного вида буфетчика. Первый раз он вошел, чтобы убрать
стаканы, второй - чтобы подкинуть в печь дровишек. Через некоторое время
он вошел снова и провозгласил: - Обед подан!
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Круз Андрей
Сертаков Виталий