"Уотергейт".
то механическим, непроизвольным движением. Затем уставился на
Джошуа тревожным, вопрошающим взглядом.
подтянувших рыбину к борту судна и размашистыми ударами мачете
крошивших ее голову.
разрубленный напополам лезвием. - А теперь позвольте вопрос: что
за таинственную структуру организовали военные и чекисты? Как вы
понимаете ее суть?
себя некое наваждение. - Какая у них там суть!.. Они же не
способны выработать ничего оригинального. База - патриотизм,
национальное возрождение, прочая подобная мура.
было. Это условность. А если о патетическом его понятии, бытующим
в России, то так: существовала когда-то интеллигенция, тоскующая
о духе, воплощенном якобы в тех, кто ее окружал. Чушь! Народ -
быдло. Хитрое, жрущее, жестокое. И любить русский народ - любить
сказку о нем. Кстати, хваленый фольклор его - примитивен,
топорен, а изумляющая всех разухабистость - от невежества, а не
от широты души, как принято заблуждаться.
подоплека, смысл...
понимаю. В подготовке их почвы. Это - задача внутренней
структуры. А структура внешняя... Ну, выбивают деньги. Что еще?
Наверное, что-то и еще...
знает...
шлюхам, они там на каждом углу...
произнес Джошуа, - вы даже не представляете...
Паттайе, неподалеку. Отель "Royal Cliff", его любимый. Кстати,
можете передать своим шефам: я всего лишь хочу тихо и сытно
дожить на те деньги, что у меня остались. Иных жизненных целей не
преследую. Попросите их оставить меня в покое.
увольте вашу бессмысленную охрану. Удовольствие дорогое и глупое.
Спецслужбам она не помеха, а в тот район Лондона, где вы
проживаете, шпана не заходит. Теперь. Объясните вашим дамам мое
сегодняшнее отбытие из отеля как-то убедительно. Вы, насколько я
знаю, большой выдумщик.
привести к непредсказуемым последствиям, милый друг, - сказал
Джошуа. - Кстати, один из вариантов сегодняшнего диалога
предусматривал ликвидацию всего вашего окружения. Вариант,
конечно, гипотетический... Но все-таки поздравляю вас с его
невоплощением в реальность.
сказал Сергей, сплюнув за борт, где плавали кровавые сгустки и
взвесь костяного крошева, тянущиеся от разбитой акульей головы.
на одной из двух улочек, славившихся множеством бардаков с
дешевыми красивыми тайками...
он хорошо знал. И стремился именно к ним. Они воплощали его мечту
о том аде, которого он жаждал.
интересовали.
службы внутренних войск, вес - сто, рост - сто девяносто пять,
цвет глаз - серый, волосы, отросшие уже сверх положенной уставом
нормы, - русые, вышел со скаткой и вещмешком на плече из
рейсового "икаруса", следующего по маршруту Ростов-на-Дону -
Волгодонск.
зеркальной калоши бокового обзора, я настороженно оглядел
панораму до сей поры незнакомой мне местности.
предстал небольшой степной поселок: унылые малоэтажные строения
серого кирпича, частные покосившиеся хибары, чью замшелую
непривлекательность скрашивали цветущие, как им было положено в
данную весеннюю пору, кущи яблонь и вишен и облезлые, в серо-
зеленой заплесневелой штукатурке, с приземистыми купеческими
колоннами, здания административных учреждений, отмеченных
неизбывной аурой некогда властвовавшего в их стенах большевизма,
военнизированного коммунизма и прочих протухших "измов", таковую
стойкую историческую ауру составляющих.
реликтов эпохи недоразвитого социализма тусовалась замызганная
стайка пегих российских дворняг.
"городского типа", данный микрополис ничем выдающимся в своей
сути не отличался, разве что глинистая сухая пустошь без единой
травинки, на которой, густо и смоляно чадя соляркой,
разворачивался сейчас рейсовый автобус, направлявшийся обратно к
трассе, являла собой своеобразную городскую площадь перед
воротами зоны, обнесенной серым дощатым забором и покосившейся
изгородью из колючей проволоки, вдоль которой тянулась утоптанная
караульная тропка.
фигурками постовых солдатиков.
вишни. Вот и цель очередного из моих перемещений. Поселок
Северный, исправительно-трудовая колония номер семь. Режим -
общий. Значит, тут мне и куковать... Полтора, мать твою, годика!
угодив задним колесом в узкую канаву кювета и, рыгая ядовитой
сажей выхлопных газов, перекошенно замер на обочине, уступая
тесную ленту дороги движущейся с зажженными фарами встречной
колонне грузовиков с кузовами-клетками, сваренными из
строительной арматуры, в которых колыхалась, запорошенная белесой
проселочной пылью, серо-черная масса возвращавшихся с работы
бригад зека.
бортов, соскочил на землю из угловых закутков кузовов конвой,
затопав по сухой звонкой глине кирзой сапог, юлой завертелись на
длинных поводках овчарки, рыком встречая выпадающую из клеток и
привычно строющуюся по пятеркам толпу в одиновых черных спецовках
и таких же черных чепчиках с козырьками; в зоне внезапно, словно
исподтишка, ударил гонг, вязкий тягучий звук распластался в
беспечной тишине майского вечера, едко истаивая в ней, и
последняя вкрадчивая нота его долго и неразличимо зависла в
пространстве.
весенней природой и миром людей, ибо никак не соотносилось
фиолетовое небо с багряно-золотой полосой заката, нежные лепестки
яблонь и молодая липкая зелень тополей с потертой сталью
автоматов, блеклыми гимнастерками конвойных и черными колоннами
наголо остриженных людей, заложив руки за спины, уходивших после
обыска контролерами-прапорщиками в разверзнутые ворота зоны, к
побеленым баракам.
промасленные автобазы - кончался рабочий день.
бахчей, скрывалось за их раздольем закатное солнце.
пулеметом, свисавшим стволом вниз с брезентового ремня,
вдавившегося в обшарпанный погон с тонкой золотистой лычкой,
почерневшей от грязи.
Жюль Верн
Ильин Андрей
Доценко Виктор
Глуховский Дмитрий
Куликов Роман
Никитин Юрий