Чтение 5–й страницы книги ~Из самых глубин забвения~

- Вы правы... Это забавно... Особенно в Лангрюне...

Да, хотел бы я знать, что он делал в Лангрюне, когда познакомился с
Жаклин и Ван Бевером. Я знал этот городок, потому что однажды, в прошлом
году, провел там полдня с друзьями, когда мы ездили в Hopмандию. Я очень
плохо представлял себе, как он идет в своем сером костюме под дождем вдоль
обветшалых особняков на берегу моря в поисках казино. Я смутно помнил, Что
казино не в Лангрюне, а в нескольких сотнях метров дальше: в Люк-сюр-Мэр.

- Вы студент?

Наконец-то спросил. Сначала я чуть не ответил "да". Но этот самый
простой ответ многое усложнил бы: ведь потом пришлось бы уточнять, где и
на кого я учусь.

- Нет, то, чем я занимаюсь, связано с книжными магазинами.

Я надеялся, что этого будет достаточно. А Жаклин и Ван Беверу он такой
вопрос задавал? И что они ему ответили? Сказал ли ему Ван Бевер, что он
разносчик? Не думаю.

- А я был студентом, как раз напротив... И показал пальцем на невысокое
здание на противоположном тротуаре.

- Тут было Высшее французское ортопедическое училище. Я там только
первый курс проучился... А потом на стоматологический поступил, на авеню
де Шуази...

Теперь он говорил с нами доверительным тоном. Был ли он действительно
искренен? Может только хотел, чтобы мы забыли, что он старше нас и больше
не студент? - Я выбрал стоматологический, чтобы выучиться чему-то
конкретному. А на самом деле я скорее люблю бездельничать, слоняться. Как
вы...

Нет, я решительно не видел никакого иного объяснения тому, что этот
тридцатипятилетний мужчина в сером костюме сидел так поздно с нами в кафе
Латинского квартала: ему нравилась Жаклин.

- Чего-нибудь выпьете? Себе я закажу еще виски...

Ван Бевер и Жаклин не выражали ни малейшего нетерпения. А я продолжал
сидеть на банкетке, словно в дурном сне, когда больше не можешь встать,
потому что ноги твои тяжелы, как свинец. Время от времени я поворачивался
к Жаклин: мне так хотелось предложить ей уйти из этого кафе, и мы пошли бы
вдвоем до самого Лионского вокзала. Сели бы на ночной поезд, а назавтра
утром очутились на Лазурном берегу или в Италии.

Машина стояла неподалеку, на улице Кюжас, там, где были ступеньки и
железные перила. Жаклин села спереди.

Карто спросил адрес моего отеля. По улице Сен-Жак мы выехали на бульвар
Сен-Жермен.

- Если я правильно понял, - сказал он, - все вы живете в гостиницах.

И повернулся ко мне и Ван Беверу. Он снова смотрел на нас с иронической
улыбкой. У меня было впечатление, что оба мы для него совершенно не в
счет.

- Одним словом, богемная жизнь...

Может он старался найти шутливый, сообщнический тон. Но, в таком
случае, он делал это неловко, как люди постарше, которых молодежь приводит
в смущение. - И сколько ж вы собираетесь жить в отелях?

На сей раз он обращался к Жаклин. Она курила и сбрасывала пепел в
приоткрытое окошко.

- Пока не удастся уехать из Парижа, - ответила она. - Все зависит от
нашего американского друга, который живет на Майорке.

Как раз перед кафе я тщетно искал книги Мак-Гиверна в английской
книжной лавке на набережной. Единственным доказательством его
существования был синий конверт с адресом на Майорке, который я видел в
первый день в руке Жаклин. Но я не уверен, что фамилия адресата была
"Мак-Гиверн".

- А вы действительно можете на него рассчитывать? - спросил Карто.

Мне показалось, что сидевший рядом Со мной Ван Бевер смутился. Ответила
Жаклин, после некоторого молчания.

- Конечно... Он предложил нам приехать на Майорку.

Она сказала это очень четко, я не слышал, чтобы она раньше так
говорила. Мне показалось, что она хочет произвести на Карто впечатление
этим "американским другом" и показать ему, что не только он, Карто,
интересуется ей и Ван Бевером.

Он затормозил у моего отеля. Итак, придется с ними распрощаться. Я
боялся, что больше никогда их не увижу, как в те вечера, когда ждал их в
кафе Данте. Карто не сразу отвезет их в отель; они, конечно, проведут
остаток ночи вместе, где-нибудь на правом берегу. А может выпьют по
последней рюмочке где-нибудь поблизости, в квартале. Но сначала они
предпочли избавиться от меня.

Ван Бевер вышел из машины, не захлопнув дверцу. Мне показалось, что
рука Карто коснулась колена Жаклин; но может это только так показалось,
из-за полумрака.

Она сказала мне "до свидания", не разжимая губ. Карто бросил "спокойной
ночи", безразличным тоном. Нет, я действительно лишний. А Ван Бевер
спокойно ждал на тротуаре, пока я вылезу. Пожал мне руку. "Может на днях
встретимся в кафе Данте", - сказал он.

На пороге отеля я обернулся. Ван Бевер помахал мне и залез в
автомобиль. Хлопнула дверца. Теперь он сидел на заднем сиденье один.

Машина тронулась в направлении Сены. Но это было также и направление
Аустерлицкого и Лионского вокзалов. И я подумал, что они уезжают из
Парижа.

Прежде, чем подняться в номер, я попросил у ночного сторожа телефонную
книгу, но я еще не знал, как точно пишется "Карто". "Cartau, Cartaud,
Cartault, Cartaux, Cаrteau, Carteaud, Carteaux". Ни одного из них не звали
Пьер.

Я никак не мог заснуть и очень жалел, что не задал Карто вопросов. Да и
ответил ли бы он? Если он действительно учился на стоматологическом, то
работает ли сейчас дантистом? Я попытался представить его в белом халате
зубного врача, принимающего пациентов в своем кабинете. А потом мои мысли
вернулись к Жаклин и к руке Карто на ее колене. Может, Ван Бевер сможет
мне хоть что-то объяснить. Спал я беспокойно. Во сне проносились горящие,
словно реклама, имена: Cartau, Cartaud, Cartault, Cartaux, Carteau,
Carteaud, Carteaux.

Я проснулся около восьми: кто-то стучал в дверь. Это была Жаклин. У
меня, наверное, был блуждающий взгляд человека, только что очнувшегося от
дурного сна. Она оказала, что подождет меня на улице. Было темно. Я видел
ее из окна. Она села на скамейку на противоположной стороне бульвара.
Подняла воротник кожаной куртки и засунула руки в карманы, чтобы
согреться.

Мы направились к Сене и вошли в последнее кафе перед Винным рынком.
Каким чудом она тут, напротив меня? Вчера вечером, вылезая из машины
Карто, я совершенно не мог себе представить столь простой поворот событий.
Я собирался ждать долгие вечера впустую в кафе Данте. Она объяснила, что
Ван Бевер поехал в Атис-Монс за их свидетельствами о рождении, чтобы они
смогли получить новые паспорта: старые они потеряли, когда ездили в
Бельгию, три месяца тому назад.

Она больше не проявляла по отношению ко мне безразличие, обескуражившее
меня вчера вечером, когда я неожиданно застал их с Карто. Она снова была
такой же, как в те моменты, что мы провели вместе. Я спросил, прошел ли ее
грипп.

Она пожала плечами. Было холоднее, чем вчера, но она была все в той же
тонкой кожаной куртке.

- Вам нужно настоящее пальто, - сказал я.

Она посмотрела на меня и чуть насмешливо улыбнулась.

- А что вы называете "настоящим пальто"?

Этот вопрос застал меня врасплох. Она сказала, словно чтобы меня
успокоить:

- Все равно, зима скоро кончится.

Она ждала новостей с Майорки. Скоро придут. Она надеялась уехать
весной. Разумеется, если я только захочу, я могу поехать с ними. Меня
успокоило, что она еще раз это подтвердила.

- А Карто как? Что о нем слышно?

При имени Карто она нахмурила брови. Я произнес это безразличным тоном,
словно говорил о погоде.

- Вы еще помните эту фамилию?

- Ее легко запомнить.

А что, Карто этот работает? Да, в зубном кабинете на бульваре Осман,
рядом с музеем Жакмар-Андре.

Она нервно зажгла сигарету.

- Он мог бы одолжить нам денег. Это помогло бы нам уехать.

Казалось, что она следит, как я отреагирую.

- Он богат? - спросил я. Она улыбнулась.

- Вы тут сказали про пальто... Так вот, попрошу его подарить мне
меховое манто...

Она положила ладонь на мою руку, как делала это с Ван Бевером в кафе на
улице Кюжас. Ее лицо приблизилось к моему.

- Не волнуйтесь, - произнесла она. - Я совсем не люблю меховые манто.

В моей комнате она задернула черные шторы. Я этого никогда раньше не
делал, потому что цвет этих штор беспокоил меня, и всякий раз меня будил
солнечный свет. Теперь он сочился сквозь щель между шторами. Странно было
видеть ее разбросанную по полу одежду. Бесконечные шаги на лестнице